А на таёжных, как и на степных просторах гуляла весна. Всем хотелось забыть о войне, разрухе и жить. Соскучились по миру. Торопились учиться, работать, влюбляться, жениться, рожать… Весь город, казалось, рвался в театр. Билетов не купить. Девчонки к зданию театра подходили, как подобает взрослым дамам, не торопясь, степенно. Правда, возле нарисованных на земле классиков, сорвались с той солидности и попрыгали по разику. Высокий, стройный, молодой военный, покуривающий в сторонке, глядя на этот щенячий восторг, усмехнулся: "Совсем ещё дети. А эта маленькая, остроносенькая, точно птенец". По сердцу его словно хлестнуло. Он что-то почувствовал. Надо же!… Поправив на себе наряд и осмотревшись, не видит ли кто, гимназистки выпускницы, помахивая ридикюлями, опять чинно отправились дальше. Остроносенькая замешкалась. Глазами хлоп-хлоп на него. Точно молнией осветила. Не выдержав долгого взгляда он опустил глаза. Пауза позволила ему прийти в себя. Но бесцеремонно дёрнутая за руку подругой, малышка отправилась не оглядываясь по дорожке. Военный засмеялся тихонько себе, выбросил притушив сапогом папиросу и пошёл следом. У освещённого входа с афишами набранными крупными буквами, к девочкам присоединились ещё гимназистки, и они важно подав билеты, прошествовали в зал. О билетах позаботились заранее и поэтому заняли лучшие места в первых двух рядах. В самой середине. Сцена перед носом. Тянуть шею не надо. Всё действо на глазах. Получай удовольствие на всю катушку.

Зал быстро заполнялся. И всё равно казалось, что это происходит медленно. Юлии страшно хотелось обернуться. Всегда интересно, что там за твоей спиной. Но она терпела — не солидно крутить головой. Наконец, погас свет, открылся занавес, и началось первое отделение. Артисты выкладывались на все силёнки. Костюмы, постановка: всё было не на плохом уровне. Вызывая умиление и восторг. Девочки были не иначе, как на небесах. Зрителям тоже, похоже, понравилось. Отхлопали ладони благодаря артистов. Вспыхнул свет и опустился занавес. Антракт. Шарканье ног и шум сдвигаемых кресел известил — народ поднялся и отправился отдохнуть, пожевать и покурить. Девчонкам было не до бутербродов. Искусство и какая-то прозаическая еда. Разве это можно рассматривать в одной плоскости. Они были все там, в происходящем на сцене. Разгорячились и заспорили громко. Так азартно и с воодушевлением обменивались впечатлением, что обратили на себя внимание голубоглазого военного. Его взгляд поплутав по потолку и залу переместился с люстры на её лицо. Юлия поморщилась:- "Наверное, немного горячо и взволновано ведём беседу. Надо убавить громкость и прикрутить эмоции". Обернулась ещё раз, чтоб уточнить не перепутала ли чего… Он смотрел. Насмешливо, удивлённо… Блеск его голубых глаз в белых лучах ослепил её. Как будто он всё время находился в особом мире- над облаками, где солнце сияет постоянно. Этот синий блеск полетел в её карие с золотинкой. Ах! Как будто протянули провода высокого напряжения. Всё остальное окружающее её отошло на задний план, уменьшилось до точки. Надо сказать, она заметила его пристальное внимание сразу, ещё там у классиков…Хотелось подойти и сказать ему: — "Давно жду. Думаю о вас каждый вечер". Конечно, это ОН, ни с кем уж не перепутаешь. Его не торопливая улыбка: непонятная, завораживающая, загадочная, чарующая и безумно обольстительная, взяла немедленно её в плен. Ей словно солнечный лучик ударил в голову и разнёс тепло по всему телу. "Сияю не иначе как лампочка". — Забеспокоилась она. Такое чувство будто за её спиной в совершенно пустом зале сидел лишь сияя неземным светом он один и смотрел на них. Не так- на неё… Она с усилием отвела от него глаза и развернулась к сцене. Достаточно было взглянуть в его голубые, с огоньком, глаза, чтобы ощутить физическую силу, исходящую от этого человека. По телу прошли мурашки. Пыталась отвлечься. Сцена, сцена… Хотя разве она могла теперь слушать щебетание подруг о какой-то Нине Заречной. Слава богу, потух свет и продолжился спектакль, никто не заметил её пылающих щёк. Иначе это не укрылось бы от её глазастых подружек и может быть объяснений тогда избежать не удалось. Но происходящее на сцене доходило до неё с большим трудом. Такое чувство, как будто в зал внесли огромный букет багульника, и, наполнив помещение ароматом, он враз сделал всех счастливыми и немного хмельными от сказки. А может быть, это открыли все окна настежь, и в зал ворвалась таёжная весна. Короткая, ненасытная, безумная, она, покружив по залу, вдруг попала в её сердце. Юлия боялась ошибиться. Ей страшно хотелось поймать ещё раз тот взгляд ярко голубых глаз. Но ведь не развернёшься… Она кусала губу от бессилия. Девчонки тормошили:

