Или, может быть, Волк отказался работать с Громом?

Вот это вряд ли. Андрею Леонидовичу редко кто отказывает в сотрудничестве. Честнее и надежнее сотрудника и начальника не найти. Да и деньги через него проходят хорошие. Очень хорошие деньги через него проходят.

Я понимаю, конечно, что финансовая сторона вопроса Волка в его теперешнем положении не очень беспокоит, но все-таки…

Ладно, в любом случае я все узнаю сегодня. Безусловно, Гром выходил на связь с Волком. Интересно было бы послушать, чем закончился тот разговор.

Внезапно я вспомнила о своем желании приготовить на ужин зайца. Когда я вернулась домой с пакетом документов от Грома, не до зайца мне было совсем, не до зайца. Я его даже из морозильника не вынула.

Ну и черт с ним.

Есть мне уже не хотелось, несмотря на то что я так и не поужинала, мне спать хотелось.

Я умылась и, не раздеваясь, прилегла на том самом диване, на котором встретила утро.

Мне все-таки удалось пару часов поспать перед тем, как будильник прозвенел в семь часов и мне нужно было ехать на работу.

Ни о каком завтраке не могло быть и речи — я даже яичницу себе не приготовила. Мне, для того чтобы состряпать даже самое банальное блюдо — даже яичницу, нужно душевное спокойствие и соответствующее настроение. Вдохновение нужно.

А какое сейчас вдохновение?

Я вся — целиком и полностью — была погружена в мысли о новом моем задании.

Чувствовала я себя неплохо, несмотря на бессонную ночь.

Сейчас вот поеду на работу, рассмотрю там парочку дел, если принесли что-нибудь, а к половине третьего, как мы с Громом договаривались, буду уже в районном пункте междугородных телефонных переговоров.

Я подошла к зеркалу и посмотрела на себя. Потом склонила голову и улыбнулась. Нечего, Юля, критически на отражение в зеркало смотреть. Двадцать девять лет — не сорок девять.

Это — во-первых.

А, во-вторых, я выгляжу гораздо моложе своих лет, потому что, не в пример многим, веду здоровый образ жизни и вредных привычек не имею.

Темные круги вот только под глазами от ночи, проведенной за расшифровкой бумаг Грома, но это ничего. Они мою красоту не испортят.

Тем более что я где-то читала, что когда-то было модно специально наводить такие вот круги под глазами — имитируя усталость после бурной ночи любовных утех.

Вот так.

Я выпила кофе, оделась, накрасилась (женщина всегда должна оставаться женщиной) и вышла за дверь.

* * *

Прямо возле двери своего кабинета я встретила Ольгу Павловну Шмакову — секретаря нашего губернатора.

Зажав под мышкой толстенную папку с бумагами, она, как всегда, спешила куда-то, катила по коридору свое круглое беличье тело.

— Здравствуйте, Ольга Павловна, — опустив глаза, тихо поздоровалась я с ней.

— Здравствуйте, Юлия Сергеевна, — кивнула она в ответ, побежала было дальше, но вдруг остановилась и внимательно посмотрела на меня.

Я снова опустила глаза.

— У вас случилось что-нибудь, Юлия Сергеевна? — озабоченно спросила она. — Вид у вас такой… Ой, да вы бледная! Случилось что-то?

— Случилось, — послушно вздохнула я, — у меня тетя в Харькове заболела.

— Да что вы говорите! — всплеснула руками добрая Ольга Павловна. — И сильно?

— Сильно, — ответила я и снова вздохнула, — астма у нее. Вот — осложнение.

Ольга Павловна сокрушенно покачала головой.

Ага, вот и момент наступил!..

— Ольга Павловна, — попросила я, — можно мне взять отпуск за свой счет? На неделю? Я бы съездила к тете, присмотрела бы за ней. У нее ведь, кроме меня, и нет никого совсем…

— Конечно, Юлия Сергеевна, конечно, — быстро ответила Ольга Павловна, — правда… — тут она заколебалась, — как раз на этой неделе вы нам очень нужны будете, но… раз уж такое дело… Пожалуйста.

— Спасибо, Ольга Павловна, — поблагодарила я, — тогда я прямо сегодня же после обеда на самолет и…

— После обеда? — переспросила она. — Тогда до обеда будьте добры посмотреть, вот… — Она начала рыться в своей папке для бумаг.

* * *

Вот и обеденный перерыв. Я все дела свои закончила пораньше, чтобы успеть еще с сотрудниками попрощаться и с Ольгой Павловной.

Ровно в четырнадцать двадцать девять я была в зале междугородных переговоров. Нашла глазами нужную мне кабинку и направилась туда, успев заметить стоящего у кассы человека в сером пальто.

Проследив за тем, как я вошла в кабинку, человек — мы встретились с ним глазами — кивнул мне и крупным шагом пошел к выходу.

Я сняла трубку.

— Багира? — услышала я приглушенный голос Грома. — Багира?

— Я, — отозвалась я, — это я, Гром.

— Ну? — спросил он. — У тебя возникли какие-нибудь вопросы?

— Возник один, — ответила я, — я думаю, вы сами догадываетесь — какой.

— Да, — сказал он.

— Волк, — произнесла я, — почему не он? Он же состоит в свите… объекта номер один.

— Состоит, — ответил Гром, — только…

— Что — только? — насторожилась я.

— Волк не выходит на связь, — пояснил Гром, — совсем не выходит. Такое ощущение, что он решил полностью порвать со своим прошлым.

Я молчала, не зная, что на это сказать. Как это — не выходит? Как это — решил порвать с прошлым? Он же был в нашей разведгруппе? Он же нашим коллегой был.

Сказанное Громом просто не укладывалось у меня в голове.

— Поскольку у вас есть причины не доверять Волку, — тихо проговорила я, — есть опасность, что он может поставить под угрозу срыва всю операцию. Он же меня узнает.

Гром долго молчал, прежде чем ответить.

— Я не знаю, что случилось с Волком, — произнес он наконец, — но, учитывая всю серьезность доверенной нам миссии, мы решили, — он снова на минуту замолчал, ему трудно было говорить — я чувствовала, — мы решили ликвидировать Волка.

«Вот это да. Докатились, — ухнуло у меня в голове, — ликвидировать из-за неблагонадежности члена нашей разведгруппы. Так скоро и самой себе доверять перестанешь».

— Когда… — выговорила я, — ликвидация?

— Ликвидация… — повторил Гром. — Тебе, Багира, в такие подробности вникать необязательно. Сама понимаешь — меньше знаешь, крепче спишь.

Это точно. Хотя какой теперь сон у меня. Серьезная операция, да еще такие новости…

— К тому же я не уполномочен давать тебе такие сведения, — снова заговорил Гром, — одно могу сказать — в поездке в Казахстан Волк участвовать не будет.