сверхъестественного объяснения, фактически оставляло широкое поле для неисследованной действительности, потенциально пригодное для сверхъестественной интерпретации. Также и спор между монистической и дуалистической интерпретацией действительности находит разрешение скорее в плоскости исторического метода, как мы заключили ранее[21]. Неудержимое и многостороннее проникновение научным методом в неизведанное, расширяющее до бесконечности горизонты познания, открывает все новые аспекты действительности, неизменно включаемые в ту систему законов природы, которая предопределяет неограниченные возможности для исследований. Принятие же религии сводится к функционированию неконтролируемого культа, который должен отвечать определенным человеческим потребностям.

Как представляется, конкретные представления о сверхъестественных силах вытекали из трех изначальных источников, нашедших отражение в известных из этнографии и истории верованиях: 1) человек, которому никогда не было чуждо «пожелательное мышление» (то есть, стремление принимать желаемое за действительное), охотно приписывал себе таинственную силу влияния на среду или по крайней мере признавал эту способность за некоторыми личностями, пользующимися в обществе авторитетом и признанием; 2) сверхъестественными свойствами наделялась человеческая душа (по-видимому, отождествляемая с дыханием) — о ее существовании заключали из сновидений, из явления человека после смерти (во сне) живым людям и т. п., хотя ясного представления о душе дописьменный человек не мог иметь хотя бы потому, что господствовали взгляды о существовании более одной, по крайней мере двух душ[22]; 3) особенные свойства человек приписывал также живым и мертвым объектам природы, обладающим в человеческом воображении сознанием, сформированным по человеческой модели. Как сам человек, так и среда, в которой он находился, составляли основу формирования сверхъестественного мира. В этнографии представлена еще одна, безличная, форма сверхъестественных сил, определяемая меланезийским термином мана, однако более детальные исследования показали, что мана была не независимым фактором, а атрибутом определенных сверхъестественных сил[23].

Формирование представлений о сверхъестественных силах являлось интеллектуальной функцией человека[24] и само по себе не создавало религию, которая, с логической точки зрения, была более поздним явлением, связанным уже с существованием концепции этих сил. Решающим же фактором в возникновении религии было стремление к использованию этих сил для нужд человека, в основном практических, поскольку именно они были важны для первобытных народов. Сомнительно, чтобы иные, отличные от практических, мотивы могли играть в происхождении культа существенную роль, этнографический материал свидетельствует как раз об обратном.

В этом «практическом» генезисе религии особенная роль отводилась чувству тревоги, которое Лукреций трактовал как главную причину формирования представлений о действии сверхъестественных сил:

Из ничего не творится ничто по божественной воле.

И оттого только страх всех смертных объемлет, что много

Видят явлений они на земле и на небе нередко,

Коих причины никак усмотреть и понять не умеют,

И полагают, что все это божьим веленьем творится[25].

Впрочем, во всем своем произведении «О природе вещей» («De rerum nature») римский поэт не утверждал, что страх склонил человеческое воображение к созданию образа богов; ведомые этим чувством люди только в грозных явлениях видели вмешательство богов, уже существующих. Именно в страхе перед этими явлениями данный автор усматривал причину культа богов[26].

Слова Лукреция согласуются с наблюдениями современной этнографии, например, Леви-Брюль называет страх причиной могущества сверхъестественных сил и их культа у «примитивных» народов[27]. Автор, однако, не считает это чувство единственной причиной культа. Значительно далее в этом направлении идет Б. Малиновский, приводя целую гамму эмоциональных состояний и обстоятельств: «как магия, так и религия вырастают и действуют в ситуациях напряжения чувств, в переломные моменты жизни, при трудностях, при важных предприятиях, перед лицом смерти, при проникновении в тайны, в племенных мистериях, в несчастной любви и в неутолимой ненависти. Как магия, так и религия позволяют выйти из таких ситуаций и тупиков, из которых нет выхода эмпирическим путем, лишь только посредством ритуала и веры, со сверхъестественной помощью»[28]. Далее автор делал вывод: «Максима, что страх создал первых богов во вселенной, в свете антропологии наверняка не является истиной»[29]. И это утверждение требует обязательной поправки: страх не был исключительной причиной культа. Однако исследователей не особенно интересовали эмоциональные условия, при которых формировалась религия и которые представляли собой действительно богатый, но при этом неизменный, набор элементов. Главным же предметом исследований стало развитие религиозных представлений, отличающихся разнообразием и изменчивостью форм и проецирующихся на историю духовной культуры.

Научные исследования истоков религии начались в середине 19 века; они основывались первоначально на эволюционизме и выводили из первобытной формы, опирающейся на один основной элемент, последующие, все более высокие и более сложные, этапы религиозных верований. Первую громкую теорию (если не принимать во внимание более раннее открытие фетишизма у народов Африки)[30] создал Макс Мюллер, связавший древнейшую религию с объектами и явлениями (силами) природы, доступными наблюдению человека, обожествленными им в религиозном культе[31]. Другую громкую и пользующуюся еще большим признанием, чем первая, теорию развил Э. Б. Тайлор, усмотревший истоки первобытной религии в явлении человеческой души, которая на последующем этапе положила начало культу духов, а также природы[32]. Это была теория, глубже осмысленная, чем культ природы М. Мюллера, и подтвержденная обширным материалом, что, однако, не помешало И. Г. Фрэзеру говорить о приоритете другого фактора — магии[33], которую, впрочем, в соответствии с господствующей точкой зрения он отличал от религии. Таким образом, три ранее приведенных потенциальных источника религии были действительно приняты в качестве ее основы как указанными исследователями, так и многими другими. Однако ни одна из этих теорий, несмотря на первоначальный успех, не смогла утвердиться в науке[34], что побуждало других исследователей искать новые решения, более специальные, из которых наибольший резонанс получили: тотемизм, провозглашенный изначальной формой религии и общественной организации, однако в действительности слишком сложный и лишенный черт, которых можно было бы ожидать от первобытной религии[35]; теория об изначальной сверхъестественной силе мана, уже упомянутой нами ранее; пользовавшаяся когда-то большим признанием теория прамонотеизма, которую отстаивал В. Шмидт на основе огромного материала, собранного миссионерами с большим усердием, но с меньшим критицизмом[36].

Неудачи всех этих попыток монистического объяснения истоков религии побуждают исследователей признать возможность плюралистичности этих истоков[37]; этот плюрализм, впрочем, можно обнаружить уже в древнейших обществах, оставивших археологические следы религии или магии в погребальных обрядах, в свидетельствах обхождения с останками людей или животных. С большой вероятностью в соответствующих исторических свидетельствах проявляется вера в продолжение человеческой жизни после физической смерти, что видно по тому вниманию, которое оказывалось телу умершего человека, а также по тем, вероятнее всего, магическим практикам, которые к нему применялись. Эти данные