«И глубокое, почти невыносимое наслаждение», — думаю я.

— Пойдем, моя любимая жена, пройди со мной по моему прошлому.

Утонув в исходящем от него запахе кардамона, дыма и кожи, я спрашиваю:

— Почему ты носишь серьгу с красным бриллиантом?

— Я получил этот камень необработанным от отца моего соседа по комнате в Сорбонне — и это он поведал мне о красных бриллиантах. Гигант, рукопожатие которого способно переломать кости, он обожал яркие галстуки, атласные жилеты и зонты с набалдашниками в виде головы горгоны Медузы на ручке. Неистощимая энергия и обаяние позволили ему обзавестись связями и знакомствами по всему земному шару. Но более всего поражали его необычные глаза. Они казались странными и даже ненормальными. Расширенные зрачки и тяжелый взгляд буквально гипнотизировали. Со временем я стал его правой рукой. Так что, когда я приезжал по делам, в его особняке мне была выделена спальня, на двери которой висела табличка с выгравированной надписью: «Спальня персидских монахинь». Эта надпись приводила меня в недоумение, и я до сих пор не знаю, что она должна была означать. Как-то вечером мой сосед пригласил нескольких гостей, не заручившись согласием своего отца. Симона, ты не поверишь, но, к моему неописуемому удивлению, месье Жан-Поль Дюбуа приветствовал людей, приглашенных его сыном. Затем он удалился в свою комнату и вернулся с глиняной чашей. С таким видом, будто у него в руках обыкновенные камешки, он стал вынимать из чаши красные бриллианты и раздавать их гостям. После чего, не выказывая ни малейших признаков неудовольствия, он распрощался с ними. Странно, но оттого, что он не отправил меня восвояси, подобно остальным, я ощутил собственную значимость и даже исключительность.

Я отщипываю кусочки от рисового кекса, зачарованная рассказом Кира об этом чудовищном, но, тем не менее, производящем неизгладимое впечатление мужчине, с которым Кир объездил Конго, Россию и Индию и который научил его прозорливости и осторожности в этом рискованном и опасном ремесле.

— Меня знакомили с влиятельными людьми, я становился членом закрытых клубов для избранных. Я узнал, каковы на вкус земляника, авокадо и белужья икра. Моя честность позволила мне завоевать доверие купцов. Торговля бриллиантами насквозь пронизана коррупцией. Это занятие может быть очень опасным. Деньги от этого доходного бизнеса идут на финансирование войн и прочих отвратительных мероприятий. Бедняков и бродяг отправляют в Южную Африку, где они становятся рабами на рудниках и шахтах, принадлежащих неразборчивым в средствах владельцам. Это кошмарное зрелище, от которого стонет душа и болит сердце. Никогда не забуду свою первую крупную сделку. Первое июня 1898 года. Торжественное открытие отеля «Ритц» на Вандомской площади. Элегантный отель стал первым, в котором провели электрическое освещение, а в номерах появились отдельные ванные и телефоны. Я, ювелир из Маалеха, здоровался за руку с графами, принцами и королями. На меня объявили охоту знатные дамы, щеголявшие в жемчугах, сапфирах и изумрудах, которые не уступали тем, что принадлежали твоей матери и бабушке. Но больше всего меня поразило невероятное количество красных бриллиантов. Я до конца не уверен в этом, но, по-моему, именно через меня и шел поток красных бриллиантов, достававшихся сливкам общества. Красные бриллианты, Симона, это ошибка природы. Редкая аномалия — отклонение в химической структуре камней — изменение способа поглощения света и реакции на него, что и создает цветовой эффект. Для меня, помимо собственно цвета, красота этого камня заключается в самом факте того, что химическое воздействие, изменяющее столь твердый камень, весьма незначительно и недолговечно. Оно бывает очень редко, в этом случае бриллиант приобретает большую ценность.

В тот вечер в отеле «Ритц» Кир встретил месье Ружа, которого сопровождала рыжеволосая любовница-француженка. Месье Руж считался эксцентричным ювелиром и торговцем драгоценными камнями. Никто не знал его настоящего имени и откуда он. Но его любовь к бриллиантам была общеизвестна. У него возникли трудности с приобретением красного бриллианта для своей любовницы. К концу следующего дня Кир, новичок в высшем обществе, предложил ему красный бриллиант величиной в пять карат. Он дотрагивается до своей серьги.

— Это мои комиссионные от той сделки. Камень достался мне необработанным от отца моего соседа по комнате. Я огранил его сам, а не отдал в ювелирную мастерскую. Это сложное и искусное ремесло, юнам, жизнь моя, кажется магическим. Я отполировал каждую его грань, чтобы облегчить и удлинить путь для света, проходящего сквозь камень, чтобы лучи его могли проникать как можно дальше, попутно делая цвет глубоким и насыщенным. Я вставил бриллиант в платиновую оправу с четырьмя зубцами, и с тех самых пор ношу не снимая. Он стал частью меня.

Я тоже научилась ценить изящество и силу, которые таятся в глубине бриллиантов. Они внушают священный трепет, сродни тому, который испытывала я, когда моя мать, надев бриллиантовые украшения, разряженная в шелка и бархат, величественно спускалась по ступеням театра-варьете. Или когда я наталкивалась на мраморные бюсты своей бабушки в замках неподалеку от Парижа. Бриллианты похожи на Франсуазу и мадам Габриэль — чтобы заполучить их, короли отказывались от своего положения и семейных обязательств, а обычные мужчины платили за них своими жизнями.

Но более всего я полюбила бриллианты потому, что браслет из этих красных камней дал мне возможность познакомиться с Киром, и еще потому, что они стали для меня синонимом свободы.

Не сводя глаз с вышитых на ковре цветов, обрамленных голубыми арабесками, Кир тихонько шепчет:

— Я должен отправиться в Южную Африку, чтобы проследить за отправкой очередной партии бриллиантов. Мне очень не хочется оставлять тебя одну, но эта поездка будет последней. Я бы никогда не поехал, если бы не крайняя необходимость.

Меня охватывает паника. От неожиданности я лишаюсь дара речи. Я не страшусь гор, они защищают меня от города.

— Я боюсь, Кир, боюсь за тебя, ведь тебе приходится вести дела с мусульманами, да еще и при дворе.

— Уверяю тебя, не стоит беспокоиться понапрасну. Я приношу огромную прибыль династии Каджаров. Собственно говоря, меня не только уважают, но и любят.

— Но ты все равно остаешься евреем.

— Настоящим евреем! — улыбается он и, наклоняясь вперед, гладит меня по голове рукой, которая почему-то кажется мне горячей. — Пожалуйста, юнам, верь мне. Не создавай для меня лишних трудностей. Биард живет ниже по тропе, и он доставит тебе все, что ты только пожелаешь. Кроме того, я попросил Пирл составить тебе компанию. Да, ты ее недолюбливаешь, но в случае нужды она будет знать, к кому обратиться. — Он прикрывает один глаз ладонью, умоляя понять его, говоря, что любит меня больше всего на свете, он готов пожертвовать для меня чем угодно, хотя бы даже собственным глазом.

Я отпиваю глоточек горячего жасминового чая, который обжигает мне язык и не дает возможности продолжить расспросы.

— Спасибо за понимание, Симона. А пока, если тебе понадобится побывать в Тегеране, обращайся к Мердаду. Я ему доверяю. Биард знает, где отыскать его.