Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что ему от нее нужно?
— Я отдам вам оригиналы и копии на вашего непутевого брата, если вы выполните одно мое условие, — зловеще начал Антонио, но она резко перебила его:
— Какое условие? Вам говорили, что игры с законом плохи?
Антонио недоуменно приподнял бровь, а потом улыбнулся, обнажая белоснежные зубы:
— А вам говорили, что игры с огнем опасны?
— Это угроза? — возмутилась Марианна, но мужчина отрицательно покачал головой:
— Я хочу, чтобы вы, Мари…
— Не называйте меня так! — заскрипела Марианна зубами. Ей не нравилось, что уменьшительное имя в его устах взбудораживало ее кровь.
— Мари, — непреклонно заговорил мужчина, чувствуя, что начинает терять терпение. Его никогда не перебивали, давая высказать свое мнение и всегда слушались, а эта женщина… — Мари, вы скоро привыкните к тому, как я вас зову.
— Не хочу я ни к чему привыкать, — воскликнула она, — Говорите быстрее. Скоро кончается обеденный перерыв.
Антонио усмехнулся:
— Я прождал вас пятнадцать минут. Ничего не случится, если вы опоздаете на работу на пятнадцать минут.
— Это не ваше дело, — огрызнулась Марианна. Волна ярости накатила на нее при виде его довольной ухмылке. Она просто ненавидела его, его семейку и принципы жизни. А он веселился возникшей ситуации.
— Я хочу вас в качестве своей любовнице, — проговорив эти слова и не дав ей опомниться, Антонио резко подался вперед и накрыл ее губы своими.
* * *
Ее губы были с привкусом кофе и ванили, и Антонио только сейчас осознал, что хочет испить до дна воду из этого оазиса. Она не отвечала на поцелуй, и он попытался раздвинуть ее губы, от чего услышал звонкий шлепок. Оторвавшись от нее, Антонио недоверчиво прижал руку к щеке и посмотрел на разъяренную женщину в его машине.
— Да кто вы такой, чтобы не только мне предлагать такую омерзительную и грязную вещь, но и целовать меня? — закричала Марианна, — Я, — прокурорша, и вы…
— Черт тебя побери, но в первую очередь ты, — женщина, — прервал ее Антонио, чувствуя, как внутри поднимается лава гнева.
Марианна ощутила неприятный холодок, который пришел на смену жара, охватившего все тело. Она впервые в жизни испытала такое. Даже не поцеловав ее, он заставил ее загореться то ли от страсти, то ли от ярости. Марианна была уверена, что это второе. Его губы были такими теплыми и приятными, что если бы не разум и не обстоятельства, то она бы отдалась его поцелуям.
— А кто ты такая, чтобы поднимать на меня свою руку? — с силой сжав ее подбородок, спросил Антонио, — Кем ты себя считаешь? Да мне и пяти минут не нужно, чтобы уничтожить тебя и твою семью… Хотя… Какая семья? Ты же сиротка. Отец ушел, а мать…
Он не успел договорить, потому что девушка снова замахнулась на него, но Антонио вовремя скрутил ее запястье так, что она вскрикнула.
— Отпустите меня! — захрипела Марианна, когда пальцы мужчина сомкнулись на ее шеи. Ей казалось, что он задушит ее. Лучше бы он это сделал, но перестал оскорблять ее. Марианна не понимала, почему именно его слова так больно кололи. Именно этого серо-голубоглазого мужчину, который был так жесток и беспощаден.
— Ты должна благодарить меня за роль любовницы, — прошипел он, — Да кто возьмет тебя, Снежную королеву, в любовницы? Я знаю о тебе все, Мари. Я даже могу тебе перечислить всех троих мужчин, с которыми ты встречалась за всю жизнь! Не очень великий опыт, синьорита.
Неожиданно он резко открыл дверцу машины и вытолкнул Марианну. Девушка упала, наблюдая, как машина разворачивается и уезжает.
Антонио краем глаза взглянул на рыжеволосую женщину, которая куда, — то шла на негнущихся ногах. Только сейчас до него дошло, что он натворил. Пощечину можно простить, а словом можно убить. Тогда в машине перед была не сильная прокурорша, а хрупкая девочка, которой он тыкал в лицо жестокой правдой.
Антонио попытался выкинуть эти ощущения, но не смог.
Впервые в жизни он чувствовал себя виноватым. Но Марианна не имела право поднимать на него руку.
Перед взором предательски встали голубые глаза, наполненные слезами и блестевшие, как кристальная вода. Он тихо выругался.
Круто развернув руль, он поехал назад, однако только пустынная дорога встретила его. Не было рыжеволосой фурии, компроматов и всего того, что с ней связано.
Снова выругавшись, Антонио достал телефон и позвонил своему секретарю:
— Мне нужен адрес Марианны Парили. Срочно.
Стоя в ванной комнате у зеркала, Марианна не узнавала кто перед ней стоит.
Кожа была бледной как у трупа. А в глазах не было ничего. Словно не живые, холодные, стеклянные глаза. Она отмыла всю грязь с лица и наполнила ванную теплой водой.
А почему ей так больно на душе?
Она, сильная и целеустремленная девушка, не привыкшая сдаваться и упорно идущая к своей цели, закрывая глаза на обиды и недомолвки, впервые столкнулась с жестокой реальностью. У нее не было ничего. Мать открыто давала понять, что для нее сын на первом месте и заклинала спасти непутевого парня, а Марианна лишь грустно посмеивалась в душе. Мать бы никогда не плакала за нее. Может, потому что она была так похожа на своего отца, который предал их.
А Чип лишний раз не звонил, чтобы поинтересоваться, как она поживает. Кому нужна была она?
Ее статус, должность, деньги.
Она… совсем одна. Никто не придет к ней. Никто не обнимет и не поцелует.
Антонио прав, она, — одиночка по жизни. Ей ничего не нужно, кроме удачной карьеры. Но знает ли он, что творится у нее на душе?
Может, она тоже хочет любви…
Лежа в ванной, в своей не тронутой одежде два часа, и в уже холодной водой, не делая никакого движения и смотря лишь в одну точку. Марианна дала волю своим эмоциям. Слезы по одной линии лились с ее глаз. Сначала она плакала без звука, боясь что ее услышат, но затем она начала рыдать во весь голос, крича, издавая истошные звуки обхватив ноги руками.
Она тоже хочет любить и быть любимой. Она не хочет быть Снежной Королевой. Она тоже женщина.
Марианна ненавидела Антонио Вирджилио, но факт оставался фактом. Каждое его слово было правдой. Горькой правдой.
Успокоившись Марианна в своей той же мокрой одежде легла на кровать и укуталась в одеяло.
Чувства отошли на задний план, а разум снова начал
