Фрэнк дал Мэгги пару минут тишины, пока они ехали, и она была ему благодарна за это. Ей надо было собраться с мыслями, так что она начала смотреть в окно. Фолс-Черч как будто сошел с открытки – с красивой колониальной архитектурой и десятками магазинов, бистро, благотворительных фондов, чтобы женам политиков было чем заняться на досуге. Элитные частные школы, предоставлявшие жилье будущим студентам Йеля и Гарварда, которые со временем станут политиками и генеральными директорами компаний. Здесь жили либо власть имущие, либо члены их семейств. Похищенная девочка посещала Академию Кармайкла, так что она точно была дочерью большой шишки. Это могло облегчить дело – или сделать его гораздо, гораздо сложнее. Влиятельные люди обладали связями, но также они были склонны иметь секреты, которые хотели бы сохранить в тайне. От интрижек, шантажа, игорных долгов до незаконных бизнес-сделок – Мэгги повидала достаточно лжи, чтобы хватило на всю жизнь.

– Твои сумочка и пальто на заднем сиденье, – сказал Фрэнк.

Мэгги обернулась посмотреть. Действительно, ее кожаная сумочка лежала на бушлате с гравированными латунными пуговицами, поблескивающими на ярко-малиновой шерсти.

– Вы вломились в мою машину?

– Слегка, – сказал Фрэнк. – Надо же держать себя в форме.

Мэгги закатила глаза. Склонность Фрэнка к взлому замков и медвежатничеству была легендой в Бюро.

– Вы могли хотя бы взять мой тревожный чемоданчик из багажника, – проворчала Мэгги.

Носить спортивный костюм в напряженных условиях, каковыми и были переговоры об освобождении заложников, было не самой лучшей идеей. На самом деле она даже была уверена, что однажды ее посетил такой ночной кошмар.

– У тебя до сих пор есть тревожный чемоданчик? – спросил Фрэнк. – Ты уверена, что не хочешь вернуться?

– Здесь нет никакой связи, – отрезала Мэгги, скрестив руки на груди. Черт, ей не следовало упоминать об этом.

– Это просто привычка. Так что… Почему бы нам не обсудить детали? – сказала она, концентрируясь на деревянной приборной панели, вместо того чтобы смотреть на Фрэнка. Панель была так отполирована, что она практически могла видеть в ней свое отражение.

– С чем мы имеем дело? Какие у нас временные рамки?

– Ее зовут Кайла; ей четырнадцать. Родители думали, что она останется на ночь в школе, – около половины детей, которые туда ходят, живут там же. Но прошлой ночью к полуночи они поняли, что в школе ее не было. Подруга, в комнате которой Кайла, по ее же словам, должна была ночевать, ничего не знает – или, по крайней мере, ничего не говорит.

– Вы уверены, что это похищение? – спросила Мэгги – С вами уже связывались насчет выкупа? У вас есть видео похищения? Свидетели? Почему это не рассматривается как побег?

– Кайла – это Кайла Фибс, – сказал Фрэнк.

Эта новость заставила Мэгги впервые посмотреть на Фрэнка.

– Как у сенатора Фибса?

Что ж, это значительно поднимало ставки. Влияние сенатора было огромным. Немало людей хотели бы, чтобы он участвовал в президентской гонке в будущем, и у него был шанс номинироваться, если он правильно разыграет карту. Он был привлекательным, харизматичным, счастливо женатым и служил Сенату с тех пор, как в тридцать лет сменил на этом посту своего отца.

Если бы о похищении узнали, это стало бы очень громким делом.

– Да. Тот самый Фибс, – сказал Фрэнк. – По всеобщему мнению, Кайла – хороший, послушный ребенок. Это не вписывается в портрет беглянки. Добавь к этому, что она дочка сенатора…

– И будет рискованно говорить об этом иначе, чем как о похищении, – сказала Мэгги.

Фрэнк усмехнулся.

– Снова заканчиваешь за мной предложения, малышка? Как в старые добрые.

Мэгги стрельнула в него глазами.

