На тротуаре возле лужи что-то блестело, довольно крупнаяштуковина желтого металла. Я наклонилась и подняла эту вещь, которая оказаласьнакладной застежкой от дамской сумки, вернее, даже не застежкой, а так,какая-то декоративная блямба. Сердце у меня замерло. Эта штука была на Леринойсумке.

Может быть, совпадение? Не верится. Застежка лежала натротуаре напротив парадной. Я зашла в парадную, потому что мне необходимо былоприслониться к чему-нибудь и перевести дух, ноги не держали, да еще проклятоеколено прямо дергало. Немного постояв и придя в себя, я увидела, что изпарадной есть другой выход, во двор. Что меня толкнуло в эту дверь, я не знаю,наверное, мне было необходимо что-то делать, а не слоняться по улице в ожиданиичуда. Двор был проходной, я прошла его очень быстро и оказалась в следующемдворе, с чугунными воротами, которые, как ни странно, были заперты. Надо быловзять себя в руки, вернуться назад тем же путем, что и пришла, осознать,наконец, что случилось несчастье, и звонить Витьке. Вместо этого я продолжала бестолковокружить по двору, тыкаясь во все двери и щели, как таракан под дихлофосом.Очевидно, на меня нашло временное помутнение рассудка. В углу двора междудомами был небольшой проход, там едва-едва разминулись бы два человека. Япролезла в эту щель и оказалась в еще одном узком дворе. С одной стороны тамбыл высокий бетонный забор, с другой — старая кирпичная стена без окон —брандмауэр, еще валялись какие-то ящики, очевидно, третье здание было складом,а в четвертом углу, за мусорным контейнером, что-то копошилось. Пять или шестьмолодых парней азартно топали ногами и деловито матерились. Вот один растолкалвсех, залез на контейнер и с размаху прыгнул вниз. Я попятилась обратно в своющель.

Встречаться одной с шестью парнями в пустом дворе мне совсемне улыбалось: в лучшем случае отнимут все деньги, а в худшем?.. Думать про этоне хотелось. Я пошла было назад, вдруг где-то сверху стукнула форточка,старушечий голос закричал:

— А что же вы, окаянные, делаете! Вовка, вижу тебя.Паразит, ты же убийца, сволочь!

Парни услыхали, остановились, потом бросились бежать в моюсторону, а старуха сверху орала во всю мочь. Я вжалась в стенку в соседнемдворе, парни пролетели мимо, не заметив меня. Идти за ними мне было страшно,поэтому пришлось опять спрятаться в щель. В злополучном дворе из-за бетонногозабора показалась голова старика.

— Никак убили они его, не шевелится, — крикнул онстарухе.

— Пойду в «Скорую» звонить.

— Иди, бабуля, звони, а я сейчас обойду забор и придупосмотреть. В милицию не забудь позвонить.

— Я всех видела, Вовка Капитонов у них главный, посадяттеперь, — старухин голос ликующе взмыл ввысь.

Голова скрылась за забором, нужно было уходить, пока милицияменя не обнаружила. Пришлось бы им объяснять, кто я такая и как здесьочутилась. Я оторвалась от стены, но из-за мусорных баков раздался вдруг такойстон, что ноги мои приросли к месту. А вдруг там Лера? Господи! Усилием воли ясдвинулась с места и подошла к помойке. Едва взглянув на то, что лежало законтейнером, я отвернулась: это было ужасно. На земле лежал мужчина, молодойили старый, было непонятно, потому что он был избит до неузнаваемости. Лицозалито кровью, нога как-то неестественно вывернута. Он застонал опять, потомпошевелился, под рукавом я заметила что-то красное, это оказался паспорт.Затопчут ведь, надо положить ему в карман и сматываться, мелькнуло в голове,все равно я ничем не могу ему помочь. Я открыла нагрудный карман его куртки ипопыталась запихнуть туда паспорт, но что-то мешало, и я вытащила еще одинпаспорт. Интересно! Я развернула паспорт, мельком глянула на фамилию, потомсхватила оба паспорта, запихнула их в карман своей дубленки и бегом помчалась кзаветной щели, не обращая внимание на колено. Не до коленок тут, ничего, неотвалится!

В соседнем дворе мне навстречу попался мужик в ватнике,очевидно, это и был тот, из-за забора. Он не видел, откуда я вышла, а я сделалакаменное выражение лица и прошла мимо. Проскочив еще один двор, я вышла взнакомый переулок, потом во двор Лериного дома и поднялась на четвертый этаж.На мой звонок никто не ответил. Я не удивилась, я этого и ожидала. В подъезде,усевшись на подоконник, я достала оба паспорта и внимательно прочитала все, чтов них написано. Первый был на имя Примакова Олега Петровича, год рождения,прописка, женат на такой-то, ребенок есть. А во втором было написано: МироноваВалерия Юрьевна и так далее. И кто бы мне мог сказать, как Лерин паспорт,который я сегодня утром видела в ее сумке, попал в карман к избитому человеку,и где же, черт возьми, эта сумка с деньгами и тем более сама Лера?

Посидев немного на подоконнике, я вышла на улицу и побрелаопять к телефону, но на всякий случай обошла дом и взглянула на окна Леринойквартиры.

Кто-то мелькнул там, за занавеской. Значит, этот чокнутый,Лерин муж, сидит дома и не открывает. Войдя в телефонную будку, я собралась сдухом и набрала номер Витькиного мобильника.

— Алло, Витя?

Он узнал меня сразу и просто зашелся от злости.

— Ты какого хрена звонишь? Ты в уме? Вешай трубку, ясам позвоню, когда смогу. Все.

Раздались гудки. Я набрала номер снова. Витька прямо булькалтам, как чайник. Не давая ему раскрыть рот, я быстро проговорила:

— Слушай и не повторяй. Мы разминулись, а теперь еенигде нет.

— Что?!

— Что слышал. Ее нет дома, там муж и говорит, что онане приходила. Я караулю ее уже больше часа, никого нет. Тут какие-то странныесобытия… — Но до Витьки наконец дошло, что пятьдесят тысяч долларов гуляютнеизвестно где, и он заорал на меня, отбросив всякую осторожность:

— Ты, такая-рассякая, — автомат аж раскалился отего мата, — куда смотрела?

— Витя, я же говорю, она уехала на троллейбусе, а я недогнала, поехала на следующем, прихожу, там муж у нее дома, а ее нет. Мужговорит, что не видел ее с утра, я не знаю, куда она делась!

— Ты головой мне ответишь, я тебя наружу выверну и такпо улице пущу. — А дальше пошло такое, что я не выдержала и бросилатрубку.

Невозможно было это слушать, да и смысла никакого, Витькатак разошелся, что все равно не дал бы мне вставить ни слова. Старые сапоги,кроме шатающегося каблука, еще и протекли. Ноги замерзли, колено, правда,как-то онемело и болело теперь меньше. Из криков шефа я поняла, что эти, изналоговой, уже ушли, иначе Витька бы так не орал. Все-таки надо как-то с нимдоговориться, не торчать же мне тут до ночи.

Жетонов больше не было. Чувствуя, что совершенно замерзаю, ядошла до метро «Петроградская», чуть-чуть погрелась в вестибюле и купиланесколько жетонов. На всякий случай я набрала Лерин телефон, и, к моемуудивлению, трубку сняли. Мужской голос, очень взволнованный, сразу спросил:

— Нина, это ты? — и осекся, почувствовав что-то нето.

— Нет, это не Нина, — сказала я как можноспокойнее, — это Мила. Я сейчас к вам зайду, — и сразу повесилатрубку, не давая ему возразить, а потом набрала Витькин номер.