— А где мама?

Ее окатила волна тошнотворного ужаса.

— Я не знаю.

Дети смотрели друг на друга, не в силах сказать то, о чем в страхе думали оба. Гвен перевела взгляд на дымящуюся миску с варевом, которую она принесла матери и поставила у стенки, и поняла, что так голодна, что готова съесть и ее кашу. И тут же ущипнула себя за руку, чтобы наказать за жадность и глупость.

Тут настил заскрипел снова: в кузов медленно забиралась Джулия. Темноволосая девчонка поддерживала ее под локоть.

— Говорят, будем тут ночевать. Приближается буря, — тихо сказала она, глядя в глаза Гвен, пока Джулия устраивалась на полу.

Где-то в темноте раздался далекий протяжный вой.

В проеме появился охранник и протянул пленникам обогреватель, работающий на спирте. Потом, забравшись в кузов, приблизился к Джулии и детям и швырнул им грубое шерстяное одеяло, все в дырах. Остальные пленники, завистливо косясь на дырявое одеяло, недобро зашептались: за что этой семье досталась такая роскошь? Почему им, а не другим?

— А как же мы? — скрипучим голосом спросил старик.

— Да! — раздались робкие голоса с разных сторон.

— Одеяла полагаются только детям и раненым, — рявкнул охранник. — Если начнете тут потасовку из-за них — буду стрелять на поражение.

— Сволочи! — пробормотала одна из женщин, и было непонятно, кого она имеет в виду.

Охранник клацнул помпой дробовика, и голоса тут же стихли. Он обвел лица пленников долгим тяжелым взглядом, словно запоминая их как следует. И каждый, на кого глядел сквозь окуляры противогаза этот человек, опускал голову.

Даже когда он закрыл дверь, все продолжали молчать.

Ночь прошла ужасно. Хотя обогреватель худо-бедно работал, дети до утра дрожали под одеялом, прижимаясь к матери. По звукам, доносившимся снаружи, можно было догадаться, что охранники несут вахту вокруг грузовика.

Скрип сапог по снегу слышался то с той стороны, то с этой, петляя кругами вокруг кузова.

— Они следят, чтобы мы не сбежали или чтобы нас не съели? — тихо спросил Майкл.

Гвен качнула головой:

— Наверное, и то, и другое…

Спали урывками: мать то и дело будила их стонами или кашлем. А когда усталость брала свое и дети смыкали глаза, в их воображение тут же прорывались кошмары.

* * *

Выбравшись из Метро на поверхность, Юэн сразу наткнулся на небольшую группу людей: они разбили лагерь и стояли вокруг костра, по-видимому поджидая его. Волна внезапного страха тут же отхлынула, как только мужчина разглядел клетчатые пледы с особым орнаментом: когда-то он означал принадлежность к королевскому дому Стюартов, а ныне — к другой странной и грозной породе людей.

— Здорово, мужики! — осторожно приветствовал гостей Юэн, в знак приветствия подняв руки ладонями вперед.

— И тебе не хворать, Юэн. Что тут у вас стряслось? — могучий мужичина шагнул навстречу, протягивая руку.

Ладонь Юэна исчезла в огромной лапище гостя.

— У меня жену с детьми угнали, Энгус. Пришлые налетчики.

— А ты, видать, в погоню собрался? — усмехнулся здоровяк.

Юэн молча кивнул. Люди у костра обменялись взглядами. Энгус заговорил снова:

— Пропусти ребят, у нас к вашим есть дело.

Юэн кивнул и отошел в сторону. Четверо из гостей направились ко входу в туннель. Дождавшись, пока все они исчезнут в проеме, Энгус продолжил:

— Мы с Дугалом к тебе прицепимся ненадолго.

Юэн снова посмотрел на окаймленное огненно-рыжими волосами лицо великана. Энгус был из людей, живших в шотландских горах в ту пору, когда война положила конец цивилизации и на весь мир обрушилась ядерная зима. Как и их легендарные предки, горцы были ребятами суровой закалки и быстро приспособились к жизни в новых условиях. Они наладили торговлю с уцелевшими шотландскими поселениями, тем и промышляли. Где жили они сами, никто толком не знал: они об этом не распространялись, а лезть с вопросами было боязно. В Метро Глазго у них была жутковатая репутация, и местные предпочитали держаться от них подальше.

— Зачем так напрягаться ради меня, Энгус? — спросил Юэн.

Эти ребята за так напрягаться точно не станут. Кроется за их предложением что-то…

— Славный ты парень… — ухмыльнулся здоровяк. — Думаем, как бы поближе с тобой познакомиться…

— Хотим убедиться, что они на юг пошли, а не на север, — объяснил Дугал, тоже улыбаясь.

У Юэна отлегло. Теперь ясно, зачем они к нему сядут на хвост: им надо убедиться, что налетчики не двинулись на север, где находятся поселения горцев.

— Я прямо сейчас выхожу, — предупредил Юэн.

— Всегда готовы, — осклабился Дугал.

Горцы подхватили рюкзаки и охотничьи ружья, и Энгус широким взмахом огромной руки показал Юэну, чтобы тот шел первым.

Ступая по скрипучему снегу, Юэн повел из города двух великанов, ступая по следам машин, в которых угнали его семью.

* * *

Утром пленники были разбужены скрежетом открываемой двери и порывом холодного воздуха. Ветер задувал внутрь кузова снежинки. Снова появилась темноволосая девчонка, за ее спиной маячил охранник.

— Скоро выдвигаемся! — сказала девчонка. — Сейчас выдадут корм. А пока можете пойти облегчиться.

Гвен приподнялась, но девчонка покачала головой.

— Не спеши. Вы трое пойдете со мной.

— Почему это? — насупилась Гвен.

— Так вам будет лучше, — сухо сказала девчонка, косясь на охранника.

— С чего это тебе заботиться о том, чтобы нам было лучше? — недоверчиво спросила Гвен.

Девчонка прищурилась:

— Не люблю, когда забирают детей или бьют женщин.

— Так уж и не любишь, — вдруг прохрипела Джулия.

Темноволосую девчонку от этих слов передернуло.

— Работа у меня такая: следить за сохранностью товара, — резко ответила она. — Вылезайте, кому сказала!

Выйдя из машины, девчонка отвела их к развалинам заброшенного дома, замеченным Гвен во время вчерашней остановки. Стен было всего три, но и на том спасибо: можно хотя бы справить нужду без того, чтобы на тебя пялились незнакомые мужики с ружьями.

Они вернулись к грузовику. Пока девчонка помогала Джулии, у которой вроде бы наступило просветление, забраться в кузов, охранник вдруг схватил Гвен за руку и дернул ее в сторону.

— Эй! — сказала Гвен. — Чего надо? Отпусти меня!

Джулия встревоженно обернулась: она-то знала, что может понадобиться этим шакалам от девчонки. Хотя она все еще нетвердо стояла на ногах, дать дочь в обиду Джулия не могла. Майкл стоял, сжав зубы, и нижняя губа его подрагивала.