Я старалась отстраниться от этого понимания, но сердце невольно кольнуло.

— Ох, девочка, еще пару лет и от тебя ухажеров палкой не отобьешь, — Мадлен ласково погладила меня по голове и снова отошла набирать травы. — Твоей красоты пока не видно, потому что магией пользоваться не умеешь. Вот как только примешь ее полностью, станет она твоей частью, глаз никто отвести не сможет.

— Магия влияет на внешность… — должно быть я выглядела очень забавно с округлившимися от невиданного заявления глазами, потому что цыганка снова мелодично рассмеялась.

— И сила, и ее уровень. Даже направление магии. Ты же знаешь, что эльфы светловолосы, потому что их магия благостная, она всегда чиста, чем бы они не занимались. Феи — их ближайшие соседи, могут похвастаться любым оттенком кожи и волос, от белого, до зеленого, розового, фиолетового. Их жизнь связана с растениями и цветами, и от того магия окружающего мира раскрашивает их самих. Гномы — коротенькие, темноволосые, потому что ищут силу в земле, и она им в этом отвечает взаимностью.

— А оборотни? — я даже не дышала, слушая эту удивительную женщину, рассказывающую еще белее удивительные вещи.

— А оборотни… — она зыркнула на меня светящимся из темноты взглядом, даже страшно стало. Богиня помоги! — Оборотни разные. Их ничем не отличишь внешне от обычного мага или сильного человека. Ведь их вторая ипостась мало связана с первой. Зверь живет отдельно, лишь отдаленно влияя на характер самого человека, делая его активнее, вспыльчивее, обостряя интуицию и обоняние. Оборотнем можно родиться, а можно и стать…

— А вампиры? — я даже сглотнула, так была напряжена.

— Вампиров мало и живут так далеко, что много лет о них уже никто не слышал. Но насколько я знаю, они тонкокостны и изящны, даже хрупки. Но это никак не сказывается на быстроте их реакции и способности раскрошить камень одним нажатием пальца, — я ахнула, помешав Мадлен закончить мысль.

— А если меня укусит вампир, я стану такой же сильной? А если оборотень?

Женщина, завязав мешочек, и положив его передо мной, весело ответила:

— Это все сказки, маленькая бо. Вампиром можно только родится и это случается очень редко, поэтому кланы их так малочисленны. А вот оборотень, укусив мага, может передать ему ген. Твоя жажда знаний радует, Камелия. И если ты захочешь, я могу помочь тебе с пансионатом в столице.

Мадлен смотрела на меня выжидающе, не пытаясь давить или просить. Просто хотела услышать мнение. И я расстроилась.

— Мы с Лиром поедем поступать в Эдарон, как только закончим школу, мы уже договорились. Да и папа будет скучать, если я вздумаю сейчас уехать.

Цыганка лишь кивнула, принимая мое мнение по этому вопросу.

— Травы я собрала, хватит такой крошке надолго. Но можно я взгляну на твою ладонь?

Я нисколько не боялась и быстро обтерев вспотевшую ладошку, протянула Мадлен. Она ласково провела тонкими пальцами по извилистым линиям, покрывающим кожу, и закрыв глаза, накрыла обеими руками.

Мне было тепло от этого прикосновения, но несколько секунд спустя, ладонь начало покалывать. Магия. Это прекрасно, когда можешь вот так что-то творить.

А вот когда женщина открыла глаза, я испугалась и руку свою хотела выдернуть, но мне этого сделать не позволили, удерживая словно тисками. Глаза цыганки были совершенно черны. Тьма заволокла не только радужку, она полностью перекрыла белки и готова была тонкими струйками начать стекать по лицу.

Твоя судьба открыта для решений,

Но был оставлен матерью зарок.

И путь составит тонна поражений,

Но лишь один потребует прыжок.

Судьба давно прядется за порогом,

И только ты откроешься врагам,

Схлеснется битва, радуя итогом,

Но боли будет в битве пополам…

И только когда каркающий, совершенно чужой голос стих и тьма начала покидать глаза Мадлен, будто всасываясь обратно в зрачки, я смогла вырвать руку.

Паника накрыла словно колпаком. Дикая, жуткая, вышибающая все мысли и лишающая способности связно думать. Подхватив длинную юбку платья и совершенно не различая дороги, я неслась вперед. Казалось, что там, позади, меня преследует тьма. И неприятным эхом выкрикивает предсказания.

Вихрем влетев гостиную, я с разбега кинулась отцу в объятия. Прижалась, как маленькая, и долго лила слезы, вытирая сопливый нос о чистую рубашку самого дорогого мне человека. На все заданные вопросы молчала и только с приходом Лира, очнулась.

Он бросился ко мне едва переступив порог. Без лишних слов вырвал у отца и крепко сжимая, прошептал:

— Я убью каждого, кто посмел тебя обидеть!

— Тогда тебе стоит посмотреть в зеркало, — мой ответ был полон холодного презрения.

Я с силой вырвалась, и летела по лестнице в свою комнату со скоростью арбалетного болта. Но дверь не закрыла, а слушала, как внизу на Лира кричит мачеха и папа. Они спрашивали где он был, почему не уследил за их единственной дочерью, ведь ему доверили самое ценное. Как вообще допустил, чтобы я шлялась по ночи одна?

Я оглянулась и поняла, что на улице и правда темно. А когда бежала совершенно не обратила на это внимания. Внизу Лир пытался оправдаться. Он говорил, что отвлекся лишь на минуту и когда меня не оказалось рядом, принялся искать. С началом сумерек поспешил домой, сообщить о пропаже, хоть и надеялся, что я уже дома.

Меня корежило от осознания, что за такой полуправдой старательно скрывается истина. Ведь он сам меня бросил, отшил, словно ненужную собачонку. А теперь кидается такими словами — "убьет", "искал", "переживал".

Я была просто уверена, что он все это время провел с красавицей Радомирой, про меня даже не вспомнив.

А утром на пороге дома служанка обнаружила холщовый мешочек с травами. На веревочке была привязана записка «Моей маленькой бо. Судьбу каждый прядет сам».

Я тогда молча забрала свой мешочек, сказав, что купила после представления, но видимо выронила, когда открывала дверь. От него до сего дня дожила целая половина. Сбор был действительно хорош и легко справлялся с переизбытком магии. Я это теперь хорошо осознавала и могла контролировать.

Иногда хватало просто выпустить пар, швырнув в Лира огромный огненный сгусток, иногда я экспериментировала, накладывая плетения собственного изготовления. Но после того, как друг укатил в поисках лучшей жизни, я все чаще прибегала к чудесному чаю, вспоминая добрым словом Мадлен.

С Лиром, кстати, я после того случая неделю не разговаривала. Но потом обида сошла на нет, ведь видеть его хотелось все-таки больше, чем сидеть дома и плести ненавистные кружева.

Стоя у зеркала я с интересом разглядывала отражение. У меня с недавних пор это стало любимым занятием. Не потому что тщеславна или гордилась своей красотой — было б чем гордится. Женщины, обладающие даром, всегда были притягательны и поневоле привлекали мужские взгляды. Это особенность их магии, а не предмет гордости. Скорее проклятье. Кому хочется постоянно быть в центре.