Девушек-магичек мне видеть не приходилось… Хотя нет, однажды приезжали цирковые артисты, и мы с Лиром просто не могли это пропустить.

Мне тогда было лет 13, и впечатленная представлением, я потеряла из виду друга, который, впрочем, очень быстро нашелся около девушки-гимнастки. Они так увлеченно перешептывались, что меня даже не заметили. Дернув за длинный рукав мужской рубашки, услышала: «Отвали, мелочь, видишь я занят». И, конечно, обиделась. Я-то может быть и мелочь, но и Лир ненамного старше, всего-то 3 года разницы. Но мнит себя уже взрослым, заглядывается на девчонок.

Развернувшись, и тяжело сопя (да, есть у меня такая привычка, выражающая крайнюю степень возмущения), я принялась пробивать себе путь к выходу. Вокруг толпились дети и взрослые, цирковые артисты, уже вовсю переквалифицировавшиеся в продавцов всякой мелочи. Витал аромат жженого сахара, яблок и карамели. Но мне было не до антуража и просто хотелось побыстрее выбраться из толкотни и бегом кинуться домой. Уж там то меня папа пожалеет и всыплет завтра нагоняй Лиру за то, что оставил одну.

Я, если честно, уже мстительно потирала маленькие ручонки, когда дорогу преградила высоченная фигура в цветастом одеянии. Испуга не было, скорее нетерпение, что мою возмездническую миссию прерывают.

Это была женщина, точнее сказать, цыганка. Очень высокая и потрясающе красивая. Я даже рот открыла от восторга. Вот бывают же такие лица, которые раз увидев, забыть уже невозможно.

Незнакомка выделялась из толпы — черная рубашка с длинными расклешёнными рукавами, высокая грудь подпоясана красной лентой, которая до неприличия обтягивала талию. Верхняя цветастая юбка до икр готова была сорваться в стороны шифоновым облаком, а за такие высокие сапожки из мягкой кожи, я бы, наверное, жизнь отдала. Волосы женщины словно жили отдельно, упругие черные кудри до сих пор пританцовывали, притягивая мой взгляд раз за разом.

— Ты милая, не торопись, — от грудного тягучего голоса по спине побежали мурашки.

— Эээ…мммм, — я слова выговорить не могла, зависла на этих кудряшках, как ящерка Эрры, когда до нее холодной рукой дотрагиваешься.

— Мы с тобой сейчас поговорим…

Я очнулась уже у нее в кибитке, не до конца понимая, как здесь оказалась. Возле меня стояла деревянная кружка с дымящимся чаем, вкусно пахнущим мятой. Рука непроизвольно схватила чашку, и ароматный напиток тут же обжег горло. Но было не больно, а даже наоборот. Будто я недавно сильно промерзла, и тут мне предлагают горячий грог.

Осушив чашку в несколько глотков, заозиралась по сторонам. Все было как я и представляла — яркое, цветное, много мелких предметов. Будто в сувенирной лавке. Хотелось дотронуться, рассмотреть поближе, но вставать я не решалась.

А вот когда на колени запрыгнул огромный рыжий меховой мешок, больше похожий на медведя, чем на кота, я решилась на все. И встала, и завизжала, и даже запрыгала, пытаясь отодрать от себя зверя.

Зверь не отдирался. Прилип ко мне, как патока яблочная, растопырив лапы в разные стороны. Так нас и застала обомлевшая на входе цыганка.

— Забееее-риииии-тееее, — орала я что есть силы, чувствуя на коже здоровенные царапины. Значит и платье подрал, паршивец этакий.

— Микен, милая, магией питается. И пока избыток из тебя не вытянет, не уйдет.

Женщина мне улыбнулась, по-доброму как-то, ласково. И я, завороженная губами цыганки не менее, чем раньше ее волосами, плюхнулась обратно на стул. Да, не изящно и совсем не как девушка из высшего общества. Но сейчас все потеряло значение, кроме кота.

После сказанного я прислушалась к своим ощущениям. Да, отток был. Тянуло мышцы, скручивалась в районе живота спираль. И мне становилось легче. Ведь как Лир на меня вызверился, я струной натянутой себе казалась — тронь, взорвусь, а сейчас отпускало.

С благодарностью посмотрела на цыганку, а она в ответ подмигнула. И через пару минут передо мной вновь была наполненная кружка полюбившегося чая.

Быстро осушив чашку, я поняла, что и отвар здесь видимо особый подавался. Потому что такого чаягонятельства я за собой ранее не замечала. В гостях сей напиток подавался малюсенькими кружками, дома был фарфоровый изящный сервиз, а цыганка поила меня огромными бочонками.

— Я тебе с собой насыплю мешочек этого сбора, девочка. Как будешь себя взволнованной чувствовать или с магией совладать не сможешь, завари щепотку на большую кружку, да выпей, — и все это тягучим, непередаваемым тембором, со слегка заметным акцентом. Меня даже в сон клонить начало.

— Э, нет! — женщина, наконец, забрала своего котяру и ласково его поглаживая, унесла за ширму. Прямо, герой какой-то.

— Микен иногда остановится не может, если ему магия понравится. Твоя, видимо приглянулась, чуть лишнего не отобрал, — мне снова мягко улыбнулись.

— Я даже не знала, что такие звери существуют, тем более коты! — да, было действительно интересно, ведь о магическом мире мои познания ограничивались книгами из городской библиотеки. — Удивительно, честное слово.

Тишину кибитки нарушил мелодичный, как звон колокольчиков, смех. А ведь такое отсутствие посторонних звуков, странно. Там, на улице, не просто канитель, там архишумно. Я читала о подобных заслонах, их могли ставить сильные маги, чтобы никто не подслушал разговоров или, когда нужна была тишина. Но этому нужно учится, и много. Были, конечно и амулеты, но стоили дорого. Вряд ли артисты кочевого цирка столько зарабатывают. Значит моя новая знакомая не просто цыганка. Она обученный маг с высоким уровнем дара.

Заметив, что я на нее смотрю по-новому, более заинтересованно, женщина расцвела. Будто ей действительно польстило внимание какой-то вертлявой девчонки.

— Меня Мадлен зовут, маленькая бо.

— Бо? А кто это? Я Камелия, а никакая не Бо, — кажется я поняла. Эта милая женщина просто с кем-то меня перепутала, поэтому и позвала к себе в гости. Стало даже немного не удобно.

— Очень приятно, Камелия. Имя у тебя волшебное! — цыганка нисколько не смутилась. — А бо, по-нашему «нечаянный дар».

— Это я-то дар? — я рассмеялась, чувствуя необычайную легкость в теле, и все эмоции сейчас были чистыми и ясными. — Это Вы моему папе и Эрре скажите, а еще Лиру, вот они удивятся!

— Лир, это тот юноша, с которым ты пришла на представление? — женщина, разговаривая со мной, собирала в довольно внушительный холщовый мешочек травы, пучками развешенные в темной части кибитки. И создавалось ощущение, что разговор со мной идет между делом.

— Да. Вы его заметили? Это мой друг…хотя может теперь и не друг, — последнюю фразу я сказала, снова надувшись, ведь вспомнила, как меня послали в дальнее плавание. Дела у него, как же!

— Ты прости его, Камелия, мимо нашей Радомиры никто пройти не может, — цыганка говорила, будто извиняясь, и меня быстро переключило на другую, более важную тему, чем предательство лучшего друга.

— Радомиииира… — я покатала на языке странное для восприятия имя девушки. — Она правда красавица, мимо такой не пройдешь!