— Не знаю. Не помню. Наверное, я попала в беду.

Девушка (ей было не больше двадцати пяти) схватила Бердникова за локоть. Руки у нее оказались ледяные, и холод чувствовался даже через три слоя материала: шерсть пиджака, шелк подкладки, хлопок рубашки.

— Помогите мне, прошу.

— Я готов это сделать, поэтому и предложил вызвать «Скорую».

— Нет. — Она мотнула головой и тут же коротко застонала.

— Тогда полицию?

— Просто помогите мне попасть домой.

— Хорошо. Где вы живете?

— Тут.

— Я понял, что в этом подъезде, но в какой квартире?

— Я живу тут, — и указала на его дверь.

— Нет, вы что-то путаете, здесь живу я.

Девушка снова опустила голову. Темно-каштановые волосы водопадом низвергались на лицо.

— Этого не может быть, — услышал Илья. — Я тут выросла. Знаю в доме и в квартире каждый закуток. Тут живу я.

— Возможно, когда-то жили? Я купил это жилье четыре года назад, и продал мне его пожилой господин по фамилии Лившиц. Может быть, вы его внучка?

— Лившиц? Абрам Карлович? Отлично его знаю. У него мастерская в подвале. Ребенком я обожала заглядывать туда и смотреть, как дядя Абрам колдует над драгоценными металлами. А еще он тайно антиквариатом торговал. Но я не его внучка. Даже не родственница. И не жил он в нашем доме. У него на соседней улице в бараке комната была. Он все ждал, когда барак снесут, чтоб новую квартиру дали.

Илье было ясно, что в памяти девушки стерлись события последних пяти лет как минимум. При травмах головы и не такое бывает.

— Вас как зовут? — спросил Илья у незнакомки.

— Елизавета, Лиза, — без заминки ответила она.

— Уже хорошо. А фамилия у вас какая?

Девушка задумалась, но всего на пару секунд.

— Весенняя.

— Чудесная фамилия.

— Да, она чудесная… Только я не помню, какая именно.

— Вы же только что назвали…

— Читали рассказ Чехова «Лошадиная фамилия»?

— Естественно, это школьная программа. Там лошадиная фамилия оказалась — Овсов.

— А у меня какая, не знаю. Может, Майская? Вроде нет. Ручейкина? Тоже не то. Ландышева?

Пока Лиза перебирала варианты, Илья отпер дверь. Из квартиры приятно пахнуло полынью. Этот запах ассоциировался у него со счастливым детством. Деревенская бабушка, у которой Илья проводил все каникулы, при помощи сушеной полыни боролась с молью. Она набивала ею носки и шапки, перекладывала свитера, совала в карманы верхней одежды. Все вещи в итоге пропитывались горьковатым запахом, который, судя по количеству дырок, нравился не только Илье, но и моли. Став взрослым, Бердников не растерял своей любви к аромату детства. Все его одеколоны немного отдавали полынью, а в свой дом он приносил веточку и засовывал ее за подкову, висящую над дверью.

— Лиза, давайте зайдем в квартиру, — обратился к девушке Илья и протянул ей руку, чтобы помочь подняться.

— Но вы же говорите, я в ней не живу, — растерянно проговорила она, но вложила свою ладонь в его.

— Я приглашаю вас зайти в качестве гостя. Напою вас кофе или коньяком. — Девушка встала. Илья отметил, что она не так высока, как он думал. — А лучше — кофе с коньяком. Затем осмотрю вашу рану.

— Какую? — испугалась Лиза.

Илья указал. Девушка коснулась виска, затем переместила пальцы на шишку и вскрикнула. Бердников успокаивающе похлопал ее по плечу.

— Откуда у меня это? — прошептала Лиза.

— Что вы вообще помните из последнего? — спросил Илья, пропуская ее в квартиру.

— Как приятно пахнет, — пробормотала она. — Я помню, как увидела вас, и все…

— А в подъезд как попали?

— Не знаю. Наверное, зашла с кем-то из жильцов. Я пытаюсь напрячь память, но… У меня сразу в голове, — она указала на шишку, — вот тут, будто что-то взрывается, и темнота…

— Вас обязательно нужно показать доктору.

— Нет, не надо!

— Но почему?

— Я панически боюсь врачей. Они чуть не убили меня! — И резко повернулась к Илье, сверкая своими кошачьими глазами. — Я лежала на операционном столе и мысленно кричала: я умираю, спасите… А они ничего не делали.

— Когда это было?

— Не помню, — всхлипнула девушка.

— Тшшшш… Успокойтесь. Пойдемте в кухню. Кофе и коньяк отставить. Я заварю вам чая с мелиссой и накапаю валерианки. Может, вы голодны?

— Нет. Меня подташнивает.

Они переместились в кухню. Илья попытался усадить Лизу на кожаный диванчик, но она взобралась на подоконник со словами: «Мое любимое место».

Бердников включил чайник и достал аптечку. Лиза не следила за его манипуляциями, она смотрела в окно. Взгляд был напряженный. Она то ли вспоминала, то ли пыталась что-то рассмотреть.

— Во дворе одного из соседних домов произошло убийство, — сказал Илья. Взгляд незваной гостьи был направлен в сторону места преступления — там еще мигали огни «Скорой помощи».

Естественно, он бросил эту фразу не просто так. Между насильственной смертью «буржуя» в золотых часах и явлением девушки с раной на голове есть прямая связь. Ведь не бывает таких совпадений.

Они могли быть вместе, когда на них напали. Или напали на нее, но он вступился. Как вариант, он напал на нее, она защищалась и не рассчитала силу удара. А еще нельзя исключать того, что она напала на него, чтобы убить…

И сейчас Лиза Весенняя либо в шоке от пережитого потрясения, либо в актерском кураже.

— Убийство? — переспросила она. — Да, я помню. Мужчину ударили по голове трубой. Он умер на месте.

— Вы его знали?

— Его все знали. Он многие годы дворником работал в нашем дворе. А жил в «больничном» доме. Знаете такой? В войну там госпиталь располагался, вот его так и прозвали.

— У вас опять все в голове перепуталось, — мягко заметил Илья. — «Больничный» дом снесли еще в конце девяностых, а в те годы вы были совсем маленькой девочкой.

— А сколько мне лет? — встрепенулась она.

— На вид лет двадцать пять. И извините, если я дал вам больше…

Лиза задумалась, прикусив пальчик.

— Нет, я думаю, вы дали мне меньше. Потому что бывший госпиталь не был снесен, когда я училась в первом классе. Значит, мне… Тридцать или около того?

Бердников подошел к гостье с тампоном, пропитанным перекисью. Он хотел обработать рану, но девушка отстранилась.

— А вам сколько? — спросила она, посмотрев на Илью снизу вверх.

— Тридцать пять. Позвольте, я окажу вам первую помощь?