– Я приехала просто посмотреть, Фрэнк, – напомнила она ему. – Это просто одолжение – не способ снова затащить меня работать на Бюро.

Я не хочу снова вас разочаровать, подумала она.

– Как скажешь.

Он отмахнулся от ее протеста, свернул на засаженную платанами улицу и резко повернул направо к подъездной дорожке с воротами. Мужчина в костюме стоял снаружи и, когда Фрэнк показал свое удостоверение, сказал что-то в рацию. Кованые, железные, с пиками наверху ворота со скрипом открылись. Подъездная дорожка была длинной и извилистой, так что особняк сенатора показался только с последним поворотом. Роскошное имение с массивными мраморными колоннами, стоящими спереди, как часовые (оно было и классическим, и не относящимся к определенному времени), и множеством стрельчатых окон, поблескивающих в лучах восходящего солнца. Роскошный зеленый газон, граничащий с аккуратными, фигурно подстриженными сферами кустов, тянущимися вдоль дорожки, был безупречен. Несколько черных внедорожников – таких, которые местная полиция и ФБР любят использовать, когда не хотят привлекать внимание, – были припаркованы снаружи. Фрэнк припарковался позади одного из них, и Мэгги отстегнула ремень безопасности и вылезла из машины. Она изо всех сил пыталась не показать, как тряслись у нее ноги, и, стиснув кулаки, досчитала до пяти, прежде чем захлопнуть дверцу автомобиля. Она провела рукой по волосам, пытаясь пригладить непослушные кудряшки, выбивавшиеся из кос.

– Ты выглядишь хорошо, малышка, – коротко заверил ее Фрэнк. – Пойдем.

Мэгги тяжело вздохнула, и они молча поднялись по мраморным ступенькам ко входу, но как только входные двери с декоративной резьбой открылись и они прошли через фойе в вестибюль, Мэгги очутилась посреди хаоса.

Полицейские толпились в комнате, занимая двойную лестницу, ведущую в жилые помещения семьи наверху. Молодчики из ФБР слонялись вокруг, половина висела на телефоне, а остальные собрались вместе и, с опущенными головами и мрачными лицами, обсуждали варианты. Охрана, в кои-то веки сняв солнечные очки, спешила из комнаты и обратно, торопливо что-то сообщая в свои рукава. Мэгги через треск раций поймала обрывки кодового языка. Один агент ФБР, обильно потея, спорил с кем-то по телефону, в то время как офицер полиции дергал его за плечо, пытаясь привлечь внимание.

Мэгги обернулась на Фрэнка, и он кивнул в знак согласия. Это она любила в нем больше всего – его способность молча понимать ее без слов. Она хотела увидеть комнату Кайлы до какого-либо вмешательства и воздействия. Ей нужно было почувствовать девочку до того, как она начала задавать семье вопросы и они затуманили ее впечатления. Девочки-подростки, как известно, скрытные, но лучшим местом для того, чтобы представить внутреннюю жизнь Кайлы, была бы ее спальня.

Мэгги направилась к двойной лестнице и проскользнула наверх в длинный коридор, оставляя позади шум и растущее напряжение. Кому-то надо было бы разобраться с беспорядком внизу. Это безумие вгонит семью в стресс и заставит их усомниться в способности правоохранительных органов справиться с ситуацией.

Это не твое дело, сказала она себе твердо и сфокусировалась на коридоре перед ней. Фотографии в старинных рамках покрывали стены (многие – черно-белые), изображая, как выглядело весьма счастливое семейство. На этих фотографиях была практически хроника жизни Кайлы: вот она голубоглазый младенец с шелковистыми волосами, спящий на ковре из медвежьей шкуры, а вот – неуверенно стоящая на ногах малышка, делающая свои первые шаги к распахнутым навстречу ей рукам матери, это – улыбающаяся воспитанница детского сада в миниатюрной школьной форме с покосившимся, в шотландскую клетку, галстуком. Была там и средняя школа; вот Кайла играет в лакросс со своим отцом, ее хвостик развевается позади нее… Вот тинейджером в грязных сапогах до колена катается на лошади с мамой, машет рукой в камеру.