— Бармина, что с тобой?

Хороший вопрос, если б она знала. А может, быть не так уж и не знала. Зачем обманывать себя-то. Она сидела точно на иголках. Ей хотелось убедиться, что ошибки нет, и эти бездонные глаза смотрели точно на неё, а не на кого-то из её подруг. А застенчивая улыбка, осветившая лицо, предназначалась одной лишь ей. Юлия, Юлия, сердце не обманешь, оно сразу простучало — это ОН! Оно так прыгало, что Юлия прижала его ладошкой. Вдруг кто услышит его безумный стук. Она не ошиблась, не ошиблась, нет! Это точно её половинка. Непременно родной человек. И возможно даже Рыцарь. Она готова с ним идти хоть сейчас далеко-далеко. Так какая уж тут "Чайка". Всё происходило, как в тумане. С ней было точно не всё в порядке. Как будто бес вселился или ангел накрыл крылом. Не разобрать. В ней боролись два чувства: посмотреть на него и улыбнуться дав понять, что она заметила его внимание или соблюдая дистанцию, держать себе цену, не выходя за рамки женской общепринятой гордости и морали. Это не пустые слова. Так учила мама, и поступали все героини романов. И вот теперь её душа разрывалась между условностями и чувством. Тем самым, что люди нарекли любовью. А что это была она, Юлия не сомневалась. Наверное, настоящая любовь такой и бывает: попала в сердечко — и ты её пленник. Ни до этого, ни потом, она не будет задумываться об этом. Зачем, ведь она ни о чём никогда не пожалеет.

Браво! Браво! Занавес раздвигался три раза. Окончилось представление. Артисты выходили на поклон раз семь. Зал возбуждённо гудел. Все поднялись. Она тоже поднялась. Все хлопали- она не меньше. Но видела ли она происходящее там? Нет, не видела. Ноги не слушались. Туман плотной стеной обступил её. Нестерпимо как хотелось развернуться и посмотреть там ли он ещё, смотрит ли на неё. Нет, нельзя ни в коем случае. Что подумает? Наверняка то, что Юлия легкомысленная особа. Надо потерпеть! Надо потерпеть! Как выходили, она не помнила. А ведь кивала подружкам и даже смеялась. Прохладный весенний ветерок освежил лицо. Чуть-чуть пришла в себя. От дождя бы она сейчас тоже не отказалась. Как всё-таки чувства берут в оборот. Становишься в момент ока неуклюжей, глупой, бестолковой. Любовь даёт крылья, это так, она бы запросто сейчас рванула к звёздам, но и делает своим рабом. Может всё-таки можно оглянуться. Хоть в полуоборота, самую чуточку. Глаз не окосеет… Нет нельзя. Можно смотреть только вперёд. Площадь перед театром освещена. Впереди предмет её сегодняшнего безумства не просматривается. Хотя с чего она может это утверждать. Ведь она никогда его не видела со спины. Стоя. Она вообще его никогда не видела. И вдруг глаза её изумлённо вспыхнули. Под высоченной лопастой сосной стоял ОН. Оказывается, страхи напрасны, она бы его могла узнать из тысячи. От неожиданности остановилась. Шедшие следом налетели на неё. Юлия опомнившись извинилась:- Простите!