«Нашей Анфисочке поправиться бы, – сказал как‑тона пьянке Мишка Котенкин, – фамилия‑то располагает… да только стервытолстыми не бывают…»

Впрочем, Анфисой мы называем ее довольно редко, между собойи за глаза зовем не иначе как «наша Гюрза».

Тот же Мишка Котенкин в приступе творческого вдохновенияраскопал в Интернете замечательную фотографию гюрзы, поедающей бедную беззащитнуюлягушку, и поместил ее на своем компьютере в качестве «обоев», так что теперькаждый день, включая и выключая машину, он смотрит в ясные глаза любимойначальницы.

Наша Гюрза отвечает Мишке полной взаимностью. Подозреваю,что ее злобность и истерический характер вызваны в значительной степени тем,что Гюрза считает себя незаслуженно обойденной: руководить отделом неудачников,«болотом» – для ее самолюбия ужасный удар.

Сам Мишка Котенкин, на которого я уже несколько разссылалась, – это, можно сказать, луч света в нашем болоте. Остроумныйвеселый мужик лет тридцати пяти, он умет ладить с людьми, знает, где и чтопроисходит, дружит с половиной города… Он был бы очень хорошим журналистом,если бы не один большой недостаток: Мишка совершенно не умеет писать. Иногда онпо полдня сидит над какой‑нибудь дурацкой фразой, и все равно у неговыходит скучно, блекло и суконно.

«Гастроли знаменитого английского коллектива прошли сбольшим успехом», – пишет он о приехавшей в Питер легендарной группе.

– Мишка! – кричит на него большой поклонникмузыкантов Кап Капыч. – Ты что, про нижнетагильскую самодеятельностьпишешь? Мишка, я на концерте этих «Кридонс» был… Там одни немолодые мужикисобрались – целый зал! И еще их любовницы – ну эти‑то как раз помоложе. Амузыканты‑то и сами уже не мальчики… Но как начали они играть! Мишка,ведь это юность наша вернулась! Ведь мы же мальчишками и думать не могли, чтокогда‑то их живьем услышим – при Советской‑то власти! Там мужикодин в зале плакал, да и я сам чуть слезу не пустил! А ты – «гастроли… сбольшим успехом…» – тьфу!

Мишка краснеет, но ничего поделать не может: литературныхспособностей Бог не дал. Поэтому он вечно шатается по редакции, слушаетразговоры и умоляет:

– Как, как ты сейчас сказал? Ну‑ка повтори, яспишу фразочку…

Упомянутого мною Кап Капыча вообще‑то зовут ПетяКапитонов, но поскольку он ведет в нашей газете воскресные разделы для женщин,рубрику «Хозяйке на заметку», страничку для девочек «Подружка», колонку «Советыдоктора Капитоновой» (как похудеть за два месяца на двадцать килограммов, неотказывая себе в любимых заварных пирожных), злые редакционные языки прозвалиего Капитолиной Капитоновной, а потом – Кап Капычем. Кличка прилепиласьнамертво.

Кап Капыч – спокойный добродушный дядька с большим пузом,могучими плечами бывшего борца и окладистой бородой. Для работы в основных,престижных отделах редакции у него недостает темперамента, а в своих дамскихрубриках Петя чувствует себя как рыба в воде. Со временем он научился неплохоготовить, часто приносит на работу печенье собственной выпечки, а в ящике столапрячет спицы и клубок шерсти.

Не так давно главный редактор газеты, которого мы видимреже, чем радугу зимой, решил печатать на последней полосе материалы на темысекса и эротики, и эта тематика обрушилась на бедного Кап Капыча, как снег набедуина. Теперь, кроме привычных советов по похудению и ведению домашнегохозяйства, бедный Петя отвечает на страницах нашей газеты какой‑нибудьМарии Петровне Кукушкиной, озабоченной тем, что ее муж на сорок пятом годусовместной жизни исполняет супружеские обязанности без прежнего вдохновения.«Мне очень понятны ваши проблемы, дорогая Мария Петровна, – пишет Петя отлица доктора Капитоновой, – два года назад мой муж тоже начал охладевать кисполнению своего супружеского долга, но я не пустила это дело на самотек, априобрела несколько комплектов очень сексуального французского нижнего белья изаписалась на курсы эротического танца при районном Дворце творчества юных. Стех пор моего Антона Антоновича как подменили, и он исполняет супружескиеобязанности не реже трех раз в день…»

Со своими рубриками Кап Капыч справляется успешно, но отнего требуют еще и эротических рассказов. Это для него оказалось непосильнойзадачей, и эротическую прозу взвалили на мои хрупкие плечи. Вообще, таксложилось, что мною в отделе затыкают все дыры – и в переносном смысле, и вбуквальном. Когда в газете неожиданно снимают какой‑нибудь материал, и настраницах возникает белое пятно, Главный звонит Гюрзе, а Гюрза подзывает меня ишипит сквозь зубы:

– У тебя все равно нет никакой работы. Ну‑ка,набросай по‑быстрому двадцать строк по проблемам детской наркомании!Чтобы через сорок минут материал был готов!

И я послушно сажусь за компьютер и выдавливаю из себядвадцать строк, как Антон Павлович Чехов выдавливал из себя раба.

Сегодня в нашем лягушатнике все было как обычно, только что‑тоне видно Мишки Котенкина. Перекинувшись парой слов с Кап Капычем – он напомнил,что за мной эротический рассказ к пятнице, я раздумывала, как бы половчеепоговорить с Гюрзой, когда она сама позвала из кабинета:

– Петухова, зайди ко мне!

Петухова – это я.

Гюрза сидела за столом. Перед ней я с удивлением обнаружиламою статью про центры досуга для пожилых людей. Гюрза безжалостно черкала поней красным карандашом.

– Не умеешь построить фразу, – шипела она, –чему вас только в университетах учат?

Я мгновенно разозлилась. Именно над этой статьей я работаладолго и написала ее хорошо. Тему предложила мне соседка‑пенсионерка. Онакак раз посещала этот самый центр досуга и рассказала подробно, чем тамзанимаются старушки. Относительно построения фразы у меня тоже было все впорядке. С этим соглашался не только Мишка Котенкин, но и остальные сотрудники.

Я заглянула Гюрзе через плечо. Она правила текст, и я вовсене уверена, что он от этого стал лучше. Но попробуй поспорить с начальством,все на тебя попадет! К тому же нужно было уйти пораньше… И я смолчала.

Гюрза, которая ожидала возражений, слегка удивилась иподняла на меня глаза. Я стояла, вытянув руки по швам и вылупившись на нее, какновобранец.

– Что ты молчишь?

– Если хотите, я переделаю или новую напишу! –гаркнула я.

– Ну ладно, – смягчилась Гюрза, – не нужнопеределывать, вот тут исправить, и все…

Я чуть не ляпнула: «Рада стараться!», но вовремя прикусилаязык – это был бы уже явный перебор.

– И вот еще что, – продолжала нашапресмыкающаяся, – Котенкин заболел, так что с тебя видеообзор, музыкальныеновинки и книжный рынок.

– Вот мило! – фыркнула я. – Да времени‑товсего ничего осталось!

– Ничего, не рассыплешься, – в своей обычнойманере заметила Гюрза.