— Право, не стоит таких церемоний. Ваше высочество что-то говорили о королевской свадьбе? Так продолжайте. Нам, — Дайм акцентировал «нам»: императору Элиасу Брайнону и его Тихому Голосу, по совместительству бастарду, — очень интересно.

Он скривил губы в улыбке и обвел свиту Ристаны тяжелым взглядом, задержавшись на графе Ландеха.

— Как это мило с вашей стороны, — почти не дрогнувшим голосом парировала Ристана.

«Очень мило — защищать своих сторонников, только бесполезно», — мог бы сказать ей Дайм, но не стал. Просто проигнорировал.

— Ну? Что скажете, советник? — надавил он на Ландеха чуть сильнее. Не магически, упаси Светлая, всего лишь интонацией и хмурым, вполне императорским взглядом.

— Дело верных подданных — исполнять волю сюзерена, — тут же свалил все на Ристану граф Ландеха. Разумеется, не забыв отвесить Дайму низкий поклон: не как какому-то там маркизу или офицеру МБ, а как сыну императора.

Очень мило. Просто трогательно. Еще бы заставить себя перевести взгляд чуть левее. Туда, где полыхает черно-ало-лиловый столб пламени. Живого. По-прежнему живого пламени.

— Ну а вы, мой темный шер?

Заставил. Посмотрел. Даже сумел не шагнуть к нему, не хлестнуть по смуглому лицу, не вцепиться в вороную гриву… вороную? А в кошмаре была седая… и Шуалейда была седая. Темная, как Ургаш, безумная и совершенно седая. Проклятье. Не думать об этом. Не сейчас.

— Все в воле Двуединых, — пророкотал Бастерхази, и вместе с его голосом Дайма коснулась бархатная, ласковая тьма.

«Я ждал тебя, мой свет. Я так ждал тебя! Почему ты не отвечал?.. Ты наконец-то здесь, и теперь все будет хорошо!»

Целый миг — бесконечный и мучительный — Дайм горел и задыхался в этом пламени, полном рвущей боли, железистого вкуса крови, хриплых криков, свиста бича и ошеломительной беспомощности. Пока не сумел восстановить ментальную защиту, снесенную единственным прикосновением. Правда, стоящая перед глазами картина — валяющаяся перед ступенями трона оторванная голова — никуда не делась.

В отличие от нужных слов. Он, кажется, что-то собирался ответить темному шеру. Что-то… умное. Или суровое. Наверное.

Да, точно. Суровое. Возможно, это должно было звучать как «не смей больше умирать, идиот».

Как хорошо, что никто здесь не слышит его мыслей. И Шуалейда пока лишь смотрит и выжидает. Не пытаясь его коснуться. Этого бы он сейчас не выдержал.

— Похвальное смирение, — выдавил Дайм, не глядя темному шеру в глаза.

Он не хотел ни его боли, ни разочарования. Но дать что-то другое не мог. Не сейчас, когда любой неверный шаг может привести к катастрофе, а любой разговор с Бастерхази — это полная потеря контроля. Несмотря на помощь шера Майнера. Несмотря ни на что. Нет. Сейчас Дайм не может себе этого позволить. Вот позже они поговорят, и Дайм даже не убьет идиота собственными руками. Может быть, все вообще окажется не так ужасно, как видится сейчас, и на самом деле Бастерхази вовсе не умудрился насмерть рассориться с Шуалейдой.

Злые боги, за что?!

Примерно тем же вопросом явно задавалась и Ристана, не получившая поддержки от Бастерхази. От ее желания убить предателя на месте вокруг искрило, несмотря на целый ворох ментальных амулетов. Однако пока она не вмешивалась. Лишь пока.

Каетано, наблюдающий за коротким диалогом с трона, хмыкнул. Шуалейда тоже села на свое место и молчала, по примеру Дайма обернувшись непроницаемым коконом. Убийца все так же изображал подпорку ее кресла, не реагируя ни на продолжающую висеть на нем сопящую девицу, ни на всех прочих. Хотя Дайм мог бы поклясться, что сейчас мастер теней просчитывает возможность ликвидации двух целей сразу — Бастерхази и самого Дайма. Несмотря на воздушный барьер. А вот девица Ландеха… интересный экземпляр.

— Ваша светлость! — Едва поймав взгляд Дайма, интересный экземпляр встрепенулся. — Скажите им! Каетано, ваше величество, скажите им!..

— Виола, не смей! — прервал дочь побагровевший советник.

— Отчего же? — вмешался Каетано. — Пусть говорит. Так что мы должны сказать, милая Виола?

— Скажите, пусть отпустят Тигренка!

Тигренка? О боги. Шу назвала мастера теней, этого демона — Тигренком?! Ох… вот что может превратить шисову трагедию в полноценный ярмарочный балаган!

— Хм? — Каетано перевел вопросительный взгляд на невозмутимого убийцу, а следом на Шуалейду. Та лишь повела плечом, мол, не отвлекайся. Все идет по плану.

— Ваше величество! — Юная шера Ландеха бросилась на колени перед королем. — Вы ведь не хотели жениться на мне, правда?

Граф Ландеха издал сдавленный хрип, словно его душили. Дайм бы с удовольствием заметил «словно» на «без сомнения», но это можно сделать позже.

— Встань, Виола. — Каетано погладил девочку по голове. — Любой был бы счастлив назвать женой столь добрую и смелую девушку. И не плачь, мы обещаем все решить по справедливости.

К примеру, отдать Тигренка девочке, Бастерхази всыпать горячих за дурь, а Шуалейду вернуть Дайму. Как жаль, что это невозможно.

— Советник Ландеха, заберите ваших дочерей и ожидайте решения его величества и Конвента, — распорядился Дайм. — До тех пор рекомендую вам не покидать дома.

На слове «дочерей» Каетано наконец-то заметил и вторую девицу Ландеха, бросил вопросительный взгляд на Дайма и получил в ответ кивок:

«Непременно все объясню».

Шуалейда, которая тоже все прекрасно расслышала, ничего спрашивать не стала, лишь едва заметно нахмурилась и смерила советника Ландеха многообещающим взглядом. Тот побледнел, молча поклонился и, схватив растерянную Виолу за руку, стал пробираться к выходу. Так и не дождавшаяся своей роли вторая дочь скорбной тенью следовала за ними. Гости расступались перед семейством Ландеха, отводя глаза и стараясь не коснуться, словно опала заразна.

— Ваша светлость весьма суровы, — покачал головой Каетано.

— Зато в воле вашего величества всех помиловать, — поклонился Дайм.

— Прекрасная мысль. Мы подумаем ее завтра, а пока давайте праздновать. — Каетано хлопнул в ладоши. — Музыку! Пора танцевать рондо Золотых Листьев!

Музыканты на хорах тут же заиграли. А гости облегченно, но и с некоторой долей разочарования зашушукались.

— Танцевать, конечно же, — отозвалась Ристана и кинула многообещающий взгляд на мастера теней. — Только сначала решим…

Дайм только открыл рот, чтобы поставить ее на место, как вмешался Бастерхази.

— Сначала танцевать, ваше прекрасное высочество. — Тем, как показная галантность сочеталась в нем с непререкаемой властностью, можно было только восхититься. — Подарите мне это рондо!

Дайм на мгновение им залюбовался. Все же чувство момента у темного шера — идеально. И как партнер в интригах он — совершенство. Когда чердак не сквозит.