—Какие сигареты покупать?— одноклассница неохотно взяла кошелек.

Вот здесь получился затык: прежний Елецкий некурил, анынешний немог знать названий табачных изделий вновом для меня мире.

—Купи хорошие,— неловко выкрутился я.— Ибинт навсякий случай. Давай, Айлин, поскорее,— поторопил я, при этом желая, чтобы она скорее ушла, авовсе нескорее вернулась.

Когда еетонкая фигурка вголубовато-розовом платье исчезла зауглом, яприподнялся, оглядывая глухой грязный проулок— оноказался для меня крайне скверным, коварным местом. Ясно, что они все подстроили. Вызывая меня напоединок, граф Сухров вэтот раз несобирался сомной драться. Его цель была, заманить меня вглухое место, где редкие окна закрыты ставнями инет нидуши. Хреновое, надо признать место. Злое. Хотя рядом сэтими трущобами, давно назначенными ксносу, начинался вполне благополучный район инаша престижная школа второго круга. Скорее всего, Еграм Сухров рассчитывал, что яотсюда невыйду живым. Именно поэтому оннепозвал напоединок ватагу своих почитателей, апошел лишь вдвоем соЛужиным. Ипочему мне это непоказалось сразу странным? Мне?.. Черт, как быстро ястал срастаться спрежним владельцем тела! Раньше такого небыло.

Далее, едва появились течетверо мерзавцев, как Сухров сЛужиным сразу дали деру. Иэто тоже странно. Да, Сухров конченый негодяй, ноонникогда небыл трусом. Уверен, что влюбой иной ситуации Еграм бынестал убегать, даже оказавшись один против четверых, несмотря, что эти ребята старше нас этак года натри-четыре иявно крепкие, опытные вдраках. Значит, все случившееся очень похоже надоговорняк. Меня просто заманили сюда сцелью убить. Именно убить, ведь нападение явно непохоже наограбление местной босотой. Темерзавцы нестали ощупывать карманы. Вряд лиихостановил истерический крик прибежавшей Айлин. Исегодня утром Сухров оскорбил Айрин намеренно, чтобы спровоцировать меня надраку, вернее, как онвыразился, на«поединок поправилам».

Меня пытаются убить непервый раз: замесяц было уже две попытки. Вот последняя практически достигла успеха. Достигла бы, если быневмешалась Артемида. Кстати… здесь язадумался, одновременно, прислушиваясь кощущениям нового тела, поочередно напрягая мышцы, даже поджимая брюшной пресс, вопреки сильной боли. Придвинувшись кобшарпанной стене дома, прислонился кней спиной ирасстегнул окровавленную рубашку. Достал платок, осторожно обтирая место ранения. Ого! Адырки-то было две! Два раза сунули пером. Одним изударов долговязый явно целил наискось под ребро. Видно, непопал всердечко. Араны тихонько затягиваются. Все-таки Асклепий— бог.

Яснова вернулся кмыслям обАртемиде. Если посмотреть наситуацию внимательнее, тонапрашивается вопрос: ачто, собственно, мешало Небесной Охотнице попросить того жеАсклепия вернуть кжизни настоящего графа Елецкого? Пока душа невышла изтела, исцеление даже самых тяжких ран всилах врачующего бога Асклепия. Однако, Артемида пошла поболее сложному пути— обратилась комне. Она словно поджидала меня. Значит, ейпотребовалось, чтобы это тело занял именно я.Иначе сложно объяснить еенеожиданное внимание кмоей персоне. Араз так, толукавит Небесная, утверждая, будто хлопотала она лишь из-за молившейся матери молодого графа. Здесь замешано что-то иное.

