Солис замолкает, остановив машину. Я оглядываюсь по сторонам. Определенно богатенький район! Дома достаточно большие, с садом, палисадником и калиткой. Тротуары широкие и самые чистые из всех, что я видел за последнее время. Даже деревья, насаженные тут повсюду, ухожены и подстрижены лучше, чем мои волосы. Будто в сериале каком-то оказался. Ясно одно: такой парень как я должен серьезно постараться, чтобы оказаться в таком месте.

– Тебе нравится район? – прерывает мои размышления Солис.

– Не-а.

Она вообще видела меня? Да я похож сейчас на лиса, оказавшегося в курятнике!

– Ладно, не мои проблемы. В твоей ситуации у тебя нет выбора. Я рассчитываю на тебя, Тиг, правда… – говорит она и тихонько добавляет: – Я хочу познакомить тебя со своей дочерью не в комнате для свиданий. Знаю, что ты пытаешься казаться грубым для того, чтобы себя защитить, потому что в твоей жизни произошло много плохого. Но я также знаю, что ты более ранимый, чем хочешь кажешься…

Какого черта она вытворяет? Пытается сыграть на моих чувствах? Отвратительно!

– Понятно, ты меня больше не слушаешь! Тиган, то, что я сейчас говорю, это очень важно! Я никогда не разговаривала с тобой в приказном тоне, но сейчас я настаиваю! У тебя нет права на ошибку, понятно? Это последний шанс спасти того хорошего парня, который живет внутри тебя. Малейшая неприятность, и я уже ничего не смогу сделать, чтобы помочь тебе.

В машине вновь воцаряется тишина. Мне кажется, она готова зарыдать. Похоже, здорово перенервничала. Она такая, Солис: много значения придает всей этой болтовне и говорит при этом только то, что думает. Именно поэтому она до сих пор в моей жизни. Она всегда со мной честна. И если бы ее не было в моей непонятной жизни, то все было бы гораздо хуже. Но я никогда ей об этом не скажу.

– Ответь мне хотя бы, Тиган. Ты понимаешь всю опасность?

– Хорошо, я понял уже, что ты переживаешь. А что ты хочешь, чтобы со мной произошло в этом приличном месте?

– Да… своим хулиганистым видом ты точно здесь всех напугаешь. Постарайся что-нибудь изменить. Даже если с твоими татуировками уже ничего не сделать, то хотя бы над стилем одежды поработать можно.

Я приготовился что-то ответить, но вовремя решил закрыть рот, чтобы не бесить ее.

Слишком жарко для еще одного монолога, да и мне просто необходимо покурить, прежде чем играть пай-мальчика в рубашке как у пингвина.

Солис вздохнула и посмотрела вдаль.

– Так, ладно. Поехали потихоньку, – произносит она скорее для себя, чем для меня, и нажала на газ.

Солис медленно проехала еще немного вперед по улице, остановилась и аккуратно потянула рычаг ручного тормоза.

На указателе было написано: «Кингсли-авеню, Статен-Айленд, Нью-Йорк».

Чего блин? Статен-Айленд? Солис что, издевается надо мной?

Мой взгляд остановился на огромном белом доме, с двухуровневым гаражом и автоматической дверью.

Это даже хуже, чем я думал: попал к мажорам среди мажоров. Никогда такого не видел. До этого момента я знавал только маленькие грязные лачуги. Да я ж потеряюсь просто в таком-то доме.

В первый раз, с того самого момента, как она взяла надо мной шефство, Солис отправляет меня в такое место и, кажется теперь я понимаю, чего это она так переживает за мое поведение. Богатые люди? Но почему она делает это?

Это должно быть ее худшей затеей и, честно говоря, Солис ни секундочки в этом не сомневается, судя по ее обреченному виду. Безнадежному, как мой случай!

– Почему ты так нервничаешь? – спрашиваю я.

– Потому что я переживаю за тебя, Тиг. Я очень надеюсь, что ты сделаешь все возможное, чтобы все было хорошо. В противном случае тебе придется выслушать от меня…

– Да я уже и так от тебя тут выслушал…

Она достала ключ зажигания, закатив глаза.

– Погоди, мне нужно покурить, прежде чем мы туда пойдем.

– Слишком поздно, мы и так уже опоздали, – сообщает она, не глядя на меня.

Вот дерьмо!

– В общем, я их предупредила о… Ну ты знаешь, о чем. Короче, не бери в голову, ладно? Это и правда хорошие люди, они не будут докапываться до тебя с расспросами о твоей жизни, – говорит она мне.

Я ничего ей не ответил.

Солис вылезла из машины, попутно ругая ее узкую дверь и напоминая мне еще раз о важности хорошо подобранного прикида.

Я даже выйти не успеваю, как она уже звонит в звонок.

Калитка тотчас открывается. Кажется, она очень торопится меня туда закинуть.

Прежде чем зайти внутрь, она машет мне рукой, приглашая идти за ней следом. Я вздыхаю и нехотя вылезаю из машины.

Мне жизненно необходимо выкурить сигаретку, но это, видимо, не предусмотрено в программе.

Я беру с заднего сиденья сумку и закидываю ее на плечо. Бейсболку натягиваю поглубже на голову. Что ж, я готов, погнали!

Вот дерьмо… Отсюда дом кажется еще больше. Эти люди – реальные богачи.

И это лишь усиливает мое предчувствие, что здесь что-то пойдет не так. Хотя есть во мне, вероятно, суицидальные наклонности, потому что я все-таки толкаю эту калитку.

Солис в это время вовсю обнимается с какой-то женщиной лет сорока. Я непроизвольно останавливаюсь. Нет никакого желания идти дальше. Это выше моих сил.

– О, Натали, я так рада снова вас видеть, – восклицает эта женщина с такой радостью, которой мне вовек не понять.

На ней ужасно уродливое синее платье, страшно ее обтягивающее. Должно быть, это мать семейства. Выглядит многообещающе. Что же я здесь, блин, забыл?

Солис поворачивается и миленько машет мне ручкой, чтобы я подошел. Мои ноги ее слушаются, но не голова. Но что бы я там себе не думал, несколько секунд спустя уже стоял перед ними.

У этой женщины темные, очень коротко стриженые волосы.

Только я подошел, как к ней подбежал мальчишка от горшка три вершка. Он был похож на скаута в этой своей маленькой рубашке с галстуком.

Увидев меня, он остановился и тут же спрятался за своей матерью.

Все становится лучше и лучше, у него уже от меня мурашки по коже, а ведь я даже еще ничего не сделал!

– Энджи, хочу представить вам Тигана. Тиган, это Энджи, – произносит Солис, указывая мне на женщину в синем платье.

Так, ладно, никакого хамства… В конце концов, я сделаю все, что в моих силах, но только когда покурю.

Я гляжу матери в глаза. Они орехового цвета и слегка отливают зеленым. Красивая, жаль только, что ей двести лет в обед.

Я пытаюсь выдавить из себя улыбку, и, думаю, это сработало, потому что взгляд Солис сразу же становится таким масляным. Фух, кажется, удалось избежать еще одной морализаторской беседы!