книгу, или она затерялась при пересылке, нам неизвестно. Как бы то ни было, в итоге Елене пришлось вчитываться в «Капитал» на французском языке.

Всегда испытывавшая недостаток в средствах, Елена совершила несколько поездок между Казанью и Брюсселем и в конце концов вернулась в Казань, где вскоре неудачно вышла замуж. Спасаясь бегством от брачных уз и скуки провинциального существования, она перебралась в Петербург, где получила работу банковского служащего, вызывавшую у нее глубочайшую тоску.

Анна была единственной из родных сестер Петра, кому удалось упорядочить свою жизнь. Поскольку их мать часто болела, Анна, будучи энергичным и самостоятельным человеком, с юных лет фактически вела домашнее хозяйство. Чтобы заработать на жизнь, она помогала матери управлять платной библиотекой в Казани, основу которой составила унаследованная ими семейная библиотека — та самая, что в свое время сыграла столь важную роль в образовании Петра. После смерти матери в 1893 году Анна приняла на себя управление библиотекой. В 1896 году собрание книг в ее библиотеке превышало восемь тысяч томов на семи языках [12]. Однако доходы от этого предприятия были незначительны, и она расширила сферу своей деятельности, открыв пекарню. Анна была счастлива в замужестве. В течение всей жизни она поддерживала частую переписку с Петром, в которой подробно сообщала ему о событиях в жизни остальных членов семьи, но предпочитала не распространяться о себе самой. Единственный признак неупорядоченности, мрачной тенью нависавшей над семейством Пальчинских, который просматривается в ее письмах, — это отсутствие точности в датировке: так, в ряде случаев, вместо того, чтобы поставить дату, она просто-напросто писала «Без даты».

В жизни семерых сестер и братьев Петра по отцу неблагополучие было частым гостем. Антонина и Иван так часто болели, что из-за этого не могли удержаться на работе. Юлия — милый и добродушный человек — в молодости преподавала в школе для девочек; к сожалению, мягкий характер не позволял ей поддерживать требуемую дисциплину во время уроков, и школьные инспекторы дали ей невысокую оценку как учителю. Тогда она стала работать внештатно, давая частные уроки, чтобы помочь в оплате расходов их большой семьи' Любимым занятием Юлии было играть на взятом напрокат фортепиано и петь. Когда она, лишившись работы в школе, оказалась не в состоянии вносить арендную плату за инструмент, то в первый и единственный раз в своей жизни Юлия обратилась к Петру за денежной помощью, которую он незамедлительно ей оказал. Переписка Петра с этой привлекательной женщиной, сочетавшей в себе романтичность Елены с практичностью Анны — двух своих сестер по отцу, прекратилась, когда Юлия заболела тяжелой формой туберкулеза.

Подобно Петру, его брат по отцу Михаил интересовался горным делом и некоторое время работал на разработке полезных ископаемых в Сибири. Он тоже сочувствовал рабочим и стал принимать активное участие в деятельности радикальных политических организаций. В итоге Михаил был арестован царской полицией за работу в подпольном рабочем издательстве и заключен в Спасскую тюрьму Санкт-Петербурга. Находясь в тюрьме, он обратился за помощью к Петру. Благодаря ли ходатайству Петра или по какой-то другой причине, Михаил был вскоре освобожден и вернулся в Саратов. По возвращении туда он попытался поступить в инженерный институт, в чем ему, однако, было отказано «за отсутствием свидетельств о благонадежности». Вскоре после этого Михаил был призван на военную службу, и его переписка с Петром прекратилась.

В сравнении со своими братьями и сестрами по отцу Петр был символом устойчивости и преуспевания. Юлия однажды написала ему, что он напоминает «ваньку-встаньку» — известную каждому ребенку в России игрушку, представляющую собой деревянную куклу со свинцовым грузом в нижней части, которая, сколько бы раз ее ни опрокидывали, неизменно возвращается в вертикальное положение [13]. Юлия замечала, что Петр обладает удивительной способностью преодолевать трудности, не теряя твердости духа. Задолго до того, как ему исполнилось тридцать лет, он уже оказывал материальную поддержку многим членам семьи.

23 ноября 1899 года Петр женился на Нине Александровне Бобрищевой-Пушкиной, происходившей из видного петербургского семейства. Поначалу они жили в Санкт-Петербурге, но лишь до того, как в следующем году он окончил (с отличием) Горный институт. Нина Александровна готовилась к дальнему путешествию, зная, что выпускники, получавшие, как ее муж, в период студенчества государственные стипендии, были обязаны принимать соответствующие правительственные назначения.

НА ДОБЫЧЕ УГЛЯ В ДОНБАССЕ

В 1901 году Петр Пальчинский получил правительственное задание, согласно которому ему предписывалось заняться изучением падения добычи угля в Донецком бассейне на Украине. Недостаточная поставка угля угрожала продолжению роста российской промышленности после десятилетия ее наиболее интенсивного за всю историю страны развития. Уголь имел решающее значение для наращивания промышленной и военной мощи России в те годы напряженной конкуренции между европейскими державами. Донецкий же бассейн давал в 1900 году почти 70 % общей добычи угля в России.

Будучи самым юным из членов исследовательской комиссии, направленной в Донбасс из Санкт-Петербурга, Пальчинский получил наименее престижное задание — разобраться в «рабочем вопросе», в то время как остальные члены комиссии изучали технику разработки угля. В качестве первого скромного шага он попытался собрать сведения о количестве рабочих и шахт в бассейне. К его удивлению, оказалось, что владельцы шахт знали о своих рабочих крайне мало, не имея даже данных ни об их общем количестве, ни о том, сколько человеко-дней отрабатывается за год на каждой шахте [14]. Как выяснилось, не интересовали их и условия жизни рабочих. Пальчинский решил собрать свои собственные статистические данные. По мере их сбора он понял, что эти данные совершенно необходимы, чтобы получить представление о рабочих и производительности труда. Именно тогда у него сложился один из принципов всей его будущей деятельности, который можно сформулировать следующим образом: невозможно разработать обоснованную стратегию промышленного развития, не имея исчерпывающих и достоверных статистических данных.

Пальчинский вдохновенно трудился более двух лет, собирая огромное количество информации, которая включала даже архитектурные чертежи жилья рабочих, фотографии (они и по сей день находятся в его архиве) и карты плотности населения и густоты транспортных сетей. На шахте «Макарьевская» он обнаружил бараки, где одна комната служила местом ночлега для шестидесяти восьми шахтеров, спавших на дощатых кроватях, которые стояли вплотную одна к другой длинными рядами по двадцать штук и более. Единственный способ, каким рабочий мог разместиться в своей кровати, не переползая при этом по телам товарищей, состоял в том, чтобы встать в ногах кровати и затем «расползтись» по ее длине. На шахте «Горловка» его глазам предстала сходная картина — сорок рабочих на комнату. В обоих случаях бараки были построены владельцами шахт из кирпича и