– Угощайтесь, – предложил адвокат, – здесьхороший ресторан. Вы уедете, а я еще немного посижу. У меня в четыре здесьвстреча с другим человеком.

– Вы знаете, о чем со мной хочет переговорить ЛевДавидович?

– Примерно догадываюсь, – ухмыльнулся адвокат. Онвзял вилку и нож, положив себе на тарелку сразу несколько разновидностейсалатов, стал с аппетитом есть.

– Не подскажете тему встречи?

– Пусть лучше он скажет вам об этом сам, –предложил Тарханов, набивая рот, – я думаю, что так будет правильно. Могулишь рекомендовать согласиться на его предложения. Насколько я знаю, человек ондостаточно щедрый и никогда не останавливается, если решил чего-то достигнуть.Во всяком случае, его трудно бывает переубедить. Вы знаете, он по гороскопуЛев, а это знак царей и фараонов, полководцев и героев. Знак Огня. Я, например,по гороскопу Рак, и меня это очень устраивает. Сексуальность, подвижность,толерантность, умение приспосабливаться. А огненные знаки, они ведь безумцы. Ивсе Стрельцы такие. Я уже не говорю про Овнов. Они просто чокнутые. У меня другОвен, так про него пишут, что он прошибает головой стенку. А кто вы погороскопу?

– Как раз Овен, – улыбнулся Дронго.

– Извините, я даже не мог подумать. Мне казалось, чтотакой аналитик, как вы, должен быть либо Скорпионом, либо Девой, либоКозерогом. Таким размышляющим и все понимающим. Ну, на крайний случай Водолеем.Вы знаете, я начал увлекаться гороскопами, это так забавно. Но не думал, что выОвен. Как странно, ведь это первый знак Зодиака. Знак необузданной силы,первобытных чувств и эмоций. Для вашей профессии очень странно. Хотя вы легчепоймете друг друга с Львом Давидовичем. Кстати, уже прошло двадцать минут. Выможете выйти из ресторана. Машины сейчас подъедут. А молодой человек, которыйсейчас появится рядом с нашим столиком, проводит вас к автомобилю ЛьваДавидовича.

– До свидания, – поднялся Дронго.

– Всего хорошего, – пожал ему руку на прощаниеадвокат, – надеюсь, что вы воспользуетесь моим советом и не откажетесь отделового предложения Деменштейна. До свидания.

В сопровождении молодого человека, которому было уже подтридцать, Дронго вышел на улицу как раз в тот момент, когда «Роллс-Ройс»затормозил перед зданием ресторана. Дверца салона открылась, и Дронго быстроуселся в машину, которая сразу тронулась с места.

– Добрый день, – сказал сидевший в салоне ЛевДавидович, – очень рад вас видеть.

Он протянул руку. Узкая аристократическая ладонь. Дронгопожал холодные пальцы. Сидевшему мужчине было под пятьдесят. Немного вытянутоелицо, заметные залысины, умные, внимательные, требовательные глаза, спрятанныеза стеклами очков. Прямой ровный нос, тонкие губы. Несколько выделялись уши.Они были непропорционально большими, словно специально растянутыми. Деменштейнбыл одет в костюм из тонкого сукна, который явно делали на заказ и шили вЛондоне. На ногах – обувь, также сделанная по индивидуальному заказу.Достаточно было на него взглянуть, чтобы понять – перед вами очень богатыйчеловек.

– Вот вы какой, – негромко произнесДеменштейн, – самый знаменитый сыщик нашего времени. Говорят, что выможете раскрыть любое преступление, найти любого отморозка.

– Это некоторое преувеличение, но при желании всегдаможно вычислить преступника. Нужно лишь более добросовестно собирать улики иобращать внимание на любые, самые незначительные детали.

– И тогда каждый может стать Шерлоком Холмсом илиЭркюлем Пуаро? – усмехнулся Лев Давидович.

– Думаю, что не каждый. Наверно, нужна особаянаблюдательность, выдержка, терпение, умение анализировать факты.

– Вот видите, – кивнул Деменштейн, – так и вжизни. Чтобы стать очень богатым человеком, нужно много работать. Ничего в этойжизни не падает с неба. Необходимо обладать многими талантами, чтобы сделатьденьги. Большие деньги. Нужно обладать еще большими талантами, чтобы потом ихудержать. Это всегда нелегко.

– Насколько я понял, вы пригласили меня не для беседы отом, как сложно в наше время удержать свои деньги, – улыбнулся Дронго.

– Если подумать, то именно для этого я вас ипригласил, – неожиданно произнес Лев Давидович.

– Интересно. Не думал, что могу выступить в роликатолического священника.

– Нет, – усмехнулся Деменштейн, – в любомслучае вы не сможете отпустить мои грехи. Мусульманин, отпускающий грехи еврею,это, наверно, выглядело бы забавно. Хотя я полагаю, что мы оба с вамиубежденные атеисты. Нельзя быть человеком вашей профессии и верить в Бога. Яуже не говорю о моей.

– Я скорее агностик, – заметил Дронго.

– Не волнуйтесь, – продолжал Лев Давидович, –я не собираюсь вам исповедоваться. Вы нужны мне совсем по другому поводу.

Он немного помолчал.

– Дело настолько личное, что я должен знать,согласитесь вы за него взяться или нам лучше об этом вообще не говорить.

– Мне трудно судить о том, чего я не знаю. Поэтому немогу дать никаких гарантий.

– Это меня и останавливает…

– Единственное, что я твердо могу вам обещать, –все сказанное останется между нами. Никто и никогда не узнает содержание этогоразговора, если я решу отказаться и не браться за ваше дело. Мое честное словоможет служить гарантией неразглашения нашей беседы.

– Мне этого вполне достаточно, – кивнул ЛевДавидович. – Дело в том, что меня пытались шантажировать примерно тримесяца назад. За последние десять или пятнадцать лет я привык, что моебогатство вызывает раздражение у большинства людей, привык к тому, что меня вбольшинстве своем они не только не любят, но и откровенно ненавидят. Очевидно,это крест всех богатых людей в России. Октябрь семнадцатого не былслучайностью, это теперь очевидно для всех. И, конечно, не был результатомработы группы заговорщиков-большевиков, которые случайно пришли к власти, кактеперь пишут об этом периоде наши горе-историки. Все не так. Коллективистскийдух все еще сидит в большинстве людей, а неприятие богатых происходит накаком-то генетическом уровне. В любой деревне самого богатого человека всегданенавидят, стараются сжечь его дом или перебить его скотину. И это при том, чтоон дает работу всем остальным…

Дронго молча слушал. Между ними и сидевшими на переднемсиденье водителем и помощником была глухая стена из пуленепробиваемого стекла.Их разговор могли слышать только они двое.

– Сначала мне показалось, что это обычная грубая формавымогательства денег, – продолжал Лев Давидович, – но затем мнепредставили доказательства, и я понял, что все не так просто. Оказалось, чточеловек, который пытался меня шантажировать, был не обычным человеком с улицы…

Машина мягко повернула направо, как и оба автомобиля охраны,которые ехали впереди и позади них. Деменштейн неожиданно спросил: