- Я должен отступить и тщательно обдумать эту ситуацию, - сказал себе маркиз.

Он с нетерпением ожидал в холле, пока его экипаж подадут к крыльцу.

Его камердинер Уилкинз со всем багажом поедет в другом экипаже и, вопреки заведенному порядку, прибудет в замок позже. Обычно же слуги приезжали раньше хозяина, чтобы все приготовить к его приезду. Секретарь лишь выразил надежду, что его светлость не будет терпеть неудобства.

- Думаю, я справлюсь, - с улыбкой ответил маркиз.

- Мне остается напомнить вашей светлости, - продолжал мистер Бэррет, что неделю назад вы разрешили вашей бабушке, вдовой маркизе, остановиться в замке, если она пожелает.

Маркиз уставился на секретаря.

- Я действительно забыл об этом, Бэррет. Вы хотите сказать, что ее светлость сейчас там?

- Я не уверен, милорд. Если вы помните, ее светлость писала вам, что страдает от различных недугов и что ее врач порекомендовал ей пожить за городом, как только наладится погода.

- да, теперь я припоминаю. – Маркиз действительно вспомнил, что письмо пришло как раз тогда, когда он спешил к Локейди. Она прислала записку, что приглашает его к себе, добавив, что считает минуты до их встречи.

Это была довольно двусмысленная записка – смесь мольбы и страсти. И маркиз не смог отказать.

В своих путешествиях он не забыл ни ее ошеломительной красоты, ни ее страстных поцелуев.

Он направился к ее дому на площади Лоундес. Войдя в гостиную он подумал, что Локейди, несомненно, самая прекрасная из всех известных ему женщин. Когда дворецкий закрыл за ними дверь, она змеей скользнула по комнате и очутилась в его объятиях. Обеими руками женщина привлекла его голову к себе. От ее поцелуя у маркиза застучало в висках.

—Я скучала по вас, дорогой Айвор, о, как я скучала! — пробормотала Локейди.

После такой встречи он уже не мог думать ни о чем, кроме ее гибкого тела.

Оглядываясь в прошлое, он понял, что именно с того момента, куда бы он ни пошел, ему повсюду виделось ее лицо, — даже во сне оно преследовало его.

Женщина ни слова не говорила о браке — она была слишком умна, чтобы обнаружить свои намерения. Но маркиз не мог не заметить, что она приобретает все большую власть над ним — он не мог думать ни о чем, кроме нее.

«Каким же я был слепцом, не понимая, что такое состояние ненормально», — корил он себя.

Маркиз сам правил экипажем — и делал это настолько умело, что его кучер смотрел на него с восхищением. Он сосредоточился только на дороге и то и дело подгонял лошадей. И все же он чувствовал, что Локейди думает о нем — он почти видел ее зеленые глаза, следящие за ним сквозь живую изгородь по обе стороны дороги. И даже стук колес не мог заглушить чудившийся ему голос этой женщины.

Они ехали так быстро, что кучер с тревогой стал поглядывать на хозяина.

«Если буду бояться, то не смогу справиться со своей проблемой», — подумал маркиз.

Он стал размышлять над тем, что может стать противоядием черной магии. Даже если бы он и знал, где найти это средство...

Замок Уин располагался не так уж далеко от Лондона. Зная, что дорога туда занимает менее трех часов, маркиз устыдился, что так давно не ездил в имение.

Замок принадлежал его семье на протяжении нескольких столетий. Его башня была выстроена в период нормандского владычества. Во времена правления Георга IV его достроили и заново отделали, отчего в нем уже не так определенно угадывался стиль Палладию, как хотелось бы маркизу. Тем не менее замок выглядел весьма внушительно и упоминался во всех справочниках Британии.

Стояла весна, и должно быть, сады замка выглядели сейчас особенно красиво. Маркиз содержал немалый штат садовников, но считал, что оно того стоит. В садах были фонтаны, спланированные лужайки для игры в шары, аллеи, обсаженные кустарником, по которым так приятно было гулять.

Сам замок являл собой хранилище сокровищ, которые маркиз ценил больше всего. Картины, которые в течение многих столетий собирали его предки, по представленным здесь именам и мастерству живописцев соперничали с полотнами, выставленными в Национальной галерее.

Мебельные гарнитуры для двух комнат были куплены в период Французской революции. Их доставили в Англию в то же самое время, когда принц-регент послал на распродажу в Версаль своего повара, потому что тот был единственным человеком при дворе, который говорил по-французски.

В замке имелась и великолепная позолоченная мебель, созданная самим Адамом в 1750 году. В кабинете были собраны предметы мебели времен Регентства, и принц Уэльский в свой последний приезд в Уин уговаривал маркиза уступить ему эту мебель.

Маркизу удалось избежать этого. Он сообщил принцу, что вся мебель в замке ограничена порядком наследования и отчуждения.

—Ну конечно, — согласился принц. — Думаю, все в этом прекрасном замке подпадает под эту категорию.

— Если бы мне угрожало банкротство, думаю, пришлось бы частым гребнем прочесать весь замок в поисках того, что я имею право продать, — ответил тогда маркиз. — Но в настоящий момент, надеюсь, мне это не грозит.

Принц рассмеялся.

—Я уверен, вы в полной безопасности, — заметил он. — И следующее поколение будет завидовать вашим сыновьям так же, как я завидую вам сейчас.

Маркиз был польщен этим комплиментом.

Он устроил в честь принца великолепный прием, пригласив множество очаровательных дам. Все, кто принимал у себя в гостях принца, знали, что высокому гостю быстро наскучивали запланированные развлечения. Как только это происходило, он начинал постукивать пальцами по столу и нетерпеливо оглядываться по сторонам, будто ожидая, что очередной сюрприз возникнет прямо из-под пола или упадет с потолка.

К удовлетворению маркиза, когда принц гостил в замке, он не обнаруживал признаков скуки. Ему нравились разнообразные угощения, он восхищался картинами и мебелью.

«Думаю, мне придется снова пригласить Его Королевское Высочество. Но сейчас я хочу просто подумать и решить, что делать в ситуации с Локейди».

Маркиз хорошо понимал, что женщина будет отчаянно бороться, стремясь удержать его, и едва ли откажется от способов магического воздействия в попытках полностью завладеть им.

«Я не женился бы на ней, даже если бы она была единственной женщиной на свете», — решительно сказал себе маркиз.

В то же время он был крайне встревожен. Он видел, как работает черная магия, и знал, как нелегко ей противостоять.

Настоящая черная магия не имела ничего общего с действиями бедных старух, которых пытали, заставляя сознаться в колдовстве, и приговаривали повешению. В каждой европейской стране одинаково жестоко расправлялись с женщинами, которых считали ведьмами, что не делало чести ни гражданам, ни церковникам. Но такие суеверия, по мнению маркиза, не имели ничего общего с тем, что сейчас угрожало ему.