Список всего самого-самого в Северной Корее можно продолжать еще очень долго. Как только ты оказываешься в КНДР, сразу же ощущаешь стремление к масштабности, любовь к размаху и простору. Особенно показателен в этом отношении Пхеньян, который может похвастаться широченными даже по современным понятиям проспектами и улицами, на которых теряются автомобили. Здесь буквально на каждом шагу чувствуется размах. Все здесь «самое большое и высокое».

Корейцы постоянно с кем-то воюют. К счастью, в подавляющем большинстве случаев это бои виртуальные, ведущиеся в сознании людей, но тем не менее апелляция к образу войны, боя, поля битвы — один из важнейших приемов идеологической обработки населения со стороны пропагандистской машины. И именно эти образы оказывают заметное влияние на общую атмосферу, царящую в стране, а также на восприятие сложившейся в стране и мире ситуации самими корейцами.

Так, в КНДР активно продвигается идея, в соответствии с которой страна является своего рода осажденной крепостью, вокруг которой враги все теснее сжимают кольцо, потому что окружение страны за крайне редким исключением недружественное. А потому надо постоянно биться, сражаться, чтобы «отстоять, защитить, сохранить, победить».

Милитаристская символика встречается даже в самых мирных областях человеческой деятельности: крестьяне не просто собирают урожай, а бьются за него, строители не просто возводят здания, а бросаются в «скоростной бой по строительству» и т. д. В КНДР регулярно объявляются периоды «битв», которые приурочены к тем или иным крупным мероприятиям или празднествам. Предполагается, что на время очередной «битвы» все корейцы, как один, приложат невероятные усилия к достижению новых «невиданных успехов», дабы таким образом отметить либо день рождения вождя, либо день создания КНДР, либо съезд партии. По итогам «битвы» неизменно объявляется об «эпохальных успехах», и все остаются чрезвычайно довольны.

Продолжительность «битв» может быть разной. Например, накануне VII съезда Трудовой партии Кореи в конце февраля была объявлена «Семидесятидневная битва». В это время все мои знакомые корейцы, стоило лишь упомянуть о грядущем съезде, дружно рассказывали, какие титанические усилия они приложили, какие скрытые резервы мобилизовали, дабы «посражаться от души». Доходило до того, что директора производств сетовали на излишне ретивых рабочих: мол, домой их отправить после смены не представляется возможным, так и рвутся к станкам. Теле- и радиорепортажи, посвященные самым банальным, самым мирным на свете темам, типа уборки урожая или строительства очередного объекта, чаще всего велись такими голосами и с такими интонациями, с которыми политрук Клочков, должно быть, обращался к героям-панфиловцам: «Велика Россия, а отступать некуда — позади Москва!» В общем, все как на войне. Кстати, после небольшого перерыва после «Семидесятидневной битвы» в КНДР объявили сразу «Двухсотдневную битву»…

Представители КНДР в своих официальных заявлениях, предназначающихся для зарубежной аудитории, часто в той или иной форме упоминают войну. В общем, вся жизнь северных корейцев пропитана битвой, все существование их — это постоянный бой либо за что-то либо против кого-то.

Роль военных в жизни КНДР гораздо более велика, чем во многих других государствах. Армия, наряду с партией и правительством, это один из трех главных столпов опоры власти. А до недавнего времени армия и вовсе была самой влиятельной организацией в государстве. С приходом к власти Ким Чен Ына военных стали постепенно задвигать на второй план, выводя вперед партию, но роль военных в делах общества по-прежнему невероятно велика. Апогеем военной доктрины был не отмененный до сих пор период «сонгун» — «приоритета армии», который был провозглашен Ким Чен Иром в качестве главной стратегии развития. В связи с этим военным положены многочисленные привилегии. Даже в общественном транспорте для военных отведены отдельные места, чтобы они могли гарантированно отдохнуть после трудового дня. Связано это с тем, что Ким Чен Ир, столкнувшийся с жесточайшим кризисом в середине 1990-х годов, выбрал в качестве главной своей опоры именно военных. Понятно, что им потребовались «особые права», и последствия решения вождя ощущаются до сих пор.

С другой стороны, военные раньше сильно влияли на жизнь Северной Кореи. Страну постоянно готовили к «окончательной освободительной войне», в результате которой к КНДР был бы присоединен Юг. В результате такого подхода существующая в стране социальная система имеет сильный милитаризированный уклон. Достаточно сказать, что и по сей день все мужчины КНДР должны служить в армии, причем служат долго. Максимальный срок службы — десять лет. Однако чаще всего «ограничиваются» пятью — восемью годами, что тоже, согласитесь, немало. Для женщин воинская повинность вводится регулярно. Так, с 2014 года служба в армии для женщин опять стала обязательной. Многие современные кореянки служили в армии, держали в руках автомат.

Сейчас в армии КНДР большое количество женских подразделений. Да и сама армия считается одной из самых больших в мире — если быть точным, то пятой по численности, уступая лишь Китаю, России, США и Индии. Хотя некоторые специалисты оспаривают это утверждение, я же считаю, что более-менее верная цифра — что-то около 1 миллиона 100 тысяч человек. И это при двадцатипятимиллионом населении! Только представьте: четыре процента от общего числа населения так или иначе служит в армии. А потому нет ничего удивительно в том, что военная культура, быт, реалии так тесно переплетены с повседневной жизнью простых корейцев. Тем более, что многие лично служили в армии. Это-то и накладывает отпечаток на жизнь всего общества.

Мы немного поговорили о милитаризацию сознания, теперь же пришла пора, пусть и коротко, рассказать о том, насколько глубоко идеологическая пропаганда вошла в повседневную жизнь корейцев, схематично упомянув ее основные методы и приемы.

Если говорить в двух словах и в некоторой степени упрощать многие вещи, то с легкостью можно заявить: официальной пропагандой пронизана вся жизнь корейского общества. Ясно, что на самом деле ни одно государство в мире полностью не свободно от идеологической пропаганды, но именно КНДР превратила ее чуть ли не в искусство. В Северной Корее нет альтернативных СМИ — только государственные. И СМИ эти традиционны — газеты, телевидение, радио. Львиная доля материалов и сюжетов посвящены деятельности лидеров страны. Это называется воспитанием любви к вождю. Официальные версии биографий трех Кимов рассматриваются во всех, даже самых незначительных подробностях. То же самое можно сказать про практику руководства на местах, когда вождь приезжает на завод или фабрику, в детский сад или научный институт, в теплицу или центр по испытанию баллистических ракет — да куда угодно! — и наставляет специалистов, рассказывая им, как надо работать. Естественно, что каждый их шаг прославляется, о деяниях повествуется с применением лишь превосходных эпитетов. Таким материалам отводятся первые полосы газет, выделяется самое лучшее время на телевидении и радио.

Большое внимание все северокорейские СМИ уделяют критике США и Южной Кореи. Новостные сюжеты обычно повествуют о каких-либо проблемах в этих странах, постоянно рассказывается о каких-то демонстрациях, конфликтах, стычках тех или иных общественных групп с властями, исподволь подчеркиваются нестабильность политического строя этих двух стран и нарастающее недовольство простого народа.