Каждой из жен хотелось закричать: «Боже мой! Машина сломалась! Почему вы думаете, что вам повезло бы больше?!» Но интуитивно Джейн и остальные женщины чувствовали, что этой темы касаться не стоит. Пит ни на мгновенье не давал понять, что думает, будто нечто подобное может случиться с ним самим. Это было бы не только неправильно, но и опасно – сомневаться в уверенности в себе молодого пилота, задавая ему такие вопросы. И это тоже являлось частью неписаных правил поведения жены офицера. Теперь всякий раз, когда Пит возвращался с летного поля слишком поздно, Джейн начинала беспокоиться. Она начинала думать, – нет, предполагать! – что муж попал в один из этих смертельных тупиков, о которых с таким оживлением здесь говорили.

Вскоре после этого события еще один их хороший друг поднялся в воздух на F-4, или «Фантоме», – новейшем и самом популярном в военно-морских силах самолете. Когда он набрал высоту двадцать тысяч футов, самолет задрал нос и рухнул прямо в залив Чизапик. Оказалось, что в системе подачи кислорода не работал шланг, и парень потерял сознание от недостатка кислорода на большой высоте. И снова надевались шинели, и возносилась молитва за тех, кто рискует жизнью в воздухе, а потом шинели снимались, и маленькие индейцы наполнялись скептицизмом. Как можно не проверить кислородную систему? И как можно потерять сознание от кислородного голодания так быстро?

Пару дней спустя Джейн стояла дома у окна. Она увидела, как над соснами в стороне летного поля поднимается какой-то дым. Просто столб дыма – никаких взрывов, сирен или других звуков. Она перешла в соседнюю комнату, чтобы не думать об этом, но объяснение дыму все не находилось. Женщина вернулась к окну. В ярде от дома, через дорогу стояли люди… и смотрели на ее дом, словно пытаясь решить, как им поступить. Джейн отвернулась, но не смогла удержаться и снова взглянула в окно. Краем глаза она заметила некую фигуру, двигавшуюся по тропинке к ее двери. Джейн точно знала, кто это был. Ей уже снились подобные кошмары. И все же это был не сон. Она бодрствовала и была начеку – как никогда раньше за всю свою жизнь! Застыв на месте, совершенно парализованная этим зрелищем, Джейн просто ждала, когда раздастся звонок в дверь. Она ждала, но звонка все не было. Она больше не могла ждать. В реальной жизни, в отличие от своих снов, Джейн была слишком сдержанной и слишком вежливой, чтобы крикнуть через дверь: «Уходите!» Поэтому она просто открыла дверь. Там никого не было – совсем никого. Ни людей на лужайке через дорогу, ни одной живой души на сотни ярдов вокруг на лужайках и обсаженных рододендронами дорогах Норт-Таун-Крик.

А затем у нее началась череда сменяющих друг друга кошмаров и галлюцинаций. Галлюцинацию могло вызвать что угодно: клуб дыма, телефонный звонок, прекращавшийся раньше, чем она успевала снять трубку, сирена, даже звук заводящихся грузовиков (аварийных грузовиков!). Потом Джейн выглядывала в окно, видела некую фигуру и начинала ждать звонка. Единственная разница между снами и галлюцинациями состояла в том, что во сне действие всегда происходило в маленьком белом домике в Джексонвилле. Но в обоих случаях ощущение того, что на этот раз действительно что-то произошло, было вполне реальным.

Лучший пилот на курсе ниже того, на котором учился Пит, – главный соперник их хорошего друга Эла Вина – отрабатывал на истребителе пикирование с включенными двигателями. Одним из самых важных навыков при испытаниях было умение точно считывать показания приборов при «выдавливании оболочки». А этот юноша, отправив самолет в пикирование, все еще прилежно и упорно изучал цифры на панели приборов, когда врезался прямо в устричную отмель и обгорел до неузнаваемости. И снова надевались офицерские шинели, и пели о тех, кто рискует жизнью в воздухе, а потом шинели снимались, и маленькие индейцы замечали, что покойный был хороший парень и блестящий ученик – правда, слишком уж блестящий: он и не подумал взглянуть в окно, на реальный мир. Бино – Эл Вин – не считался столь прилежным стажером, зато он все еще был жив.

