– Хорошо, – сдался Густ, – завтра утром пойдем в кузню, я познакомлю тебя со Свеном. Он любит помогать всяким недотёпам. Свято верит, что священная Река унесет его в священный лес за добрые дела. Одним словом, священный человек. – он неожиданно громко засмеялся. – Такими темпами и меня унесёт, глазом моргнуть не успеете.

Юрген широко улыбнулся. Густ, как глава семьи, принялся за еду первый, затем до горячих пирожков дотронулась Лора, и, наконец, Юрген. Мальчик залпом выпил желанную воду. В ту же секунду он почувствовал внутри ледяной толчок. Но вот болезненное ощущение слабеет, медленно тает, словно лед по весне, растекаясь по всем жилам. Это было удивительно приятное чувство, ненадолго погружающее в холодную безмятежность. Юрген торопливо съел свою порцию и попросил разрешения выйти из-за стола. Завтра его ждал трудный день, поэтому он решил лечь пораньше. Это было важно, уснуть в хорошем настроении, ведь ему ещё не один раз придется проснуться ночью от нахлынувшей боли в костях и суставах.

Он не стал зажигать свечу, комнату на втором этаже затягивало приятной серостью: луна сегодня была полная. Юрген медленно закрыл глаза и погрузился в сон.

В кладовой пахло сыростью и свежей капустой. Густ Лаос провел пальцем по старой стене, медленно соскребая белый налет. Это был первый признак плесени. Он наклонился, проверяя нижнее покрытие: на пораженном дереве резко высвечивались коричневые полосы. Густ глубоко вдохнул влажный воздух. «Как хорошо быть в помещении», – подумал он. Мир снаружи всегда кажется чуть холоднее и равнодушней. Стены все меняют, стены блокируют звуки, и это поистине волшебно. Сейчас где-то девять утра, и вокруг дома уже явно копошатся люди. Густ с детской улыбкой громко произнес: «Простаки». Ответа не последовало, и на его лице запорхало радостное оживление. Он качнул головой и убеждённо добавил: «Вы все дураки, просто дураки». И снова тишина. Никто не мог ему ответить. Удивительно, какое все-таки чудесное место. Даже эта материя, лишенная чувств, казалась ему привлекательней живых существ. Ею было проще управлять, проще подогнать под себя, и, что самое важное, она действительно была для этого создана. Создана дарить чувство комфорта. Из дерева можно было соорудить кровать, стеллаж или на худой конец скамейку. А что можно соорудить из другого человека? У Густа защемило в висках, когда он невольно вспомнил о Юргене. С таким же успехом он мог выстрогать деревянного мальчика и бросить пылиться на втором этаже.

Он достал записную книжку размером чуть больше ладони. Грубая белая бумага, немного пожелтевшая на нижних краях. Книжка досталась ему от продавца всякого хлама, когда он еще находился в «Сууле». Ведение дневника помогало ему осознать, что он делает на этой земле. Сложно было понять, испытывает ли он теплые чувства к семье. Разве способен мужчина испытывать теплые чувства? Способен ли мужчина любить именно так, как того требует женское сердце? Он не был в состоянии достаточно точно ответить на этот вопрос. Единственное, что он отлично знал – это чувство долга; именно оно определяло его жизнь. Густ открыл книжку посередине и черным угольком вывел: «Должен закончить с кладовой, обработать известью; навести порядок в конюшне». Маленькие неуклюжие буковки рассыпались на пол-листа.

Внезапно открылась входная дверь. В кладовую шагнул Юрген. Он воодушевленно оглядел обстановку и решительно обратился к отцу:

– Доброе утро. Скажите, что нужно делать?

По лицу Густа пробежала легкая усмешка. Он смотрел на сына: что-то в нем было необычное, что-то такое отчаянное, предвещавшее беду.

– Как себя чувствуешь? – спросил Густ, хотя ему было все равно, как Юрген себя чувствовал.

– Достаточно живенько, – радостно ответил мальчик, никогда ещё отец не интересовался его состоянием. – Во всяком случае, гораздо лучше, чем вчера.

– Значит, ты действительно готов работать? – отец сделал движение двумя пальцами, подзывая Юргена, – подойди сюда. Скоро наступит осень, нужно будет поменять эти доски на новые, а затем обработать их.

Юрген осторожно прикоснулся к стене, ощущая на кончиках пальцев влажный холод. Ничего необычного. Высокий уровень влажности в неотапливаемом помещении, несколько трещин и стена начинает покрываться плесенью.

– Значит, действительно нужно будет заменить все стены? – удивленно спросил Юрген, – но ведь сосна, которая сейчас на втором этаже, никак не подойдет для кладовой.

– Верно, – кивнул Густ. – Это значит, что нужно будет закупать всё новое. Денег сейчас у нас немного, поэтому, Юрген, от тебя зависит практически всё. То, как ты будешь сегодня работать, многое определит.

Юрген помрачнел и произнес:

– Начнем сейчас?

– Разумеется, чем быстрее начнем, тем лучше, – подтвердил Густ. – Однако помогать ты мне будешь не здесь. Пойдем, покажу, где находится кузница.

Они покинули кладовую, пересекли небольшой двор и направились в сторону старой конюшни, соединенной с кузницей. Поутру улица расплывалась перед глазами. Выйти из дома в такое время – значило окунуться в прохладную воду. Воздух стоячий, тяжелый – казалось, вот-вот разойдётся по швам, и из него хлынет целое море, затопит все вокруг. Юрген поднял голову, в глаза тут же затекла знакомая серость. В Альте никогда не было настоящего солнца: оно походило на лужицу света, расплывшуюся по серому небосводу.

Они пришли. Влажные тени лип прятали небольшое здание, обшивка которого походила на поношенные деревянные доспехи. Это была конюшня. Юрген заметил, что внутри находился человек – небольшого роста, совсем тёмный, как обгоревший уголёк. Темный человек заметил Юргена, Густа и коснулся своей головы, несколько коричневых опилок посыпалось с волос.

Густ вышел вперед. Он указал на Юргена левой рукой, а затем приложил её к сердцу. Человек понимающе кивнул и произнёс:

– Река принимает его. Но принимает ли солнце?

– Солнце по-прежнему закрыто тучами, – ответил Густ. – Но сегодня оно выглянет, чтобы посмотреть на результат его трудов, – отец притянул к себе Юргена.

Некрупный мужчина сделал несколько шагов в сторону мальчика, но тут же остановился. Он уставился на его лицо, горевшее насыщенным красным цветом. Мужчине стало не по себе, он ощутил, что в Юргене таится опасность. Спустя несколько секунд мужчина смог перебороть наваждение и подошел к Юргену вплотную.

– Мое имя Свен, – представился он, подняв левую ладонь. Юрген, назвав свое имя, осторожно повторил движение.

– Твое место там, Юрген, – Густ указал пальцем на наковальню. – Свен покажет тебе, как следуют настоящему мужчине орудовать молотом. Заодно посмотришь, как делают подковы для этих дьяволов.

Взгляд Юргена упал на огромного черного жеребца, стоявшего в стойле неподалеку от входа. Жеребец поднял мощную голову и посмотрел на Юргена. «Эта голова, – подумал мальчик, – она ведь ничем не отличается от железной наковальни». Животное потянулось вперед, вытянув задние ноги. Конь точно перелил всю силу в эти могучие конечности, способные одним ударом убить человека. У Юргену мурашки побежали по коже, он уставился на грудь животного. На коже был нарисован знакомый символ: три полоски, напоминающие извивающихся змей. Что-то будто кольнуло Юргена, он вздрогнул и попятился от стойла.