Еще вчера я решила пустить решение своей проблемы на самотек, но сегодня, увидев такого красавчика, мысль: «отличная кандидатура!», как гром среди ясного неба, поразила меня.

Все сходилось очень удачно: он одинок, значит, я не вмешаюсь в его личные отношения и никого не оскорблю; он из Питера, и вероятность того, что мы когда-то еще встретимся — равна нулю; с такой внешностью и деньгами он явно меняет девушек «как перчатки», поэтому и не заметит меня — одну из сотни, но самое главное — он очень красив и, судя по всему, здоров… Идеальный претендент на роль отца моего будущего ребенка!

Жаль, только он со мной совершенно не согласен.

Парень еще какое-то время попялился на меня с удивлением и непониманием, а потом заказал виски и пил, не закусывая. Беру свои слова обратно по поводу «судя по всему здоров». Вызывает сомнение…

Чтобы перестать гореть от стыда рядом с питерским красавчиком, я открыла книгу и быстро «провалилась» в сюжет. На последней главе я все-таки не смогла сдержать слез. Застеснявшись своей не вовремя нахлынувшей сентиментальности, я поспешно вытерла их и откинулась на спинку удобного кожаного кресла.

Поезд мчался со скоростью двести километров в час, за окном мелькали деревни, столбы и встречные поезда. Начало темнеть. В Петербург мы приедем, когда уже будет темно. Как встретит меня любимый с детства город? Лет десять не была в нем.

Несмотря на то, что всего в нескольких сантиметрах от меня сидел парень, перед которым я неслабо так опозорилась, от легкого покачивания поезда меня безудержно тянуло в сон.

А все потому, что спала я сегодня часа три, не больше.

До шести утра я готовилась к выступлению на конференции: коллега, которую я должна была сопровождать в качестве наблюдателя, заболела. Тема выступления уже заявлена, программки напечатаны, время выделено… Чтобы не подводить организаторов и наш сад, меня попросили выступить вместо нее… В итоге я проспала и едва успела на поезд, зато в сумке лежал готовенький доклад, который, правда, не мешало бы прочитать, чтобы чувствовать себя послезавтра поуверенней.

Мысли становились все менее логичными, веки тяжелели.

…Давно я так не бегала. Завтра, наверное, все будет болеть.

…Коллега в качестве извинения и благодарности обменяла мой билет на этот, в вагоне премиум-класса. Знала бы она, какой мне сосед достанется, сама бы поехала…

Проснулась я оттого, что стало тихо. Потянувшись, открыла глаза и увидела перрон Московского вокзала.

— Ой! — я подскочила, пытаясь понять, давно ли поезд прибыл в Петербург.

— Ну, наконец-то, — раздался знакомый голос несостоявшегося отца моего ребенка, — еще немного, и мы бы в депо уехали.

Он встал, разминая затекшее плечо.

Я потерла глаза и попыталась привести в порядок еще больше распушившиеся волосы.

— Что мы тут делаем? — хриплым ото сна голосом спросила я.

Свет в вагоне был потушен, я едва могла разглядеть его лицо.

— Вы так крепко спали, вцепившись в мой рукав, что мне пришлось задержаться… — он снял с полки портплед и небольшую кожаную сумку. — Поторопитесь, поезд, и правда, скоро уедет в депо.

Он вышел, а я, оставив на потом смущение и стыд, вскочила и начала одеваться со скоростью фурии.

Через пару минут я стояла на продуваемом всеми северными ветрами перроне и куталась в куртку, которая никак не хотела согревать меня.

Глава 4

Олег

Я сел в прогретую вебасто BMW последней модели и наконец-то расслабился: навигатор обещал, что через двадцать пять минут я буду дома.

Вспыхнул экран телефона. Я и забыл, что в поезде отключил звук, чтобы не разбудить свою рыжую ненормальную соседку…

— Да, мам.

— Олежка, я тебе уже несколько раз звонила! Ты вернулся?

— Да, вот только в машину сел у вокзала. Все в порядке.

— К нам в гости друзья юности приехали… с дочкой, — мама многозначительно замолчала, — приезжай и ты на ужин.

— Мам, я устал, — сказал честно, хотя от очередного «свидания вслепую», организованного для меня мамой, я бы отказался в любом случае.

— Олег, — интонации в ее голосе стали жесткими, — на этот раз ты должен быть. Это не просто знакомство с очередной девушкой, это важно для расширения бизнеса отца. То есть, твоего бизнеса…

Я помолчал. Ехать не хотелось, но мама так редко меня о чем-то просила, тем более с такими интонациями в голосе.

— Хорошо, я заеду домой, переоденусь и приеду.

— Спасибо, дорогой. До встречи.

Я откинул голову на подголовник и закрыл глаза.

Когда мне было лет шестнадцать-восемнадцать, я был счастлив, что родился в обеспеченной семье: лучшая, брендовая одежда и обувь, гаджеты, автомобили, путешествия по всему миру, полная свобода, избранность…

Повзрослев, я узнал цену всему этому. А еще — что ощущение свободы — лишь мираж.

Я резко открыл глаза и нажал на газ. Машина, характерно рыкнув, послушно подалась вперед.

Ну и погода сегодня в Питере, а я на московскую ворчал…

Вывернув на Лиговский, я встал в пробку на светофоре. Метель усиливалась. Прохожие кутались в шарфы и капюшоны, спеша скорее добраться до дома. Если так дело пойдет, то я задержусь.

Мой взгляд упал на светофор и стоявшую на тротуаре рядом с ним рыжеволосую девушку.

Это была она — моя странная попутчица с огромными глазами и редкого оттенка волосами, пахнущими карамельками.

Она стояла в распахнутой настежь куртке, а ветер и снег трепали ее волосы.

Что-то случилось! Я почувствовал это сразу, как только посмотрел на нее. И также как в поезде, когда я, по непонятной для себя причине, попросил не тревожить нас после прибытия, сейчас, даже не задумываясь о последствиях, я подрезал тонированный гелендваген и остановился напротив нее, перегородив пешеходный переход, по которому текла людская река.

Отстегнув ремень безопасности, я открыл пассажирскую дверь и крикнул:

— Садитесь, я подвезу!

Она посмотрела на меня удивленно-отстраненно, запахнула куртку и, покрутив головой в знак отказа, сделала несколько шагов назад от края тротуара.

Что за…?!

Я выскочил из машины и под грубую ругань прохожих и недовольные гудки автомобилей, схватил упрямую до невозможности рыжую девчонку и практически запихнул ее на пассажирское сиденье.

Снова нажав на газ, я быстро убрался с пешеходного перехода, встраиваясь в поток торопящихся по своим делам машин.

Когда я повернулся к своей попутчице, она сидела, закрыв лицо руками.

Она что,