Как и многим другим женам пилотов из группы № 20, Джейн хотелось обсудить эту ситуацию – все возрастающее количество смертельных случаев – со своим мужем и другими членами группы. Но неписаные правила запрещали обсуждение этой темы, поскольку в основе ее лежал страх смерти. Ни Джейн, ни кому-либо еще нельзя было просто поговорить об этом ни с кем из обитателей базы. Можно было, конечно, сказать кому-нибудь из жен о своем беспокойстве. Ну и что из этого? Кто тут не беспокоился? В ответ вас смерили бы взглядом, который говорил: «Зачем сосредоточиваться на этом?» Джейн могла, разумеется, поделиться с кем-нибудь своими кошмарами. Но галлюцинации? Для таких ненормальных явлений в морской жизни не было места.

Но теперь злой рок постиг уже десятерых, и почти все погибшие были близкими друзьями Пита и Джейн. Это были молодые люди, которые не раз бывали в их доме, сидели рядом с Джейн и болтали, как и все остальные, о замечательном деле – летных испытаниях. А выжившие собирались за столом, как и прежде, причем с тем же самым необъяснимым радостным возбуждением! Джейн пыталась обнаружить у Пита какие-нибудь признаки душевного надлома, но не замечала. Он много говорил, дурачился, шутил и смеялся. Он всегда оставался таким. Ему по-прежнему нравилось общество одногруппников, например Уолли Ширры и Джима Ловелла. Многие молодые пилоты были неразговорчивы и освобождались от скованности только в воздухе. Но Пит и Уолли не были скрытными – нигде и никогда. Они любили подурачиться. Пит называл Джима Ловелла Трясунчиком. – не самое лестное прозвище для пилота. Уолли Ширра был душа-парень: он любил грубые шутки и ужасные каламбуры. Они втроем – даже посреди этой полосы невезения! – обожали поболтать на такие темы, как, скажем, везучий Митч Джонсон. Жизнь везучего пилота Митча Джонсона, казалось, находилась в руках двух ангелов – злого и доброго. Злой ангел устраивал Митчу несчастные случаи, которые наверняка стали бы смертельными для любого нормального пилота А добрый ангел помогал ему выйти из таких переделок без единой царапины. Как раз на днях – именно такие истории Джейн любила слушать – Митч Джонсон садился на авианосец, но промахнулся мимо палубы и врезался в выступ кормы. Послышался оглушительный взрыв, и хвостовая часть фюзеляжа, окутанная пламенем, упала в воду. Все, кто находился напалубе, говорили: «Бедный Джонсон! У доброго ангела был выходной». Они все еще обсуждали, как им убрать обломки машины и бренные останки Митча, когда на капитанском мостике зазвонил телефон. Несколько ошалевший голос произнес: «Это Джонсон. Слушайте, я здесь, внизу, в грузовом трюме, люк закрыт, и я не могу выбраться. Я не могу включить свет, ничего не вижу, споткнулся о кабель и, кажется, сломал ногу». Офицер, стоявший на мостике, в ярости бросил трубку и поклялся, что найдет того сукина сына, который устраивает телефонные розыгрыши в такое время. Затем телефон зазвонил снова, и человек заторможенно попытался доказать, что он – действительно Митч Джонсон. Добрый ангел не покинул его. Врезавшись в выступ палубы, летчик упал на пустые ящики из-под боеприпасов. Это смягчило удар, и Митч не получил никаких серьезных повреждений. Фюзеляж разлетелся на куски. А Джонсон вышел на злополучный выступ и открыл люк, ведущий в грузовой трюм. Там было чертовски темно и по всему полу тянулись провода, которыми были перевязаны запчасти от самолетов. Везучий Митч Джонсон не раз споткнулся о провода пока искал телефон, но лишь ушиб голень. Вот счастливчик! Пит, Уолли и Джим просто помирали со смеху над такими историями. Это было, с их точки зрения, изумительно. Просто потеха! Но не более того.