Пытаясь оставаться незаметным. Корд стремительно поднимался на гребень холма. Он старался не высовываться из травы и пригибался пониже, чтобы порыв ветра не обнажил голову, потому что черные волосы на золотом склоне хорошо заметны.

Взгляд бледно-голубых глаз прошелся по склону холма, отыскивая женщину, проявившую чрезмерное любопытство к участку олимпийской дистанции. Никого. Еще секунду он смотрел пристальнее, но тоже ничего не обнаружил.

«Ладно, милочка. И куда же ты подалась? – мрачно думал он. – За те валуны, что ли? Нет, не хватило бы времени. Не иначе как в соседнюю рощу?»

Он сощурился и увидел, что девушка стоит на коленях в траве.

«Почему же ты встала на колени? И что ты там делаешь?»

Корд проверил, где находится солнце. Нет, оно сейчас не помощник, а враг. Стоит ему поднять бинокль, и солнечный свет выдаст его, отразившись от окуляров. Пока придется довольствоваться собственным зрением – правда, прекрасным.

Ямки. Она рыла ямки.

«Зачем? Какого черта она роет? И почему там?»

Корд, как опытный тактик, хорошо знал, что лучше всего закладывать бомбу на том участке дистанции, где лошади уже утомлены и где сердце готово выскочить из груди, но остановить их уже невозможно. Да и у самих наездников силы на исходе.

«Чего же ты хочешь? Собираешься убить более сильного соперника? Или тебе доставит удовольствие показать зрителям адскую мясорубку смерти?»

Ответ напрашивался сам собой.

И этот ответ не успокоил Корда.

Затаившись под гребнем холма, лежа на земле, он наблюдал. И ждал. Но как только женщина обернется, он спустится к ней и задаст кое-какие вопросы.

Ей придется ответить на каждый из них.

* * *

Рейн неторопливо встала. Она растерла между пальцами сухие листья эвкалипта и позволила порыву ветра унести с собой ароматное крошево. Затем рассеянно отряхнула слаксы цвета хаки и заправленную в них блузку.

Острый аромат эвкалипта, казалось, въелся в ноздри, смешавшись с запахом нагретой солнцем травы.

«Неплохо, – сказала она себе, глядя на пыльную землю, – почва не превратится в грязное месиво под деревьями, не важно, сколько лошадей промчится галопом между ними. Земля совершенно сухая, как камень». Она с уважением окинула взглядом высокую крону ближайшего эвкалипта.

– Вы ведь долго можете оставаться без воды, не так ли? – спросила она чересчур торжественным тоном. – Пожалуй, у вас могли бы поучиться верблюды. Но не я.

Не отрывая глаз от дерева, Рейн потянулась к рюкзаку за бутылкой с водой.

В эту минуту что-то ударило ее по спине и сбило с ног.

Ошеломленная, застигнутая врасплох, девушка подчинилась рефлексу наездника и, упав, откатилась, не сопротивляясь. Но несмотря на этот прием, у нее перехватило дыхание.

Она лежала лицом вниз, уткнувшись в листья и пыль, придавленная тяжестью. Ее бинокль, камера и рюкзак отлетели далеко.

Рейн попробовала встать, но ее усилия были тщетны.

– Не двигайся. – Мужской голос звучал холодно и ровно.

Она инстинктивно повиновалась.

Сильные руки бесцеремонно шарили по ее телу. Еще ни один мужчина не позволял себе ничего подобного. Рейн напрягалась, но почти сразу поняла, что эти мужские прикосновения не имеют ничего общего с плотским желанием, страстью: она не интересовала его как женщина.

Когда незнакомец перевернул Рейн и снова придавил своей тяжестью, все ее существо возмутилось и восстало.

Девушка чувствовала стальные мускулы, ноги, прижавшие ее к земле, ощущала железную хватку на горле.

Лежа на спине и борясь с паникой, Рейн смотрела в лицо напавшего на нее человека. Свободной рукой он стремительно пробежался по плечам девушки, проверил под мышками, прошелся по грудям и животу, между бедрами.

Она хрипло протестующе застонала.

Холодные голубые глаза впились в лицо Рейн, а рука, продвигаясь вниз по телу, уже добралась до лодыжки и сдернула с нее ботинок. То же самое этот тип проделал и с другой ногой. Он подальше отбросил туристские ботинки, чтобы девушка не могла до них дотянуться. Они попали на рюкзак, бинокль и камеру, которые он тоже оттолкнул подальше.

– Имя?

– Рейн, – немного погодя сказала она.

– Фамилия?

– Смит. – Она поймала ртом воздух, стараясь избавиться от саднящей сухости во рту.

– Что ты здесь делаешь?

Девушка закрыла глаза, пытаясь взять себя в руки.

Рейн знала, как управлять адреналиновой атакой. Самое первое, чему должен научиться любой участник соревнований, – справляться со стрессом.

А второе – быстро соображать в экстремальной ситуации. Голова работала четко, и Рейн поняла: если бы мужчина собирался совершить с ней что-то ужасное, он не утруждал бы себя вопросами.

На смену опасению пришла ярость. Возмутившись, она широко открыла глаза.

– Кто ты такой, черт побери?

Мужчина слегка подвинул сильную руку и сдавил ей горло. Почти секунду Рейн не могла дышать. Бледные глаза следили за лицом девушки, желая понять, ясен ли ей намек.

Куда уж яснее. Ей надо ответить на его вопрос.

– Я осматриваю местность, – процедила она сквозь зубы.

– Зачем?

– Я наездница, участница Олимпийских игр.

В глазах мужчины что-то промелькнуло.

– Докажи.

Голос незнакомца все еще звучал бесстрастно, но поза его едва заметно изменилась, стала.., менее хищной.

– Я оставила Дева в Санта-Аните, – коротко бросила Рейн.

– Дева? – Впервые в тоне мужчины послышались человеческие нотки.

– Ватерлоо Девлина. Лошадь.

– Опиши ее.

– Жеребец высотой семнадцать с половиной хэндов <Один хэнд – примерно 4 дюйма, или 10 см. – Здесь к далее примеч. пер.>, гнедой, без единого белого пятнышка, на три четверти чистокровный…

– Хорошо, хватит, Рейн Смит, – прервал ее мужчина, делая ударение на фамилии.

Он смотрел на Рейн в упор, уже не так сильно придавливая ее, и теперь она отчетливо почувствовала в нем мужчину. Он убрал руку и с ее горла.

Но относился к ней все еще настороженно. А в светлых глазах по-прежнему сквозила напряженность.

– Ты можешь называть меня Корд Эллиот, – сказал он, криво усмехаясь.

Ему хотелось добавить, что она безобразно получилась на фотографии для олимпийского удостоверения личности. Фотографа стоило бы просто убить. Или повесить.

Фотография не передает ее ума, уязвимого взгляда потрясающих карих глаз, а также соблазнительных губ и волевого подбородка.