– Погнали! – Он забил в строку поисковика фамилию и имя отца Меркушева, приготовился к долгому ожиданию, но все закончилось меньше чем за минуту: Илья недоверчиво смотрел на монитор.

Меркушев Сергей Иванович, проживавший в том же городе, где и его чудовищный сынок, только по другому адресу, был убит собственной сожительницей еще восемнадцать лет назад и покоился на том же кладбище, где закапывали неопознанные трупы жертв маньяка. Сожительницу можно было понять: она застукала нового мужа на своем ребенке в момент совершения супругом насильственного полового акта и немедля грохнула Меркушева Сергея Ивановича, нанеся ему одиннадцать ножевых ранений, три из которых оказались смертельными. Бабе за самосуд дали двадцать лет строгого режима, она до сих пор еще пребывала где-то в местах с холодным климатом и неприветливой природой, о судьбе ребенка база МВД умалчивала.

– От осинки не родятся апельсинки, – констатировал Илья, скопировал находку себе в досье и забил в поисковик фамилию Валеркиной матери. Здесь пришлось покопаться основательно, ответ выдала только база коммунальщиков. – Выписана по смерти. – Илья внес в досье короткую строку с датой десятилетней давности. Слишком легко отделалась, умерла, поди, в собственной постели. Жаль, что так вышло, знала ведь, гадина, кого на свет произвела, знала все, рядом стояла, видела и ни слова поперек не сказала, на помощь своему выродку спешила, когда его Наташка на даче застукала…

Все, круг замкнулся, Меркушев чист со всех сторон. Его мать и отец на том свете, о существовании в природе его собственной семьи ничего не известно. Остается последнее – брат подонка. О нем Илья не помнил вообще ничего, кроме того, что этот последний крючок, родственник Валерки, был младше его на несколько лет. И что его никто и никогда не видел, только знали о его наличии – и все. Возможно, что-то могла сказать мать Натальи, но зимой Илье было не до того, а сейчас поздно, придется выкручиваться самому. Возник на мгновение соблазн вновь воспользоваться услугами если не Тарасова, то одного из их племени, но так же быстро улетучился. «Вам знакома эта фамилия?» – тогда удалось свести все к шутке, второй раз вряд ли получится.

– Что бы я без вас делал? – Илья сложил диски с базами в аккуратную стопку, взял верхний, с абонентами сотовых операторов, отправил его в дисковод. Затем заменил на базу паспортно-визовой службы, следом пошел в дело перечень криминального учета происшествий. И потом все остальные, вплоть до последнего, за него Илья взялся уже глубокой ночью, плохо соображая, что происходит и что он делает.

Глаза закрывались, от усталости и мелькания перед глазами цифр, имен и фамилий мутило, сжимавшие мышь пальцы пару раз сводило судорогой. Матрица игнорировала брата Меркушева, для нее он не существовал – ни живым, ни мертвым, логично было предположить, что Меркушев-младший покинул этот мир еще до ее возникновения на российских просторах. Оставалось еще несколько дисков, но в глаза словно песка насыпали, голова гудела, мысль в ней была только одна: отшвырнуть подальше ноутбук и не видеть его дней несколько, чем дольше, тем лучше, – вид голубого экрана вызывал тошноту.

– Завтра, я подумаю об этом завтра, – пробормотал Илья и поднялся со стула, подошел к окну, уставился на желтые окна дома напротив. Он только что повторил фразу из любимого Ольгиного фильма, она могла смотреть его снова и снова, хоть с середины, хоть с конца, знала наизусть, обожала героев, забывала обо всем, погружаясь в сказку. Сказку, тогда добрую, со счастливым концом, а сейчас страшную. «А Ольга… Я не знаю, честное слово. Я ее родителям звонил, Тамара Ивановна меня послала куда подальше – и весь разговор», – снова всплыли в памяти сказанные еще зимой слова отца, и прошло уже почти два месяца, снег давно растаял, на деревьях появились первые зеленые листья. «Я не знаю…»

Илья уткнулся лбом в стекло, зажмурился, перед глазами замелькали имена и даты, строки змеились, пошли волнами и рассыпались, но на их месте возникали новые. Сейчас только от него зависит, сколько продлится эта неизвестность, когда закончится страшная сказка – для Ольги, для Лизы с Мишкой и для него самого. Развернулся, решительно шагнул к столу, придвинул «уснувший» ноутбук.

– Иди сюда, скотина! – Илья взял диск с базой данных «Наркоучет». – Иди сюда, сволочь! Я знаю, что ты существовал на этом свете, и я тебя найду, я знаю, что ты не сдох при рождении, а прожил как минимум пятнадцать лет и даже дольше. Ослепну, но найду.

И нашел, уже ранним утром, таращился бессмысленно то на таджика с метлой внизу на тротуаре, то на монитор перегревшегося ноутбука. «Меркушев Вадим Сергеевич, тридцать шесть лет, диагноз: галлюцинаторная параноидальная шизофрения, непрерывная, с прогрессирующим течением». И адрес лечебного заведения, поставившего диагноз: московская областная психиатрическая больница под номером пять, где пациент пребывал, к сожалению, всего ничего – какие-то три паршивые недели два года назад. Дальше шло что-то еще сугубо медицинское, на нечеловеческом языке, из которого Илья понял только одно – Меркушев Вадим таким и появился на свет божий и до сих пор его не покинул, находясь за высокими и, хочется верить, крепкими стенами психушки. По крайней мере два года назад все обстояло именно так, если верить последнему диску с базами данных психоневрологических диспансеров. И куда потом делся – непонятно, о дальнейшем жизненном пути или смерти Меркушева Вадима Матрица ничего не знала.

– Теперь понятно, почему от вас папаша сбежал. – Илья перенес добытые сведения к себе в досье, не забыв скопировать адрес дурдома, и выключил ноутбук.

Вот, собственно, и все, теперь дело за малым – тут езды на час с небольшим, завтра, вернее, послезавтра он прокатится за шестьдесят километров от Москвы, найдет это заведение, поговорит с персоналом и все узнает.

– Только бы он не помер, – твердил Илья, пока умывался и укладывался спать, – только бы его в Швейцарию или еще куда подальше не увезли. Да если даже увезли, я его и там найду. Вот же семейка, прости господи, было у мужика два сына, и оба уроды. Как и сам папаша…

Уже в полусне он спохватился, нашарил мобильник и поставил будильник на половину двенадцатого дня. У него же в два встреча, практически рандеву, опаздывать некрасиво, и выглядеть надо соответственно, а не как зомби, пять минут назад смотревший на него из зеркала в ванной. Легенда к предстоящей встрече готова, он озвучил ее еще несколько дней назад по телефону, надо придумать еще одну, для врачей, но не сейчас.

– Завтра, – сам себе пообещал Илья, – я подумаю об этом завтра.

И только закрыл глаза, как сразу стало темно, словно задули свечу.

На Белорусском вокзале он оказался за десять минут до назначенного времени, успел осмотреться, найти зал, где продавали билеты на аэроэкспресс до Шереметьево, налюбовался на сами скоростные поезда, точно по расписанию отбывавшие в сторону международного аэропорта, прогулялся вдоль длиннющего поезда «Брест – Москва». И вернулся к условленному месту встречи. Небольшой зал ожидания был переполнен, гул голосов, звонки мобильных, смех – в толчее он не сразу разглядел семью Черкашина, его дочь и вдову. Пришлось звонить, с кресла поднялась высокая полноватая девушка со светлыми волосами, рядом стояла ее мать. Тоже высокая крашеная брюнетка с ярким макияжем недоверчиво смотрела на подходившего к ним Илью.