И вновь набрала номер дочери. Занято. Ну, по крайней мере, она дома. Порой Изабелла задумывалась, что же такое обсуждает ее дочь с друзьями и подружками в этих бесконечных телефонных разговорах. Кто с кем, а кто уже не с тем, да почему иного и быть не могло, да о чем раньше думать надо было, да куда бы им сходить и почему вот тут лучше, чем вон там, куда ходили в тот раз, и лексикон их при этом колеблется в пределах слов локейшн, мега, отстой и улет, все это Изабелла постоянно слышала, когда Зара еще жила с нею. Год назад та вместе с двумя сокурсницами переехала в съемную квартиру. Зара взялась изучать юриспруденцию, с тех пор Изабелла пребывает в тщетном ожидании того, что словарный запас ее дочери наполнится некоторым содержанием.

Мобильный телефон, стоявший на зарядке, зазвонил. Изабелла решительно встала, направилась в ванную, нажала кнопку приема и произнесла:

– Алло!

В ответ раздался мужской голос:

– Алло.

Засим ничего не последовало, поэтому она выступила сама:

– С кем я говорю, простите?

Фоном в трубке слышались звуки, как будто из ресторана, а чуть погодя раздался треск, и связь оборвалась.

Она еще разглядывала синее небо и облачка на экранной заставке, как вдруг запиликал телефон в гостиной. Это звонила Зара, удивленная тем, что Изабелла до сих пор не в Италии. Та рассказала, по какой причине осталась дома, и как она поставила на зарядку телефон покойного, и как только что приняла адресованный ему вызов. Дочь признала, что это все захватывающе, но вот засекла ли она, кто звонил? А Изабелла у нее спросила, как это делается.

– Ну, мам! – возмутилась дочь. – А как я увидела, что ты меня набирала? Зайдешь в меню, прокрутишь до журналов, кликнешь – и вот он тебе.

С трубкой в руках Изабелла отправилась в ванную, попросила Зару минутку подождать, отложила трубку, проделала все, что было велено, снова поднесла трубку к уху и сообщила:

– Неизвестный номер.

– Ага! – воскликнула Зара. – Не желает, чтоб ему перезванивали! Если он снова объявится, не подходи к телефону.

Изабелла пообещала так и сделать, а когда мобильник полностью зарядится, она отнесет его в полицию. Сочтя данное решение верным, Зара спросила, не стоит ли им пойти в полицию вместе. Изабелла признала, что это очень мило с ее стороны, но такой необходимости нет. Она сообщит, если вдруг в течение двух недель все-таки решится уехать.

Стоило им разъединиться, как в ванной комнате опять зазвонил мобильный телефон.

Изабелла зашла в ванную и, не раздумывая, нажала на зеленую кнопку:

– Алло?

– Алло, – произнес мужской голос. – А где Марсель?

– Скажите мне, кто вы? – спросила Изабелла. Голос ее слегка дрожал.

– Завтра, Нордхайм. Чтоб мы его там не видели! Так ему и передай.

– Дело в том, что…

Соединение прервалось. Кликнув значок вызовов, Изабелла нисколько не удивилась тому, что и этот номер оказался неизвестным. В списке она увидела еще три вызова, но все номера тоже значились как неизвестные. Кроме одного, на который указывала красная, а не синяя стрелочка. Номер стационарного телефона. Принесла из гостиной листок для заметок и переписала этот номер. Еще раз позвонила дочери, чтобы та разъяснила ей смысл красных и синих стрелочек возле телефонных номеров.

На часах почти шесть вечера. Изабелла подключила к сети телевизор, она ведь перед отъездом на всякий случай вытащила вилку из розетки, и нашла местный канал. Думала, может, в новостях сообщат про летальный случай на вокзале или сделают объявление и покажут фотографию. Нет, ничего подобного, одна только склока из-за нового футбольного стадиона, еще – начало судебного разбирательства по поводу миллиардного конкурса, еще – одна из крупнейших пенсионных касс в кризисном положении, еще – музыкальная премьера и погода, прекрасная и необычайно теплая для этого сезона.

Как только пошла реклама картофельных чипсов, Изабелла выключила телевизор и устроилась поудобнее.

Значит, тот вежливый господин, у которого столь невежливые знакомые, носил имя Марсель.

Нордхайм, где его не желают видеть, – большое кладбище в городском районе Эрликон. Да, завтра они точно его не увидят, хотя пока сами не знают по какой причине. Получается, он вскоре по приезде намеревался пойти на похороны, а надо же, хоронить будут его самого.

Поразмыслив, Изабелла набрала записанный ею номер стационарного телефона. Красная стрелка означает, что тот человек сам пытался позвонить по этому номеру. Крепко прижав трубку к уху, она почувствовала, как учащается пульс.

Автоответчик женским голосом поприветствовал ее от имени городской администрации Устера и сообщил их часы работы. Вероятно, тот человек собирался съездить в Устер, отправление с соседней платформы.

Телефон у него совсем новый, что ли, ведь он пользовался им лишь один раз? Или взял напрокат? Или стер все звонки? А ей-то какое дело? Какое это имеет к ней отношение? Вот разве что в минуту его смерти она случайно оказалась рядом.

Вновь она постаралась вызвать в памяти эту короткую встречу, вновь услышала его вопрос: «Вы в аэропорт?», вновь увидела, что он рухнул навзничь как подкошенный, и встретила его угасающий взгляд. Но ведь он что-то произнес, он выговорил слова «Пожалуйста, прошу…» и только потом умолк. Хотел о чем-то ее попросить. Боже милостивый, о чем же? И почему именно ее?

Изабелла пошла в ванную комнату. Мобильник полностью заряжен. Вытащила зарядное устройство из розетки, положила телефон в папку, которая так и валялась на стуле в коридоре. Надела туфли, сняла с вешалки куртку. Куда же двинуться – в отделение полиции Эрликона или в городское управление?

Чуть повременив, Изабелла сняла туфли, скинула куртку и уселась на диван в гостиной.

На кладбище Нордхайм в тот день похороны состоялись трижды.

В четверть одиннадцатого Изабелла присела на самую последнюю скамью возле центрального прохода в кладбищенской капелле, ожидая панихиды по Исидору Гемперле. Там уже находились и другие люди в черном, главным образом пожилые, Изабелле это знакомо: они всегда боятся опоздать и потому приходят слишком рано. Впереди стояла урна в окружении венков и букетов, к одной из подставок крепилось знамя с красно-золотым кантом, но из-за складок разобрать удалось лишь два обрывка слов – «делькё» и «пере», ей совершенно непонятные и напоминающие венгерский язык. Может, покойный помогал беженцам, которые хлынули в Швейцарию, когда у них там подавили восстание? Вот как старики Сабо, ее соседи в юности?

Слышно было, как на хорах шушукаются и шепчутся, там явно шла подготовка, но со своего места Изабелла не могла посмотреть наверх. Люди входили в зал поодиночке, занимали места на скамьях, но и пустых мест хватало, а когда вошли родственники, Изабелла попыталась угадать лицо, с которым могла бы связать тот звонок, но двое мужчин, поддерживавших вдову, вид имели столь горестный, что ни одного из них она не могла себе представить тем, звонившим.