Назвать это едой смог бы разве что человек с богатым и нездоровым воображением. В кружке плескалась некая мутная жидкость, носящая название «компот», но судя по цвету и консистенции, могущая оказаться чем угодно, от обмылков с кухни до мочи бешеного быка.

То, что было в тарелках, выглядело не лучше.

Небрежно порубленная горка зелени, которую, судя по засохшей на ней грязи, забыли помыть, изображала салат. Из ботвы выглядывали куски чего-то, похожего на огурцы, а капля белого вещества на краю тарелки символизировала сметану.

Хлеб был такой твердости, точно его сушили специально, а огромная кость с неведомо как задержавшимися на ней волоконцами сухожилий изо всех сил притворялась жареным мясом. Гарнир представлял собой кучку обрезков от самых разных овощей. Арс разглядел морковные хвостики, очистки репы и очень тонкие ломтики кабачков, в основном состоящие из шкурки.

Завершал трапезу горелый пирожок размером с мелкую монету. Начинка его грозила стать сюрпризом. Стоило только надеяться, что ей не окажется героически погибший в печи таракан.

— Даже шакал не стал бы это есть, — сказал Топыряк со вздохом.

— Да ладно тебе привередничать! — жизнерадостно откликнулся Нил, которому аппетит не испортила бы даже найденная в тарелке мокрица. — Ешь давай!

Сам он вовсю грыз кусок хлеба, а доставшийся ему суп исчезал с такой скоростью, словно его откачивали из тарелки насосом.

Не успел Арс управиться с салатом, как по коридорам, перекрывая топот и гомон, пронесся тягучий мощный гул «Бомм! Бомм!». Колокол, висящий у ректората, давал знать, что время перемены закончилось. Часть студентов, дожевывая на ходу, ринулась в коридор.

Бить в колокол, звук которого с помощью хитроумных заклинаний распространялся по всему зданию, было обязанностью пожилого прохфессора, оставившего преподавание и носящего титул Хранителя Времени.

Снабженный песочными часами, он фактически обитал в маленькой каморке около колокола, и только его рукам повиновалась уходящая в громадное бронзовое чрево веревка.

Как-то раз старшекурсники, воспользовавшись рассеянностью очередного Хранителя, добавили ему в чай сонной настойки. Старик благополучно почил, и перемена продолжалась вместо положенных пятнадцати минут почти два часа. Преподаватели, привыкшие все делать по колоколу, благодушествовали, студенты предавались радостному ничегонеделанию, и только когда за окнами начало темнеть, один из деканов что-то заподозрил.

Скандал вышел первостатейный. Хранителя отправили на покой, заменив на более шустрого, пару человек выгнали из МУ, еще несколько отделались разного рода наказаниями.

Услышав колокол, Арс вздрогнул и по привычке собрался куда-то бежать, но вовремя вспомнил, что сейчас «окно». Судя по тому, что народу в харчевне после колокола почти не убавилось, так же было и у всех остальных.

Пока Топыряк сражался с костью, пытаясь обнаружить на ней что-нибудь съедобное, Нил, успевший слопать все, откровенно скучал. Без особого успеха попытавшись познакомиться со второкурсницей с кафедры магии растений, сидящей за соседним столиком, он неожиданно толкнул Арса в бок.

— Чего тебе? — спросил тот, едва не подавившись костью.

— Смотри, Торопливый! Чего ему тут надо?

В харчевню, подозрительно оглядываясь и крутя носом, точно охотничья собака, входил городской стражник. Его начищенный шлем, напоминающий ночной горшок модернистской конструкции, сверкал сквозь кухонный чад, клубами плавающий в воздухе. Меч на боку казался нелепым украшением.

— А, ты не знаешь, — усмехнулся Арс, радуясь, что хоть раз в жизни узнал что-то раньше болтливого приятеля. — Это потому, что прогулял первую лекцию. Сегодня ночью кто-то странным образом убил одного из наших.

— Кого? — зеленые глаза Нила выпучились, нос, похожий на картофелину, зашевелился.

Ответить Арс не успел.

Торопливый, обозрев харчевню, почему-то двинулся к ним.

— Хмм… ухх… мм… — остановившись около столика, он некоторое время грозно пыхтел, сверкая глазами. Отношения между студентами и городской стражей складывались не самые теплые. Первые любили повеселиться, побить фонари у домов зажиточных горожан, попеть легкомысленные песенки на улицах глубокой ночью, побуянить в кабаках. Торопливым все это, по непонятным причинам, не очень нравились, и они при случае поколачивали студиозусов. Те платили им пылкой нелюбовью, а состряпанное в стенах МУ прозвище Тормозливые вызывало у доблестных стражей порядка бешеную ярость.

Вот и сейчас явившемуся в харчевню Торопливому оказалось сложно обратиться к классовым врагам. Но он преодолел предрассудки, и через невнятные звуки и суровое пыхтение с трудом протиснулись членораздельные слова.

— Эээ… вы есть… ыыы… студенты? — Вопрос являл собой верх идиотизма.

Арс поглядел на Нила, красовавшегося в яркой зеленой мантии. Кроме людей, имеющих отношение к магии, подобную одежду никто не носил. Более того, на правой стороне груди у каждого из сидящих за столом красовался символ МУ — корова, поедающая пергаментный свиток, а на левой — три полоски, означающие третий курс, и перекошенная рожа — знак кафедры демоноведения.

— Нет, — невинно ответил Прыгскокк, — мы гномы с огромными топорами. Потомственные горняки.

На лице Торопливого появилось озадаченное выражение. На лбу, пониже шлема, задвигались складки. Должно быть, это символизировало умственную деятельность.

— Это шутка? — предположил он нерешительно, и уже с большей уверенностью продолжил. — Я сержант Васис Ргов. Мы расследуем таинственное убийство, произошедшее сегодня в парке университета. Можете вы что-нибудь сказать по этому поводу?

Несмотря на то, что вопрос был задан двум приятелям, его услышали все, находившиеся в этот момент в харчевне. В «Сушеном драконе» наступила полная тишина. Слышно было, как шипит на кухне что-то жарящееся, и как стучит лапками бегущий по потолку таракан.

— А я думал, что все расследование будет проходить секретно, — сказал Арс.

— Оно и проходит секретно! — кивнул сержант и бдительно огляделся, чтобы проверить, не подслушивает ли его кто недозволенный. В дымной атмосфере харчевни его блестящий шлем неумолимо покрывался копотью. — Но мне велено собирать слухи! Вы ведь учились на одном факультете с погибшим? Может, что-то знали о нем?

— Это у животноводов надо спрашивать, — хмуро кивнул Топыряк, называя студентов кафедры магии животных общепринятым прозвищем. — Поговаривали, что он эликсирами своего изготовления приторговывал… Ну, для лечения болезней у животных. А так — ничего особенного, студент как студент…

Васис Ргов извлек откуда-то из недр организма лист пергамента и с умным видом принялся черкать по нему карандашом.

— Он еще и писать умеет! — в полном восхищении пробормотал Нил.

— А как вы его опознали? Лицо-то не сохранилось? — спросил сержант.