Лады, сэтими мыслями мне придется еще разбираться. Сейчас ярешил быстренько пробежаться поосновным аспектам памяти. Воскресил воспоминания осемье, недавней смерти отца, доме, друзьях, которых практически небыло. Ишколе— доучиться вней осталось меньше месяца, атам, ближе кконцу мая выпускные. Отдельным, важным фрагментом всплыл образ золотоволосой красавицы— княгини Ковалевской Ольги Борисовны. Неприступная, вся сияющая, комне надменная, насмешливая. Яеелюбил. Стоп! Яли? Неужели сердечные отношения всецело передались мне отпрежнего графа Елецкого? Черт! Этого еще нехватало! Ядаже рассмеялся ипоморщился отболи, глубоко кольнувшей вживоте, тупо итяжко отдавшейся налице игруди— местах ударов проворных кулаков. Нет уж, ваша светлость Ольга Петровна, вы, без сомнений, девушка редкой красоты, номое сердце… впрочем, сэтим вопросом ятоже разберусь позже. Сейчас точно недонего. Тем более, Айлин возвращается. Сначала яуслышал легкие ибыстрые шаги, потом она, точно бабочка срозово-голубыми крыльями выпорхнула из-за угла. Как жебыстро, янеуспел оценить очень многого, важного. Например, как это тело взаимодействует стонкими энергиями. Ведь явно этот мир взначительной мере магический— ячувствовал потоки.

—Саш, как ты? Тебе лучше?— Синицына присела накорточки возле меня, вынимая изсумочки бинты и… темно-желтую коробочку свыдавленными накартоне пальмами— сигареты.— Саш, скажи, что лучше!— потребовала она, несобираясь принимая заответ мою улыбку разбитых губ.

—Ну, лучше,— согласился яипотянулся кпачке сигарет.— Давай это сюда!

—Нет, скажи, что лучше без всяких «ну»!— она отдернула руку сжелто-коричневой коробочкой.

—Ай, мне смеяться больно. Пожалуйста, несмеши,— попросил яиловко поймал ееруку.

—Яне«Ай»!— она недовольно поджала губки, тем самые, нежные, которыми недавно целовала меня отвзрыва эмоций.

—Ах, да, язабыл. Извини,— прежде, чем открыть коробку, япрочитал рельефную надпись: «Никольские». Ниже чуть мельче: «Сигареты сфильтром первого класса излучших сортов ямайского табака». Никольские, так никольские. Вот курить смоими губищами будет точно проблемой. Как только Айлин отважилась поцеловать меня вних.

—Давай сначала помажу раны. Этим надо,— Синицына достала маленькую баночку скаким-то зельем.— Сказали, нанести толстым слоем иналожить повязку. Иеще это…— веепальцах появилась другая склянка,— этим надо мазать синяки ишишки.

—Успокойся ты. Намне заживает все, как насобаке. Кровотечения уже нет,— яразмял непривычно толстенькую идлинную сигарету, сунул еемежду распухших губ.— Хотя, синяки, шишки, давай намажем.

—Япосмотрю, как там,— настояла Синицына осторожно потянув край моей расстегнутой рубашки.

—Здесь незелье нужно, апобольше воды, чтобы кровь отмыть,— ячувствовал, как неприятно липнет рубашка ктелу.

—Тебя точно ножом ударили! Саш, признавайся, ножом?— она испуганно смотрела томне вглаза, тонамой живот.

—Если быножом, моя девочка, тотам был быглубокий порез. Ноего женет,— успокоил яее, зная, что рана частично затянулась.

—Откуда тогда столько крови?— неунималась она, осторожно касаясь пальчиком моего тела чуть ниже ребер.— Иеще шрам утебя здесь какой-то. Два шрама.

—Это старое. Спрошлой жизни,— пошутил я, наконец разобравшись сустройством зажигалки, надавил набронзовую кнопку. Щелчок икрошечный язычок пламени позволил мне прикурить.

—Все тыобманываешь. Так больно?— она погладила ладошкой, липкой открови живот. Погладила очень осторожно, нежно.

—Приятно,— отозвался я, прикрыв глаза, выпустив изразбитых губ струйку дыма. Табак вэтом мире оказался очень даже неплохим, ароматным, снеобычным сладковатым, фруктовым послевкусием. Вообще-то вновой жизни якурить несобирался, но… почему быинет. Тем более этот мир магический, и, думаю, моих возможностей, будет более, чем достаточно, чтобы здоровье подлатать. Ужесть опыт изнания изпрошлых воплощений.