И такая измена самая страшная. Самая. Самая. Самая...

Я бескомпромиссно перебиваю железным:

— Одевайся и уходи.

Хочу оттолкнуть его, встать. Теперь я стыжусь собственной наготы. Я стыжусь нашей с ним близости. Алеся никогда мне не простит того, что сейчас произошло. Да и я на ее месте никогда не простила, если бы мы поменялись местами. И от этого больнее вдвойне. Я ведь тоже не виновата, что Денис живет так глубоко во мне... Но теперь я виновата в другом.

Горько. Очень горько.

Отворачиваюсь, а Денис резко хватает мое запястье и тянет на себя.

— Черта с два я уже уйду. Это наша ночь.

Сама не понимаю, как успеваю оказаться в его объятиях, придавленной к матрасу. А в мужских глазах вновь замечаю голодный блеск.

— Денис... Ну так нельзя. Пожалуйста. Иди.

— А я сказал, что тебе не удастся меня выгнать. Не сегодня.

Его руки уже ползут вдоль бедер, а мое дыхание сбивается. Когда-то этот мужчина воскрешал меня каждый раз, после того, как душа корчилась в агонии рядом с мужем.

Я несколько лет отмахивалась от ярких воспоминаний, считая, что поступила правильно, порвав с Денисом. Нам было не по пути. Он был такой молодой, настоящий красавец. Ему нужна была молоденькая девочка без груза проблем за плечами, которая умеет искренне любить. А у нас с Егором тогда, вроде как, отношения налаживались. Все-таки почти пятнадцать лет брака не перечеркнуть в одночасье. Тем более, когда в семье все, вроде как становится на свои места. И только потом я поняла, что былой страсти с мужем нет. Угасла. Ушла безвозвратно. И уже никогда не вернется. Доверие тоже подорвано. И мы никогда уже не станем так близки, как были когда-то давно. Очень давно. И никогда уже моя душа не сможет трепыхать в руках мужа так, как это происходит с Денисом. Даже когда разум кричит во всю мощь: нам нельзя. Ведь он не просто чужой муж. Он муж моей любимой девочки.

— Не нужно на меня кричать. Денис, это все неправильно, мы уже завтра пожалеем. Оба. Мы ведь обманываем ее.

— Извини. Не сдержался. Просто... не надо о ней, ладно. Я ж к тебе приехал, Тань.

Тянется ко мне губами, но я вовремя отворачиваюсь, и он лишь скользит по влажной от слез щеке. Я кладу ладони на его широкую, мускулистую грудь и упираюсь, надеясь, что мужчина поддастся мне.

— Я в душ, — произношу уверенно. Мне нужна хоть небольшая, но передышка. Осознать все, что я натворила.

— Ладно. Иди первая. А давай… Я на завтрак твой любимый десерт сделаю, Танюш?

— У меня творога нет. И ананасов.

Он нежно смотрит на меня. Счастливо улыбается. И отвечает:

— Не беспокойся. Я разберусь.

И только спустя минуту, уже в ванной, до меня дошло.

ЗАВТРАК?!

Он остался до утра. Из единственной ночи мы выжали все.

Да, мы оба понимали, что больше такое не повторится. Никогда. Несколько часов безумия и страсти — все, что у нас с ним может быть. Но этого так мало, чтобы насытиться. Лишь жалкие крупицы…

Наутро тело ломило от непривычной боли. Сладкой. Неповторимой. Такой запретной и постыдной.

Денис взбил мой любимый десерт, уложив слоями консервированные фрукты и творожную массу, приготовленную по особому рецепту. И даже сверху шоколад натер. Все это великолепие красуется в нескольких прозрачных стаканах. Любимый завтрак я предпочитаю именно в таком виде. И мужчина до сих пор об этом помнит.

На мне все тот же короткий халат. Мокрые волосы распущены и разбросаны по плечам. Я еще не успела расчесать их, ведь Денис, как только я открыла глаза, тут же скользнул прохладными губами до груди, подхватил на руки и отнес в душ.

Сейчас я сижу, наслаждаюсь тем, что Денис кормит меня моим любимым десертом. Смотрю на него и не могла наглядеться. Как будто вижу в последний раз. А он светится изнутри, его счастливая улыбка вонзает нож в сердце. Он несчастлив с Алесей... несчастлив. И виноватых, кроме меня, в этой истории больше нет. Со смерти Егора даже недели не прошло. Господи, как я могла. Какая я жена... И какая мать...

Я, наверное, резко меняюсь в лице, потому что с лица Дениса сползает улыбка. Я чувствую, что слезы снова на подходе. Быстро отворачиваюсь, извиняюсь и устремляюсь в ванную. Плотно прикрываю за собой дверь и понимаю, что больше не могу сдерживаться. Открываю вентиль холодной воды. И меня прорывает. Приглушив плачь души полотенцем, я даю волю эмоциям.

Через три минуты в запертую дверь стучит Денис.

— Таня, открой.

Я понемногу успокаиваюсь. Откидываю полотенце в сторону.

Смотрю на свое отражение и горько улыбаюсь. Глаза и нос распухли. Да и губы тоже. Если мужчина увидит меня в таком виде...

Разочарованно отворачиваюсь.

— Тань!

— Сейчас иду.

Наскоро ополаскиваю лицо ледяной водой. Вдох-выдох. Так. Спокойно. Я просто попрошу его уехать. И все. Больше постараюсь не оставаться с ним наедине.

Выхожу, стараясь не показать своих эмоций.

Денис внимательным, жестким взором впивается в мое заплаканное лицо и следует за мной.

Одним прыжком он сокращает расстояние между нами.

Только я открываю рот, чтобы сказать все, что прокручивала в мыслях только что, но не успеваю произнести ни слова. Денис наклоняется, придерживая меня за голову, резко притягивает за затылок и впивается в мои губы.

Одним прыжком он сокращает расстояние между нами.

Только я открываю рот, чтобы сказать все, что прокручивала в мыслях только что, но не успеваю произнести ни слова. Денис наклоняется, придерживая меня за голову, резко притягивает за затылок и впивается в мои губы.

В душе от горького поцелуя все переворачивается, но я стою смирно, пытаясь вести себя как можно более отстраненно. Мне нужно сыграть холодность и равнодушие. Нужно!

Наконец, он отрывается от меня.

Он видит мое состояние и просто пытается меня успокоить. Но внутренний надрыв, кажется, никогда не перестанет болеть. Я стряхиваю с себя его руки, отталкиваясь от его груди. Вырываюсь.

— Танюш...

— Уходи, Денис, — отрезаю намеренно жестко, без возможности компромисса.

Суровый взгляд наполняется холодом. И разочарованием. А я продолжаю:

— Так нельзя. Я так не смогу, пойми. Это для меня слишком.

— Жалеешь, значит, — счастье в его взгляде померкло, оставив после себя лишь непроницаемую стену.

Самой себе я боюсь признаться, что... Нет. Не жалею. И если отмотать время назад, я бы вряд ли смогла оттолкнуть его. И это страшнее всего. Это сводит с ума, погружая туда, где нет воздуха.