—Правда, приятно?— ееладошка стала чуть смелее.

—Да, Айлин. Так же, как итвои поцелуи вгубы. Только тыруку испачкаешь, иплатье. Кровь плохо отстирывается,— предостерег я, сблаженством затянувшись табачным дымом итут жезакашлявшись. Черт, непривыкло это тело ктаким неоднозначным удовольствиям. Ничего, приучим. Атело хорошее, очень намногое способное— это ячувствовал все яснее, срастаясь сним.

—Саш…— еерука намиг остановилась.— АКовалевская… тыеелюбишь или она тебе просто нравится?

Нуивопрос. Яедва лиснова незакашлялся, набрал врот дыма, ивыпустил его шумно, густыми клубами. Вот что ейответить? Мол, яэто уже нея?

—Айлин, дорогая,— япогладил ееруку, лежавшую намоем голом, окровавленном животе.— Все сложно. Янемогу ответить натвой вопрос. Ноточно могу сказать, что тымне очень дорога, иближе всех, если несчитать, конечно, маму.

При мысли, что мама сегодня дома целый день, имне придется появиться перед ней втаком виде, япочувствовал серьезное беспокойство. Рубашку бы, даисюртук собрюками надо бысменить доявления домой. Купить новые? Денег уменя меньше тридцатки, инанормальную одежду нехватит, разве что нарубашку.

—Что стобой, Саш?— Синицына тут жепочувствовала мое беспокойство.

Яейкратко объяснил суть проблемы.

—Можем сначала зайти комне? Попрошу упапы что-нибудь изодежды для тебя. Заодно помоешься,— предложила она.

—Нет, Айлин. Посвящаться внеприятности твоих родителей тоже недело,— отверг я, докуривая.— Просто пойдем комне. Тызайдешь первой искажешь маме, что япопал внебольшую неприятность, ичтобы она неволновалась слишком. Вобщем, нужно ееподготовить. Потом веекомнату вовсей красе зайду я.

—Ладно,— согласилась она.— Только когда она увидит твое лицо, апотом столько крови наодежде, тосразу поймет, что неприятность насамом деле очень-очень большая.

—Придется соврать. Скажем, что это чужая кровь,— яглуповато усмехнулся опухшими губами. Да, идея сама посебе была глупой. Нонеходить жемне сейчас втаком виде поодежным магазинам. Тем более внашем районе таковых почти небыло, ближайший находился потусторону Москвы-реки заТатарским мостом.

Стонким свистом над крышами домов пролетела вимана. Пролетела совсем низко, ярко сверкая засолнце начищенной бронзой. Мыподняли головы, любуясь огромной воздушной машиной— она ушла куда-то всторону Седьмой Имперской башни.

—Идем,— ярешительно встал, почти незамечая режущей боли.

Мыбыстро выбрались наНижегородскую ирядом сбронзовой стелой ухрама Гермеса, яувидел… Кого бывыдумали? Сухрова! Сначала лишь одного Сухрова, апотом разглядел, что двое изтех четверых мерзавцев, напавших наменя, вполне по-дружески стоят возле него. Вот ивсе: недавние домыслы получили неопровержимое подтверждение. Еграм Сухров незаметил меня, онсказал что-то еще тем парням. Долговязый, вероятно бывший старшим вбанде этой гопоты, кивнул, имой одноклассник направился всторону остановки маршрутомобиля, где уже собирался народ. Ая, поглядывая ему вслед, едва нестолкнулся нос кносу сдолговязым иего дружком втемной кожанке.

—Ты⁈..— рот долговязого распахнулся вовсю ширь, являя редкие зубы ибезумное удивление.— Тычто, сука, бессмертный⁈— хрипло выдохнул он, медальон смрачным ликом Морены качнулся наего голой груди.

Людское удивление— иногда штука очень забавная иприятная. Ясним сталкивался много раз всамых разных формах: отобмороков, доприступов безумия или ярости. Физиономия парнишки вытянулась, побледнела, губы дрогнули.

