– Что? – вепрем заревел Ваддей. Даже забыл про Стригуна и, потрясая мечом, начал придвигаться к Славке. – А ты кто таков, чтобы меня учить? А?

На самом деле он скорее обрадовался его появлению, ибо понял, что переборщил. Вынутый меч просто так обратно в ножны не сунешь, а пускать кровь Стригуну… Ох. У того дом, очаг, родня, братья, знакомые, соседи. А тут – какой-то чужак, перекати-поле, бродяга, незнамо кто. Рукоятью ему, да в наглую харю. Гранёным «яблоком» между глаз. Чтобы на всю жизнь запомнил. Если, конечно, унесёт ноги…

Только не получилось. Чужак встретил его беспощадным пинком в пах, от которого Ваддей согнулся, рухнул на колени, забыл про всё на свете, в том числе и про меч. Правда, о клинке ему скоро напомнили – звонким ударом плашмя в четверть силы по спине. Но этим сражение и закончилось – Ваддей уткнулся носом в землю, а меч со свистом улетел через всю поляну в кусты. За ним с задорным лаем припустил недоумок Злынько.

– Слушайте меня, люди. – Славко вытер руку о штаны, коротко вздохнул и посмотрел на небо. – Надо хорониться, скоро боги явят нам свой гнев.

Люди, не торопясь убегать и прятаться, смотрели на него очень по-разному. Лось – настороженно, Соболюшка – с интересом, Стригун – уважительно, с нескрываемым почтением. Сам далеко не промах, он уже приметил и Славкин бесценный меч, и безбородое лицо, и ловкость в движениях. Уж не Странник ли, человек от богов, обладающий Силой, встретился ему на пути?.. Вон что с Ваддеем играючи сотворил, не поморщился даже, словно от мухи докучливой отмахнулся…

В небе между тем стало происходить что-то странное. Дневная голубизна словно выцвела, на солнце набежала тень… и появилась яркая, оставляющая дымный след звезда. Миг – и она стала распадаться, проливаться огненным дождём, рисовать на небе исполинские дымные хвосты до земли. Раздался такой грохот, словно действительно обваливалось небо. Разверзлась бездна, готовая поглотить мир…

– Живо все туда, под выворотень! – Славко указал на рухнувшую от старости исполинскую сосну, сам же задержался, подскочил к Ваддею. – Вставай, спасайся!

А как иначе? Всё живая душа. Пусть гнилью тронутая, но всё равно человечья…

– Шёл бы ты… – с ненавистью зыркнул Ваддей, пошатываясь встал, хотел было ещё попытать счастья кулаком, но передумал, ринулся помогать Злыньку искать клинок.

– Ну как знаешь, – сказал ему в спину Славко и, пригибаясь, побежал к выворотню.

Сосна и вправду была исполинской – под вздыбленными корнями хватило места всем четверым. Люди прижались друг к дружке в маленькой песчаной пещере, и весьма вовремя: земля ухнула, закачалась, раскололась, заходила ходуном, словно лодочка на волнах. От невероятного грома заложило уши, пробрало до нутра, спутало все мысли, кроме одной: помогите, боги, спасите! А чудовищный ветер уже валил деревья, как траву, проходил по лесу, точно гребёнкой, гнал по небу непроглядные, на тучи-то непохожие тучи, и били в землю жуткие, толщиной в бревно, огненные копья.

Из туч вывалился чёрный орёл и кувырком покатился по выжженной молниями траве… Что должно было твориться в небе, если там не стало места божьему летуну?..

Лось на карачках полез наружу из-под корней:

– Стригун, подсоби!..

Тот сунул Соболюшке шапку и молча бросился за Лосем в ревущую круговерть. Вдвоём они затащили искалеченную птицу в укрытие. Орёл не пытался противиться человеческим рукам, лишь открывал и закрывал клюв, словно беззвучно стонал…

Между тем в воздухе явственно запахло гарью, в исхлестанном молниями лесу начинался пожар. Спрятавшиеся люди не раз видели такие пожары. Сейчас над верхушками деревьев поползёт недобрый сизый дым, ветер багровым парусом раздует пламя – и понесёт смертельный корабль беды по зелёному океану… И тогда всё, пощады не жди. Останется лишь гарь, проклятое место. На чёрных обгоревших свечках столбов, словно слёзы, застынут натёки смолы. И ветер будет скорбно играть на похоронной флейте – на скелете дуплистого обгоревшего дерева. И только волки будут приходить сюда по ночам и слушать эту печальную музыку.

