«Тогда решено. Сейчас же иду к воде. А там будь, что будет», — приговорил себя человек, поднимаясь с земли,

Он не успел уйти далеко, как вновь услышал девичье пение где-то совсем близко.

«Значит все же не показалось! Нет, это точно не мираж. Где-то рядом находится живой человек и быть может ему нужна помощь», — подумал Джанк и на свинцовых ногах, растирая слезы, двинулся на звук.

Он шел как во сне. Влага на ресницах размывала очертания зданий, и оттого всюду человеку чудился силуэт незнакомой девушки. Вот и сейчас ему привиделась легкая тень, что скрылась в щели между покосившимися гаражами, куда и он тут же поспешил протиснуться.

Выйдя, он оказался во дворике, вокруг которого полукругом выстроились почерневшие остовы зданий. Удивительно, но песня в этом месте звучала по-особенному. Только теперь человек мог разобрать её во всех деталях. Это была одна из тех забытых степных мелодий, которую, должно быть, когда-то напевали в этих краях. Джанк прислушался и разобрал в ней лепет травы и заунывные вои ветра. А еще он услышал легкое дрожание голоса и мягкое дыхание неизвестной.

Приблизившись к домам, Джанк осознал, что мелодия, напеваемая призрачной незнакомкой, исходила не только из её уст, но и была подхвачена всем окружением. Иначе он не мог объяснить, почему звук изливался на него со всех сторон и, кажется, даже шелест листвы и скрип старых зданий вторил таинственной песни.

Тогда то Джанк впервые и увидел девушку. Точнее не её, а темный силуэт, что скользил между домами, лишь изредка показываясь на вид. Человек навострил все свое зрение и отправился ему навстречу.

Вскоре он оказался так близко, что смог рассмотреть незнакомку внимательнее. Девушка, легонько пританцовывая, стремительно бороздила пространство двора. Тут и там мелькали её длинные солнечные волосы. Из-за каждого угла на него смотрели игривые глаза цвета холодного рассвета.

Девушка текла волной от здания к зданию. В те минуты, порывистая и нежная, она будто не касалась земли ногами и кажется вовсе не принадлежала этому миру. На фоне нищих городских пейзажей её эфирное летнее платье выглядело чужеродно, а незамысловатый танец, в котором девушка иногда вихрилась, преодолевая полотно безымянных улиц, словно бы разрезал пыльный городской воздух.

Джанк крикнул в её сторону, чтобы привлечь внимание, но незнакомка словно не слышала его. Тогда человек пустился бегом вслед за ней.

Удивительно, но догнать странницу не удалось. Стоило только Джанку оказаться достаточно близко, как незнакомка, тихонько смеясь, тут же скрывалась за ближайшим зданием, чтобы уже в следующее мгновение появиться совсем в ином месте.

Так повторилось несколько раз. Очаровательная странница словно играла с ним в жестокую игру, не давая и надежды на выигрыш. Наконец Джанк устал от долгого бега и ослабленный рухнул в высокую мягкую траву, где тут же провалился в сон. Так он проспал несколько часов и очнулся только под ночь. Девушки нигде не было видно.

«Нет, это была всего лишь галлюцинация», — с грустью признался себе человек: — «Да и эти захолустные края не могли породить ничего столь красивого».

Он встал и пошел вдоль улицы в неизвестном направлении. Вздернутая на небе, полная луна прекрасно освещала дорогу. Идти не пришлось слишком долго. Очень скоро путник вышел на окраину, откуда открывался вид на монолитные бугры, до которых оставалось всего несколько сотен метров по тонкой полосе земли, что с двух сторон принимала хлесткие удары от неспокойных морских волн.

Человек тотчас покинул пустые улицы и направился прочь из города. Вопреки данному обещанию покончить со всем, Джанк снова убегал.

Оказавшись на вершине человек взглянул с высоты на остров. Теперь от него осталась лишь малая часть. Все остальное ушло под воду. Человек проследил взглядом путь, что проделал несколько часов назад и еще раз попытался отыскать среди домов фигуру девушки, но, увы, город был пуст. Он постоял еще несколько секунд, а затем отмахнулся рукой и перевалил за бугры на другую сторону, где воды совсем не было, а во все стороны расплескалась бесконечная степь.

Через какое-то время в городке объявились двое милиционеров.

— И где он только может скрываться? — вопрошал полковник, рыская лучом фонаря по темноте.

— Может, паромщик ошибся? — предположил Лейтенант, поеживаясь от ночной прохлады.

— К твоему сведению, паромщик хоть и старый, но еще никогда не ошибался! Он всегда помнит, кого перевозил, даже спустя сотни лет. Наркомана у него не было, а значит, этот сучий сын жив и бродит где-то здесь, — прохрипел Барсуков.

— А он опасен? — задал вопрос Лейтенант, которому стало не по себе от мысли, что из темноты на него может кто-то напасть.

— Брось, эта падаль никчемна, а вот я готов его своими руками душить, чтобы в этот раз наверняка. Если упустим наркомана, то нам грозит нечто похуже разжалования. Эх, зря мы не прикончили его еще тогда в квартире: говорил Барсуков, внимательно изучая окрестности: — Это я виноват. Решил тебе показать, какие эти люди в самом деле. Вот, пожалуй, ты и убедился.

Лейтенант не знал в чем он должен был убедиться, но подозревал, что его напарник заведомо не любил людей, а этого несчастного наркомана возненавидел за то, что тот помешал ему выполнять его обыкновенную работу. Он не осмеливался говорить о своих наблюдениях старшему, ведь рисковал отправиться вниз следом за человеком, которого они сейчас искали.

Не сказать бы, что Лейтенант сам любил людей, ведь они были ему малознакомы, но каждый раз ему становилось жалко этих юродивых человечков, что до последней секунды пытались предотвратить свою неминуемую участь.

Молодой вышел из размышлений, когда неожиданно угодил по колено в воду. Он негромко выругался и отошел в сторону, где принялся выливать жидкость из обуви да отжимать намоченные штаны.

Однако полковник уже не обращал никакого внимания на несчастье напарника, а вместо этого обвел глазами остатки города и произнес: «Здесь его точно нет», — и тут же перевел взгляд к горизонту, где возвышались холмы, за которыми мог укрываться беглец: «А значит он там!»

Джанк призраком брел по степи. Лишь луна освещала ему путь. Вдалеке он видел огни большого города, где должно быть вовсю кипела жизнь, и мотыльком шел на этот свет. Он не знал, сколько времени предстоит провести в пути, но был готов к любым расстояниям. Только бы все это не оказалось очередным миражом.

На пути множеством были раскиданы покинутые деревни. Стоило только приблизиться к ним, как они тут же ощеривались мертвым неуютом и тоской. Хотя некоторые осиротевшие дома должно быть все еще пытались заманить