Я сглотнула, предчувствуя истерику.

— Что Токарев, что ты — два раздолбая!

— Сам ты раздолбай! — закричала в ответ, смахивая слезы. Интересно, на этом череда сегодняшних унижений закончится или это только начало? Хотя, за что боролась, на то и напоролась. — В одном ты прав — я глупая, раз пришла к тебе. Всего лишь надеялась, что для тебя важна компания, но, видимо, это далеко не так. Я ни за какие коврижки не обратилась бы к человеку, которого ненавижу. Только жизнь порой бывает жестокой — приходится выбирать.

Вздернув повыше нос, я молча пошла прочь. Ненавижу! Понимала, насколько нелепой выглядела в сложившейся ситуации, словно обиженный ребенок. Именно им я отчасти и была! А если учесть слова, какими меня обозвал Снежный, то моя самооценка сейчас оказалась не просто на дне, а будто там еще ямку прокопали, чтобы окончательно опустить.

— Анна Сергеевна, приходил Вадим Владими… — начала докладывать Галина, едва заметила меня в дверях приемной, однако свидетелей моей слабости и так хватало с лихвой.

Я влетела в свой кабинет, случайно стукнув дверью. Злость то накатывала, вызывая дрожь в теле, то снова отступала. Хотелось рыдать в голос. Моя хваленая выдержка трещала по швам, и всему виной был Снежный. Чертов греческий пришелец! Лучше бы отсиживался в своем Средиземноморье и не лез в компанию отца, но нет же! Ювелир в энном поколении выкупил приличный пакет акций и теперь мог бы подвинуть даже меня. Ему мешали лишь какие-то пятьдесят один процент акций, принадлежащий нашей семье. Чертов Хьо... Хио… Хео… Да у него даже фамилия дурацкая! Все никак не запомню…

Я опустилась в любимое мягкое кресло — оно никогда меня не предавало, в отличие от мужиков — и всего на минуту позволила себе побыть слабой женщиной. Слезы катились по щекам, оставляя после себя лишь горечь и пустоту. Вся моя жизнь, все мои мечты сейчас растворились в боли. Токарев перестал для меня существовать, а Снежный… Стыд за свое поведение грыз изнутри, не давая покоя. Раньше я ненавидела одного, а сейчас обоих.

Только работа смогла отвлечь меня от горестных мыслей. Включившись в рутину будничного потока, я действительно забылась и пропустила обед. Галина пару раз предложила мне кофе, однако, получив отказ, больше не тревожила. Жукова, заметив испепеляющий взгляд, поспешила ретироваться. Видимо, мой внешний вид оставлял желать лучшего, поэтому до самого вечера никто так и не появился в моих дверях.

Но стоило часам перевалить за шесть, как в приемной раздался его голос. До боли знакомый, именно тот, что заставлял сердце стучать быстрее… Однако в эту самую минуту оно забилось так отчаянно, словно порхавший мотылек вокруг огня, рискующий в любое мгновение обжечься, сгореть или…испепелить своего обидчика.

Лишь один человек позволял себе такие вольности. Даже не спросив моего мнения, отпустил секретаршу домой, спокойно примеряя на своей голове корону… мою корону!

Я стиснула зубы. Не бывать этому! Костьми лягу, но не отдам ему место! Что бы ни говорил отец, Вадим — не самая лучшая кандидатура, и управлять компанией не сумеет. После случившегося мы попросту не уживемся.

Дверь открылась, и передо мной появился недо-горе-бывший-жених. У меня даже пальцы на ногах сжались от ненависти к нему. Всего каких-то десять часов назад я любила его до беспамятства, а сейчас была готова жарить на костре, крутить на вертеле и щедро подбрасывать сухие поленья, чтобы ярче полыхало.

— И почему моя любимая так долго гуляет и не работает? — слащаво до приторности произнес Вадим, оттягивая каждое слово, будто ленивый кот, которому даже “мяу” в тягость.

Меня передернуло. То, что я раньше в нем обожала, сейчас неимоверно раздражало.

— В отличие от некоторых, “любимая” целый день работала, а не полировала стол чужим телом.

Вадим остановился на полпути. Он не бледнел, не заикался, лишь слегка сузил глаза, отчего его лицо обрело хмурый и задумчивый вид. Как бы ни было тошно от возникших мыслей, но приходилось соглашаться с отцом — мой жених несомненно хорош в своём деле. Токарев не проявил импульсивность, не отреагировал на мое заявление и даже виду не подал, что попался.

— Не могу понять, — задумчиво сказал Вадим. — Это такое приветствие?

На его лице появилась легкая улыбка. Именно такая, от которой у меня первое время голова шла кругом, ведь после нее обычно следовали неприличные фразочки. Помню, как первое время теряла разум, принимала его ласку и даже… Господи, он же этим утром на том же столе...

— Анют, может, пояснишь мне, что означает твой взгляд?

В его глазах появился едва уловимый блеск. Он все понял и без слов. Раз я сказала, значит — уже знаю. А его игра хоть и казалась хорошей, но сегодня в ней имелся изъян. Вадим просто переиграл. Эффект неожиданности сделал свое. И в данный момент меня будто маленькими иголками кололи изнутри, и на задворках сознания слышался дикий смех клоуна из фильмов ужаса.

— Перестань, — фыркнула в ответ и закатила глаза, чтобы хоть на секунду приглушить гнев, а заметив его шаг в мою сторону, вскинула ладонь в предупреждающем жесте: — Будь добр, не подходи. И в моей квартире больше не появляйся. Я передам твою одежду через курьера.

С каждым словом злость укреплялась, напрочь выбивая грусть и слезы, которые лила целое утро.

— Аня, что происходит? — спокойно переспросил Вадим.

— Дверь прямо за твоей спиной. Думаю, ты сможешь развернуться на сто восемьдесят градусов и выйти.

Слова, ранее предназначенные мне, нечаянно вылетели из уст. Только сейчас я поняла, как выглядела перед Снежным. Не удивительно, что мужчина намеревался выпроводить обезумевшую коллегу. Вместо гордости и привитого чувства собственного достоинства, я стелила ему путь на вершину карьерной лестницы красным ковром. За то и поплатилась унижением. Нет, все-таки между мной и недо-женихом имелась разница. Если утром ситуация выглядела ничем иным, как актом отчаяния, то сейчас меня не покидало чувство абсурда и дешевой комедии.

— Ань… — проигнорировал он мое предостережение и решил все же подойти.

Я тем временем набрала побольше воздуха в легкие и выдала на одном дыхании:

— Вадим, я знаю про твои измены, свадьбы не будет. Ты свободен!

— Это слухи, сама прекрасно знаешь, что о нас говорят многое и многие, — мягко стелил гад.

— Я видела все собственными глазами! — перекрикивая обманщика, я вскочила и уперлась ладонями о гладкую деревянную поверхность стола. — Хватит устраивать цирк, Вадим.

Оттолкнулась руками, разворачивая кресло к окну, надеясь, что он уйдёт, скроется с глаз моих. Ведь это логично? Провинился, так и убегай от греха подальше, пока горит только шапка. Я держалась из последних сил. Жалость к себе, боль от предательства и злость овладели мной, сменяя обиду, заталкивая ее в глубины сердца и доставая оттуда совсем другую Анну. Женщина страшна, когда ей делают больно. Мы и сами не знаем, на что способны. А в таком состоянии становимся попросту неадекватными.