Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Внезапно он отстранился. Марианна внезапно ощутила себя одинокой, от чего даже поежилась.
— Мари, зачем ты связалась со мной? — покачал он головой, — Зачем ты вообще коснулась нашей семьи? Сейчас сидела бы в прокураторе и не знала бы ничего того, что тебе не надо.
После этих слов он взял пиджак и вышел из спальни, оставив ее одну. Марианна сползла по стенке.
Первой была ненависть.
Та самая ненависть, которой она заболела, узнав о грязном предложении Антонио. Впитала, забрала себе, отняла этот яд, ранее разъедавший ее мать и брата, а теперь — первый раз в жизни, — убивающий ее собственную Душу. Ненависть заставляла ее принимать те поцелуи, ненависть запрещала отвечать на его ласки. Ненависть доставляла ей невероятное и, в тоже время, омерзительное удовольствие от желания гладить его тело, нарочито выставляла бесстыдство.
Все было понятно: она ненавидит его, но исполняет любую его прихоть, как рабыня. Но что происходит с ней сейчас?
Марианна не знала ответа.
Глава пятая
Ночь спустилась быстро, совершенно отбрасывая свет, скрываясь кромешной тьмой. Сегодня не было луны, не было видно звезд, так ярко как обычно. Марианна осторожно спускалась по лестнице, стараясь не потревожить никого.
Она оказалась совсем одна в доме, где все ее ненавидели. Она чувствовала всем нутром, как желал Армано от нее избавиться, как апатично относился Адриано и как только что вернувшейся с командировки средний брат, Анжело Вирджилио, готов был удушить ее, как змею.
Она бы никогда не вышла из комнаты, где оставил ее Антонио, если бы не приказ Армано, который желал познакомить новоявленную невестку со всеми. Жена Армано, Элизабет, уехала в Тоскану к своей кузине, которая лишилась отца, чтобы помочь той с похоронами, примерно так ей сообщил Адриано. В словах каждого из братьев сквозила желчь и язвительность. Марианна поняла, что те жестокие слова и презрительное отношение Антонио не заставляли ее чувствовать себя такой униженной и опущенной. Может, потому что все сопровождалось смехом или улыбкой? Она не знала ответ.
Марианна тихо присела на кожаный диван, поджав под себя ноги и сложив голову на колени. Циферблат часов на стене показывал за полночь, а Антонио все не было. Она даже не знала, куда он пошел, да и никто ей не говорил.
Марианна пыталась выкинуть мысли о нем из головы. Пыталась не думать о нем и не реагировать на то, что он так задерживается. Но с каждым часом внутри что-то тревожное шевелилось.
Чип. Она думала, сдержали ли Антонио обещания. Ее брат станет свободным от наркотиков и избавится от криминала или так и будет сотрудничать с убийцами до первой, но меткой пули. На все вопросы у нее не было ответа. Как не было ответа на то, что происходит с ее сердцем.
Внезапно открылась входная дверь. Марианна настороженно бросила взгляд в холл и встала. Особняк Вирджилио был огромен, но она быстро разобралась, где что находится. Все, — таки не даром она стала прокурором. Холл и гостиная были соединены, а на втором этаже находились спальни, где у каждого была своя ванная. Кухня была в самом дальнем уголке, рядом со столовой.
Через минуту перед ней предстал пьяный Антонио. Он еле держался на ногах, но продолжал крепко сжимать бутылку виски в руках. Марианна ждала, что отвращение накроет ее, но вместо этого она сделала то, чего совсем не ожидала от себя.
Она ударила его. Дала ему пощечину, а он даже и не сопротивлялся, а только откинул голову и громко расхохотался. На втором этаже послышался шорох. Марианна подскочила к Антонио и закрыла ему рот рукой. Горячее дыхание опалило ее ладонь, но она не отдернула руку.
— Тихо, — шикнула на него Марианна, — Ты же не хочешь, чтобы все стали свидетелями твоего пьянства?
Марианна безумно напрягала близость его тела, но она, не понимая почему, не могла его оттолкнуть. Какая ей разница, что сделает с ним Армано? Это не должно ее волновать. Он вообще должна уже видеть двенадцатый сон.
Но Марианна не всегда делала то, что надо, тем более если это касалось сероглазого итальянского красавца!
Когда шум утих, то она осторожно убрала свою руку и посмотрела на него. Ее словно ударили током. Его потемневшие глаза смотрели на нее с нескрываемой болью и печалью. Она еще никогда не видела его таким… опустошенным.
Досчитав до десяти и мысленно разрушив все принципы, она неуверенно вложила свою ладонь в его руку. К ее удивлению, Антонио сжал ее руку, и ей не составило особого труда довести его до спальни.
Когда Марианна закрыла дверь и обернулась к нему, то заметила, что мужчина снова пьет прямо из горлышка.
Ночь… боль… снова… Он не может забыть ту страшную ночь. Её падающее бездушное тело. Смеющейся отец. Плач Анжело, который в ту ночь не спал, а гулял в саду и закрыл глаза покойной матери.
Он отомстил, конечно он отомстил. Отец больше никого не убьет, потому что прикован к постели. А он отомстил… Отомстил тем, что никогда не навещает его и пренебрегал его общением до конца дней.
Антонио не мог осознать, что её больше нет. Он вспоминал теплоту и нежность материнских рук, когда она гладила его. Ее ласковый взгляд, обращенный к каждому из сыновей. Ее слова, что она всегда будет с ними.
— Мама, — тихо сказал он, — Мама. Моя мама. Она смотрит на меня с Небес и думает, какой негодяй стал ее любимый Тони.
Глоток… жгучая горечь на языке. Алкоголь заглушает боль на несколько минут, но всё же…
Опять страшные воспоминания. Ночь. Он не любил это время суток. Именно тогда случались все несчастия в его жизни.
Марианна неуверенно подошла к нему и взяла бутылку с его рук. Он не сопротивлялся, а смотрел в одну точку. Из его глаз текли… слезы. Она от удивления открыла рот. Он плакал. Мужчина, который был силен и наводил на всех ужас, плакал, терзаемый призраками прошлого и болью.
— Джессика была для меня, как спасательный круг, — хрипло начал Антонио, даже не вытирая слезы, — Она была для меня всем. Моя любовь. Моя жизнь. Она отогнала мои ночные кошмары. Я впервые был счастлив. Но она изменила мне. Изменила с другим. Я