—Да, малыш. Это я.Жив итеперь для тебя очень опасен. Свидимся скоро. Уверяю, нож тебе непоможет,— схлестнуться сним прямо здесь исейчас, невходило вчисло моих первых желаний. Сейчас ячувствовал значительную слабость отран иеще неосвоился сновым телом. Нодать мерзавцу понять, что скоро унего будут проблемы, стоило.

Айлин, догадавшись кто перед нами, поначалу испугалась, вцепилась вмою руку, нотут жеотбросила робость ипошла внаступление— вскрикнула:

—Ахкакая неудача! Для вас! Вот иполиция!— она явно врала.— Сейчас вас схватят! Нарудниках сдохните!

Навыкрики моей подруги, тут жепривлекшие внимание прохожих, долговязый отреагировал нервно: завертел головой, заозирался. Тот, что вкожанке, даже глаза вытаращил исделал пару бодрых шагов назад.

—Ладно. Свидимся, раз так хочешь,— прорычал долговязый. Неиспытывая судьбу, вместе сдружком онпоспешил всторону святилища, где можно было затеряться втолпе.

—Саш, ненадо сними связываться. Ясно же, они— отморозки суличной банды. Одет как поклонник Морены: эти цепи, шипы, злость вглазах… Может даже служат Меднорукому. Пожалуйста, Саш, нецепляйся сними!— увещала меня Айлин попути кдому.

Яже, будто слушая ее, токивал, топожимал плечами где-то невпопад. Сам тем временем прокручивал вуме, все то, что осталось впамяти одвух предыдущих нападениях напрежнего меня. Иуже подходя кдому почувствовал, что занами хвост. Что-что, аслишком внимательный взгляд вспину явсегда умел чувствовать без всякой магии. Науглу дома Астафьевых яостановился, наклонился, словно поправляя шнуровку натуфлях ипосмотрел назад. Внашем направлении недалеко позади шли два паренька, постепенно замедляя шаг. Откуда-то возникла уверенность, они— люди того долговязого. Послал, чтобы узнать, где яживу? Даглупости это, ведь Сухров знает, где мой дом. Зачем еще кому-то хвостом замной ходить? Нупошли, так пошли— ладно.

Закончив сошнуровкой, ярешительно направился кдому, оглядывая наш двухэтажный родовой особняк сзаслуженным уважением. Вместе сАйлин поднялся поступеням между колонн. Вот здесь мне немного неповезло. Раньше, чем яуспел дотянуться доручки входной двери, ееоткрыл слуга— Антон Максимович. Увидел меня ихрипловато заорал:

—Ваше сиятельство! Елена Викторовна! Скорее! Беда!

Старый дурак! Зачем панику поднимать⁈ Имама, как назло, оказалась ненаверху, авгостиной.

—Ваша сиятельство,— загораживая меня, попыталась начать Айлин.— Елена Викторовна, вытолько непугайтесь! Это не…

—Саша!— вскрикнула мама, бледная исобираясь выслушивать Синицыну.— Боги! Заступница Небесная! Антон! Быстро заврачом!— распорядилась она, взмахом руки отсылая слугу.

—Это неСашина кровь…— нерешительно проговорила Айлин.— Вынепугайтесь, пожалуйста. Это все из-за меня,— совсем тихо добавила она.

—Айлин, тыздесь точно непри чем,— бережно оттеснив ееспрохода, явышел вперед.— Мама, адавай без паники. Тывсегда была рассудительной: раз япришел сам итвердо стою наногах, значит ничего страшного непроизошло. Зря заврачом послала,— яглянул вслед Антону Максимовичу, поспешившему покоридору кобщему коммуникатору.— Уверяю, из-за нескольких синяков иссадин, нестоит беспокоить лекарей. Все что мне нужно, это только помыться ипереодеться. Попроси, пусть Надежда Дмитриевна подготовит что-то чистое. Янапару минут вванную.