Как может не нравиться в Академии потомственному офицеру? Как может не нравиться здесь человеку, который с первых дней стал получать лучшие оценки по строевой и физподготовке!

Идеологические нестыковки возникали ежедневно, но не воспринимались всерьез. Зато от зубов отлетали тактические дисциплины, зато награждали на стрельбах и вручали вымпел за лучшие оценки по химзащите. Однокурсники списывали конспекты, ведь изящный почерк выработался еще в художественной школе, а замполит, ругая их компанию за очередные проделки, вздыхал: «Эх, Кушко, а ты-то, старательный курсант, армейская жилка, как затесался к разгильдяям?»…

А может быть, его мировоззрение и треснуло под напором общественной деятельности? Когда курсовой офицер предложил выбрать редколлегию, Сергей первый поднял руку.

– Здорово у вас получается, – похвалил курсовой, рассматривая обличительные рисунки. На одном рисунке нерадивые бойцы подло читали художественную литературу. На другом – нагло распевали неуставную песню.

К четвертому номеру боевого листка Сергей уловил всю выгоду от работы в редколлегии. Стало легко отлынивать от построений, уборки территории и даже чистки картошки. Еще легче стало выбить у курсового увольнительную в город. Увольнительными его не баловали. Несмотря на хорошие оценки и расположение начальства, он нарушал дисциплину не реже других.

– Что, нашел себе место за печкой? – старшина злобно косился на раскрашенные боевые листки. Он предпочел бы видеть курсанта Кушко с ломом или с лопатой, на фоне самого твердого и грязного сугроба.

– Я от службы не прячусь! – всерьез обиделся Сергей. – Если тебе нравится махать лопатой в снегопад, то это не служба.

– Будешь учить меня, где служба? – побагровел старшина. – Майору объяснишь, где ты был после отбоя!..

– Жалуйся на меня кому хочешь. Пошли вместе, спросим майора, что важнее для офицера – оценки по физике или лопата со снегом?!

Старшина только скрипнул зубами. Против отличных оценок по физике возразить было нечего…

Как-то раз, изображая очередную неряшливую тумбочку, Сергей увлекся и пририсовал к ней женские ноги. К ногам постепенно приложилось все остальное, в вызывающе раздетом виде. Получилась сексапильная мулатка, почти верхом на тумбочке дневального, в обнимку с АК-47. За раскрашиванием мулатки оформителя и застал начальник курса.

– Ого! Это ты изобразил? – облизнулся комбат, разглядывая доморощенное порно.

– Это так… случайно… больше не повторится.

– Отчего же «не повторится»? – хохотнул бравый подполковник. – Как раз-таки… нам таланты нужны. Тут у начальника учебной части юбилей намечается. Ты зайди ко мне после обеда, поговорим…

В результате курсант Кушко сам загнал себя в капкан. Он нарисовал игривую стенгазету к юбилею одного командира, затем – другого, третьего… В какой-то момент замполит факультета, «верный ленинец» и человек весьма серьезный, попросил пару рисунков в графике лично для себя. Благодаря тотальному отсутствию в тогдашнем Ленинграде эротической печатной продукции на короткое время Сергей стал монополистом в этой области. Естественно, денег он ни с кого не брал. Пока не случилась одна история.

Их передовую группу наградили поездкой в гости в женский техникум. Курсантов усадили на метро и вывезли в предместье.

У Кушко сразу сложилось впечатление, точно попал в эпицентр взрыва. Посреди города – три фишки из камня, бюст вождя, райком и магазин. А дальше, во все стороны – частный сектор, будто перекошенный ударной волной. Ни одного прямого угла.

– Бабулька, – спросили курсанты, – где у вас тут невесты?

– А ефто, – отвечала старая Яга, – как пофартит. Коли налево автобус пойдеть, дык к портнихам попадешь. Коли направо – дык к ветеринарному… ежли не утопнете.

Сержанты задумались. Портнихи, оно, конечно, практичнее, одежу залатать, и вообще, польза в доме. С другой стороны, ветеринар – звучит почти как пульмонолог, веско и со вкусом…

Но автобус пошел прямо, и наши герои попали к телефонисткам.

– Ага, курсанты?! Будем играть в КВН, – отчеканила старшая телефонистка, сухая, как забытый тюбик клея. – Потом, если кто захочет, в коридоре можно потанцевать.

– А компот? – опрометчиво пошутил курсант Кушко.

– Ладно, пожрать дадим, – помрачнела старшая. – Сколько вас наберется?

Капустник удался. Курсанты исполняли лирические куплеты. Барышни визжали от восторга. Устроили бал. Предстояло станцевать вальс. Опозорились колоссально.

– Лучше просто стой, – в отчаянии шептала Сереге его партнерша. – Покачивай плечами, никуда не пытайся идти, я сама все сделаю…

Телефонистка подозрительно быстро пригласила танцевального партнера домой. Дома оказалась мама, похожая на молодую Крупскую, в бигуди и клетчатом халате.

– Наконец-то, – сказала мама, увидев погоны. – Наконец-то Светочка взялась за ум. Как мне надоели сборища этих гопников…

– Ну мама! – побледнела Света.

Закрылись в алькове, сели вдвоем пить чай. Сергей долго и убедительно говорил о Достоевском и Драйзере. Анализировал «Бесов». Светочка не сопротивлялась. Гость расстегнул ей три верхние пуговки. Неожиданно появилась мама, с большим желтым будильником.

– Вас же там учат! – огорошила она. – Вот, три года как сломался.

– Мама, его учат электронике, – парировала Света.

– Вот оно как… – протянула мама. Рейтинг космической академии стремительно падал.

Отличник Кушко опять говорил. О Малевиче, о Босхе, о Монэ. Эмоционально критиковал выставку Глазунова. Света положила ему руку на колено. Пришла мама, принесла замотанную пластырем радиолу.

– Вот, еле нашла, – выдохнула она, опустив реликт между чайником и вареньем. – Это уж точно по вашей части? Сейчас я вам отверточку принесу.

– Они это еще не проходили, – нашлась дочка.

– Да что вы там вообще делаете? – рассердилась мама.

Молодые снова заперлись. Но разговор не клеился. Тут Сергей удачно вспомнил о своих набросках.

– С ума сойти! – покраснела Светочка, вцепившись взглядом в шикарные женские тела. – Да ты же можешь кучу денег заработать. Ты попробуй этих девочек продать! Только их переделать немножко надо… ну, не такие голые чтоб были… Я для тебя узнаю, куда можно с ними встать. У меня есть друзья…

– Приходите к нам еще, – на выходе скомандовала мама. – И друзей приводите. Вы мне нравитесь, чем-то похожи на покойного брата.

– Ну мама! – простонала Светочка.

Курсант Кушко кое-как вырвался. Гарнизон его не пугал. Он там вырос. Но неожиданно его испугала колея личной жизни. Ровная, уходящая за горизонт, колея, в которой не было места рисованию, танцам и ночному Питеру…

Светочка не подвела. Спустя неделю курсанта взял под крыло юный бородач в берете, с Че Геварой во всю грудь. Он бойко лопотал на инглиш, впаривал доверчивым интуристам подделки под Васнецова, матрешки с опрелыми ликами Ельцина и тоскливые виды Питера. Дабы не угодить в лапы патруля, Серега облачился в мешковатый свитер, шапку-петушок и шпионские черные очки.