— Ничего удивительного, — пробормотала она, перебирая инструменты в сарае. — А ты думала, он поймет? — продолжила она вслух. — Мужчины мыслят линейно, тем более когда речь идет об их мечтах. А я что, не имею права на свои? Должна мечтать, о чем он скажет?

«Абсолютно ничего».

— Чего он хочет от сестры? Грейси ходит к нему на ранчо почти каждый день. — Ревность свила гнездо в ее душе и сдавила сердце цепкими лапами. — Неужели она спит с ним? Как он мог так легко переключиться? Разделяет ли Грейси его мечты теперь?

С сестрой отношения не ладились с первого дня, в доме они ходили мимо друг друга молча, а отец то ли не замечал этого, то ли умело игнорировал.

Фрэнк был в восторге от маленькой внучки Молли и постепенно возвращался к жизни, становясь прежним человеком. Внучка дала ему второе дыхание, желание жить, и это беспокоило Эмму. Правда, которую она скрывала, мучила ее, но рассказать отцу обо всем она не могла. Не сейчас. Слишком много переживаний.

С чего она взяла, что возвращение домой пройдет как по маслу? Никто не говорил, что будет легко.

Эмма схватила две лопаты и бросила их в угол. Ранчо запущенное; сарай, конюшни, дом — все обветшало. Никому нет дела до того, что нужно обо всем этом заботиться. Кроме Кадена, конечно. Пару дней назад двое рабочих приходили, чтобы покрасить забор, а когда она сказала, что не нуждается в помощи, они проигнорировали ее. Как и все. Сказали, что они подчиняются Кадену, и если у нее какие‑то вопросы, то она может обратиться к нему лично.

Можно подумать, это так просто.

Забор покрасили, но трава некошеная, перила на крыльце держатся на честном слове, в помещении, примыкающем к конюшне, где хранились седла и прочая амуниция, — полнейший хаос.

— Тут же есть полки, черт возьми, — ворчала Эмма, — почему все инструменты свалены в кучу?

Собирая разбросанные повсюду элементы конной упряжи, щетки, баночки с мастикой для шерсти и копыт и прочую мелочь, Эмма тихо злилась. Когда каждый предмет занял свое место, она гордо подбоченилась и удовлетворенно кивнула сама себе. Для такой перфекционистки, как Эмма, беспорядок был пыткой.

— И почему старое седло на столе? — спросила она, не обращаясь ни к кому конкретно.

— Потому что его нужно починить.

Эмма резко развернулась и увидела Грейси в дверях.

— И как долго оно тут лежит?

— Пару месяцев точно.

— Месяцев?

Эмма неодобрительно покачала головой.

— А почему Бак его не починит?

— Бак уволился полгода назад.

— Что?

Бак Симпсон работал на ранчо, сколько Эмма себя помнила. Мастер на все руки, он держал инструменты в превосходном состоянии.

— Почему?

Грейси безразлично пожала плечами и оперлась плечом о дверной косяк.

— Сказал, что слишком стар. Перебрался к дочери, живет на ранчо за Биллингсом. Там ему не нужно выходить зимой на улицу каждый день и работать.

— Почему ты мне не сообщила? Могла бы хоть сообщение написать.

— Да, конечно, мы же так близки, — съязвила Грейси.

Эмма вздохнула и запустила руки в задние карманы джинсов. В детстве сестра обычно следовала везде за ней по пятам.

— Я пыталась поддерживать связь, писала и звонила, а ты мне — никогда. Я уехала с ранчо, но не бросала семью.

— А что я должна была говорить? — запротестовала Грейси и оторвалась от косяка. — Удачных проб? Наслаждайся идеальной жизнью, пока я тут валюсь с ног от усталости.

Она посмеялась бы, если бы не было так грустно.

— Ты думаешь, у меня была идеальная жизнь? — не удержалась Эмма. — Я ходила на сотни прослушиваний, но редко получала роли. А эти предложения переспать с продюсером… Работа по двенадцать часов в ресторане из‑за того, что арендодатель увеличил плату? Постоянно пристают какие‑то стариканы, норовят шлепнуть по заду, когда приносишь заказ…

— Ой, подожди, достану платочек, посочувствую, — ответила Грейси.

— Ах ты, сучка!

— Ты не лучше.

Эмму охватило разочарование. Почему все думают, что в Голливуде хорошо живется? Грейси и понятия не имела, через что ей пришлось пройти. Обо всех этих мерзких и по‑настоящему страшных вещах даже вспоминать было страшно…

— В чем дело, Грейси?! — всплеснула руками Эмма. — Не верю, что ты так злишься из‑за того, что я на пару лет уехала из дома. Должно быть что‑то еще.

Грейси напряглась, но быстро взяла себя в руки, нацепив маску безразличия.

— Ты не знаешь меня, Эмма. Не жди, что я буду радоваться твоему возвращению.

— Сначала ты не хотела, чтобы я уезжала, теперь не хочешь, чтобы я возвращалась… Чего ты вообще хочешь?

На долю секунды Эмме показалось, что в глазах Грейси мелькнуло что‑то, но тут же пропало. Как будто она почти достучалась до маленькой любимой сестрички.

— Ничего, — сухо ответила сестра. — Я пришла сказать, что твоя дочь проснулась и плачет.

Эмма отшатнулась, будто получила пощечину.

— Ты что, не могла взять ее на руки?

Грейси сначала стало стыдно, но она быстро оправилась, гордо вскинула подбородок и ответила:

— Я не сиделка, Эмм, и папа тоже.

Эмма сурово на нее посмотрела:

— Я и не говорю, что ты сиделка. Папа возится с малышкой, потому что сам хочет. Не слышала, чтобы он жаловался, что устал от Молли.

— Конечно нет, — возразила сестра и откинула волосы назад. — Он никогда не скажет, потому что боится, что ты снова уедешь.

— Я же тебе сказала, и ему тоже, что больше никуда не уеду.

— Прекрасно, пойду шарики надую, — буркнула Грейси. — Кстати, скоро придет ветеринар, и было бы здорово, если бы ты оставила нас хоть ненадолго.

Сестра ушла прежде, чем Эмма успела ответить. Ох уж эти беседы с Грейси… Это здорово выматывало. Замкнутый круг. О чем бы они ни говорили, каждый раз все заканчивалось упреками. Возразить ей было нечем, потому что так и было. Эмма мечтала о карьере актрисы с детства. Никто не одобрял и не пытался ее понять. Несомненно, мама ее поддержала бы, но, к несчастью, она умерла так рано…

Эмма выждала несколько минут, чтобы не идти вместе с Грейси. Интересно, в какой момент начался раскол? Эмма была старше сестры на пять лет, поэтому она всегда заботилась о ней, особенно когда умерла мама. Грейси было четырнадцать. Отчего она стала такой враждебной?

Эмма глубоко вздохнула и решила завершить уборку, чтобы направить бурлившую в ней после разговора с сестрой энергию в позитивное русло: расставила все по местам, вытерла пыль на полках, подмела пол. Помещение преобразилось на глазах.