Это помогло принять решение. Я схватился левой рукой за дверную ручку и отпустил зеркало. Меня развернуло, и я несколько секунд болтался, пока наконец не нашел опору для ноги и не вцепился в ручку второй рукой.

Из этого положения я видел, что нас быстро догоняют три полицейские машины. Вспыхивали проблесковые маячки, крякали сирены. А впереди, кварталах в четырех, еще три встали бампер к бамперу и перекрыли дорогу. Они его загнали.

«Тормози, придурок! – мысленно велел я ему. – Сейчас самое время тебе затормозить…»

Я подумал, что они его загнали, и сами копы тоже, очевидно, так решили.

Но он считал иначе.

Рассыльный выжал газ и на полной скорости пошел на таран. Полицейские открыли огонь.

Вряд ли они видели, как я, вцепившись в ручку двери, болтаюсь на фургоне. Все их внимание сосредоточилось на приближающемся автомобиле весом две тысячи фунтов.

Рассыльный резко вырулил влево и нажал на тормоз. Фургон пошел юзом. Я понял, что недруг решил протаранить копов мною.

Остался один выход – наверх.

Я закинул правую ногу на окно и полез на крышу. В ту секунду, когда я оказался на фургоне, рассыльный врезался в полицейские машины.

От удара я перекатился в сторону водительского окна и полетел вниз. К счастью, одна из машин преследования рванула вперед, намереваясь нас заблокировать. Я бухнулся животом на капот и по инерции влетел в лобовое стекло, а когда бампер полицейской машины врезался в фургон, свалился с капота прямо на задницу. Кинжальная боль пронзила меня от копчика до затылка.

Я поднял голову и увидел, что гад-рассыльный смотрит прямо на меня и улыбается своей загадочной улыбочкой. А еще он держал в руке какую-то штуковину. Полицейские повытаскивали пистолеты и окружили фургон. Все кричали рассыльному, чтобы он вышел из машины с поднятыми руками.

Тут я разглядел, что в руке у него черная коробочка с красной мигающей лампочкой в центре и кнопкой, над которой завис большой палец. И парень все улыбался.

А потом слегка кивнул мне, словно говоря: «Туше́, Кропп».

Я крикнул всем лечь на землю, но никто не услышал. Тогда я укрылся за полицейской машиной, а палец рассыльного опустился на кнопку.

Фургон превратился в клубы красного огня. Ударная волна отбросила меня назад, а жар от взрыва выжег в легких последние молекулы кислорода.

Сперва меня отвезли в больницу, в отделение неотложной помощи. Многочисленные порезы и ушибы. Сломанный нос. Двадцать пять швов на предплечье, которое располосовал ножом рассыльный. Извлекли из плеча пулю. И сделали рентген задницы, чтобы выяснить, не сломан ли копчик.

Когда врачи разобрались с моим физическим состоянием, явились копы и отвезли меня в участок. Я напомнил о праве на телефонный звонок и позвонил поверенному моего отца Альфонсо Нидлмайеру. Он сказал, чтобы до его прихода я никому ничего не говорил.

Потом меня посадили в комнату для допроса. Там было зеркало во всю стену. Наверняка двустороннее.

Я все гадал, что это за рассыльный, кто его послал и зачем. Кольцо Соломона я еще в больнице снял с пальца и спрятал в карман.

Прошло как минимум тридцать минут – и ничего. Я так и сидел в допросной один. За спиной тикали настенные часы. Нос зудел под пластырем. Задница болела так, что я никак не мог усесться поудобнее. У меня возникли прескверные предчувствия – не по поводу ее, а из-за ситуации в целом. Где эти копы? Почему запихнули меня в допросную? И где мистер Нидлмайер? Кто такой этот гадский рассыльный? Зачем он хотел меня убить? Что с Сэмом? Почему меня арестовали? Я ведь жертва, а не преступник.

Наконец дверь открылась, и в допросную вошли двое: мужчина и женщина. Мужчина был постарше. Лысый, с мясистым красным носом, он, если бы отрастил бороду, вполне мог сойти за Санта-Клауса. Женщина выглядела молодо, брюнетка, с глазами даже темнее волос.

Она представилась как детектив Мередит Блэк. Мужчина хрюкнул, но оказалось, что это он так назвался. Кеннард.

– Почему меня арестовали? – спросил я.

– Как тебе понравятся обвинения в похищении человека, порче имущества, вооруженном нападении, избиении и преднамеренном убийстве? – осведомился пузатый Кеннард басом, который, как ни старайся, не сравнишь с голосом Санты.

– Многовато будет, – ответил я.

– Остряк? – гавкнул Кеннард.

– Ни по каким меркам.

– Посмотрим, как ты запоешь после двадцати лет в тюрьме Браши-Маунтин, – пригрозил Кеннард.

Мередит Блэк накрыла ладонью его волосатую руку.

– Итак, Альфред, вот что мы имеем: напротив «Сэмсон тауэрс» машина столкнулась с внедорожником и взорвалась; через минуту в пентхаусе в упор выстрелили в неизвестного; десять минут спустя при скоростной погоне погибли пять офицеров полиции Ноксвилла; неопознанный подозреваемый покончил с собой при помощи самодельного взрывного устройства.

– Как Сэм? – спросил я. – Неизвестный. Мне в больнице не сказали.

Мередит проигнорировала мой вопрос.

– И теперь у нас есть ты. А ты, Альфред, похоже, связан со всеми этими событиями. – Она достала из сумочки маленький магнитофон и положила его между нами на стол. – Хотелось бы услышать, что ты на это скажешь.

– Я должен дождаться мистера Нидлмайера.

– Кто такой Нидлмайер? – спросил Кеннард.

– Мой адвокат. То есть он адвокат моего отца. Вернее, раньше был.

– Твой отец его уволил?

– Мой отец умер.

– Бернард Сэмсон, – сказала Мередит Блэк, и это не было вопросом.

– Да, правильно. Вот почему я был в пентхаусе, когда взорвалась машина. Думаю, это было подстроено, чтобы тип в форме рассыльного поднялся наверх без досмотра посылки.

– Какой посылки? – спросила Мередит Блэк.

– Той, в которой был обрез. Вы же нашли там обрез? Он сказал, что у него посылка. Сэмюэл ответил: «Я возьму». А рассыльный произнес что-то вроде «ладно» и выстрелил в него.

– Кто такой Сэмюэл?

– Неизвестный. Он ведь жив?

– Значит, Сэмюэл выстрелил в рассыльного? – уточнил Кеннард.

– Нет, это рассыльный выстрелил в Сэмюэла.

– Почему?

– Я не знаю. А потом он попытался застрелить меня.

– Сэмюэл?

– Рассыльный! Сэмюэл – это мой опекун. С чего вдруг ему в меня стрелять?

– А почему рассыльный вдруг решил тебя застрелить? – спросил Кеннард.

– Не знаю. Он не сказал, а я не спрашивал. Он убежал. Я погнался за ним. Он вон что сделал с моей рукой и вот что с носом, а потом прыгнул с парашютом в лестничный пролет.