– Всё, уходить надо! – Стригун потянул ноздрями воздух, вылез из-под могучих корней, помог выбраться Соболюшке.

Лось нёс на руках орла. Божий вестник не открывал глаз, одно крыло всё выскальзывало из руки Лося, свешивалось до самой земли…

Снаружи царила какая-то серая мгла, не понять, то ли день, то ли ночь, то ли гнетущий туман. Солнце пряталось за сизой пеленой, зато на юге небо было окрашено в багрянец, оттуда и надвигался лесной пожар. Следовало уходить, и уходить незамедлительно. Однако Лось задержался.

– Эй, Ваддей! Дядька Ваддей! – хрипло закричал он, но не услышал ответа.

Огляделся и побежал на край поляны, куда Славко забросил Ваддеев меч. Хрустнул валежником, одной рукой раздвинул лапник… и закричал. То, что осталось от Ваддея, напоминало головешку. Одна обугленная рука держала оплавившийся клинок, вторая – конец Злынькиной цепи. Самого пса на другом конце цепи не было. Даже следа не оставил от него небесный огонь. Ни обрывка шкуры, ни зуба, ни когтя, ничего, – видно, боги его взяли прямо на небо.

«Эх, дядька, дядька, не сиделось тебе дома…»

Честь честью хоронить погибшего не было времени.

Выступили торопливо, больше не поминая, кто за кем только что гнался и почему. Первым шёл Стригун, следом, пытаясь беречь ногу, прихрамывала Соболюшка. Лось нёс орла, что-то шептал ему, гладил ладонью опалённые перья… Славко, шедший последним, хмурился – небесный огонь заставил его отклониться в сторону от намеченного пути. Стригун, Соболюшка и Лось, те возвращались домой, ему же там было нечего делать.

Красное зарево за спиной между тем разгоралось. Сильный ветер, как мехами, раздувал пожар, кровавые отблески подгоняли не только людей, но и зверьё. Сквозь чащу, не разбирая дороги, спасались все обитатели леса. Никто никого не трогал: общая большая беда примиряла не хуже, чем волшебство Великаньей Пяты.

Только после того, как перебрались через речку и обогнули обширное, с чахлыми берёзками болото, появилась возможность отдышаться. Развели костёр, вскипятили воду, бросили в котёл вместе с травами добытого по дороге косача. Лось достал из котомки лопасть копчёного мяса, а Славко занялся орлом. Хвала Кудеснику – научил разбираться не только в человеческих увечьях и хворях. Всюду, где есть живая душа, её огонь можно поддержать и усилить, поддержать поток жизни… Орёл открыл золотые глаза, подобрал обвисшие крылья, попытался с достоинством сложить их.

«А я ведь тебя сразу признал, – ощутил Славко прикосновение разума птицы. – Ты Странник. Ты опечален тем, что отклонился от пути. Только не то тебя печалит, человек, совсем не то… Положи руку на мои перья… Да, это действительно ты. Я тебе покажу…»

Славко осторожно погладил голову орла, и перед глазами возникла картина – яркая, чёткая, совершенно живая. Он увидел стонущее от гуда небо, могучие крылья и яркую огненную звезду, направляющуюся к земле. Вот она вдруг вспыхнула ещё ярче, распалась на куски, и осколки с жутким громом устремились вниз. Мелкие – огненным дождём, сгорая на лету, крупные – разрывая воздух, оставляя широкие дымные хвосты. Каким-то странным, неподвластным словам чувством Славко внезапно понял, куда они упадут… Он хотел закричать, но не успел – внизу вспыхнуло, пошла рябью земля, содрогнулась воздушная стихия. Орёл отчаянно заработал крыльями, от грохота, казалось, раскололась голова, всё внизу заволокло жуткой густой пеленой, будто чёрным клубящимся саваном. Пламя… беспомощность… запах палёного пера… боль…