же безопасности. Я не знаю, когда еще приди смогу, когда меня отпустят. Мытарства прохожу. Много я помогала людям, но и дурного сделала не мало — воля Божья отвечать за все. А потому слушай и запоминай. Как прочтешь, убери, где взяла, да заколоти, как было. Вдругорядь приедешь в первый день растущей луны, из малой книги ритуал проведешь. Молчи Вероника! Вижу, что не веришь ты мне! Разум твой загажен! Только ответь — счастливо ты живешь? Удачи у тебя много? А люди понимают? А с парнями как?

Я пришла в замешательство. Окружающие меня не понимали, более того, всегда относились настороженно, с опаской. В раннем детстве — больше издевались, а во взрослой жизни старались избегать. Даже самые близкие друзья. С парнями везло еще меньше. Попадались алкоголики, бездельники, пустобрехи и маменькины сынки, даже один наркоман. На счет удачи так-же пролет.

— То то и оно, девочка. А теперь подумай. Сны тебе нормальные снятся, как всем? Нет ощущения полета, что дух покидает тело и можешь отправиться, куда пожелаешь, и проснуться тяжело? А в углу своей квартиры теней не видишь ? Кот ли это? Сколько в твоей жизни того, что ни ты, ни твоя наука объяснить не в силах? Долго еще сопротивляться будешь? Доколе, спрашиваю? Что тебе еще надо, чтобы произошло? Матери не сказала про аварию? Надо, чтобы шею свернула? Чем дольше человек отказывается от своей силы, чем дольше ее не принимает, тем больше она превращается в яд! А твоя сила превратится в порох.

Не поехала я в старый бабушкин дом через день. Не поехала и через неделю, а потом случилось вот что. С учебой у меня не складывалось. Не было желания ходить на скучные пары, слушать нудных преподавателей. Не было желания гулять с подругами и одногрупницами. Не было желания вставать по утрам, куда-то собираться, расчесываться и наводить привычный марафет. Не было желания даже есть. Мной овладела апатия. Мама в целях поправки здоровья была отправлена в санаторий а я, а что я? Выходила из дома дважды в неделю — закупить корм для кота и продукты для себя. Если бы кто-то из моих прежних знакомых увидел — прошел бы мимо, не заметив. Я превращалась в собственную тень.

Утром, первого октября зазвонил телефон.

— Вероника Исаева?

— Слушаю.

Обычно я не брала трубку с неизвестных номеров и не знаю, почему решила ответить на этот раз.

— Это Олег. Олег из параллельной группы. Помнишь?

Конечно я помнила Олега, капитана университетской сборной по хоккею. На него засматривались девушки со всего потока. Он был высоким, светловолосым, шутил, кривлялся. Привлекал внимание. В конце прошлого года парень приглашал меня на прогулку, и я отказалась, сдавала сессию, работала и летом совсем о нем забыла. А он обо мне, как оказалось, помнил.

— Привет, Олег. По делу звонишь или как?

— Или как. Не видел тебя на парах, волновался. Спросил у девчонок из твоей группы, говорят что-то дома произошло. Нужна помощь?

— Спасибо. Очень мило с твоей стороны. Действительно спасибо Олег. Нет, я справлюсь, все в порядке.

— Может погуляем?

— Это свидание? В твоей группе что, девчонки закончились?

— Это просто прогулка, Ника. Ну же, давай, развеешься.

А, была не была! Хоть повод из дома выйти появится. Нельзя же бесконечно раскисать, нужно брать себя в руки.

— Хорошо. Парк Горького, у входа. Сегодня в 6.

— Заметано!

С чего начнем сборы? Так, ладно, в первую очередь, наведем порядок в квартире и голове.

В 6 у входа в парк стояла высокая стройная брюнетка. Локоны, ниспадавшие на спину отливали синевой. В руках девушка беспокойно трепала ручку дорогой кожаной сумки. Молодой человек задерживался.

— А вот и я!! Прости за опоздание, Никусик! Ну что ты морщишь нос? Не нравятся ласковые прозвища?

— В целом не переношу сюсюканья.

— Это тебе! — букет красных гвоздик оказывается у меня перед носом.

— Спасибо. Оригинально. Пройдемся?

Диалог не клеился. Не то, чтобы я была букой или социофобом — с людьми сходилась всегда легко и могла найти подход к кому угодно.

Скучно. Мне было банально не интересно — слушать самовосхваления парня. В течении часа он рассказывал о своих успехах в хоккее, успехах у противоположного пола, успехах и методах развода родителей на деньги.

Из всех возможных категорий парней больше всего я терпеть не могла пустоголовых мажоров, к сожалению, Олежа относился именно к этому виду.

— Олег, я тут вспомнила, что мне нужно сегодня с котом съездить к ветеринару. Совершенно вылетело из головы! Ему надо сделать прививку и сегодня последний день, а завтра врач улетает в отпуск. Спасибо за цветы и извини, я побегу. Совсем голова дырявая стала, старость не радость, как говорится — пыталась пошутить я.

Резкая боль пронзает запястье. Холодными пальцами Олег сжимает мою руку.

— Не так быстро Никуля — красотуля. Я всегда получаю желаемое. Второй рукой мужчина ловит меня за волосы. — Ты никуда не идешь!

— Пусти, придурок! Вырываюсь, и с ужасом замечаю, что мы зашли в заброшенную, самую глухую часть парка. Кричи — не кричи, не услышат. Бежать! Единственное что я могу — бежать, не разбирая дороги.

Олег с животным рыком бросается вслед и сбивает меня с ног. Падаю на мерзлую землю, сухие листья. Судорожно хватаю воздух и понимаю, что сейчас меня накроет. Такое бывало раньше, в состоянии шока я могу отключиться и не помнить, что было. Шоковый лунатизм во время панической атаки. Мерзкий, гадкий Олег! Избалованный золотой ребенок! Я не жертва! Внезапно меня озаряет — я не хочу быть его добычей! Парень хватает меня за ногу. Почему у него ледяные руки? Сосредотачиваюсь и резко бью его каблуком в плечо. — Сука! — ревет парень, и на мгновенье его хватка ослабевает.

Мне только того и надо! Чувствую прилив силы и кураж? Кураж! Мне весело! Да я же сильнее! В пальцах ощущаю знакомое покалывание, потираю руки привычным жестом. Наклоняюсь к держащемуся за окровавленное плечо насильнику — свободной рукой он все еще пытается меня поднять, удержать, прижать к земле. Нет, дорогой. Не пройдет! На этот раз не пройдет! Скольких девушек ты мучил? Сколько раз отмазывал тебя папочка? Хватаю его за второе плечо, сияние распространяется вокруг моей кисти. Да что за? Подумаю об этом потом! Второй рукой отвешиваю знатную оплеуху по белой, холодной щеке мерзавца. От моих когтей (удлинившихся?) остаются кровоточащие царапины.

— Пикнешь, и я порву тебя в клочья! — из моей груди раздается голос, который мне не принадлежит. Я не умею так говорить — тихо и хрипло.

— Тварь!! Ты знаешь, ты все знаешь! Мне говорили, что ты не приняла!