Ольга остановилась, задумалась, а потом снова продолжила:

— Я решила попробовать — чем черт не шутит, и взяла тему по психологии. Тогда интернета еще не было, поэтому я отправилась в городскую библиотеку, набрала кипу толстых журналов и книг, принялась их штудировать. На написание первой работы у меня ушло много времени, но сам процесс неожиданно понравился мне, вдобавок ко всему я узнала для себя много новой информации. Анне Степановне моя статья понравилась, она даже сказала, что опубликует ее в следующем выпуске журнала, и предложила мне работать в штате. Я с радостью согласилась, намереваясь совмещать работу в издательстве с преподаванием в школе. Я и не предполагала, что мне так понравится сочинять статьи в модный женский журнал, и со временем я стала вести сразу несколько колонок. Платили в издательстве хорошо, кроме того, Анна Степановна сказала, что в журнале возможен карьерный рост. Со временем работу учителем пришлось оставить, но я совсем не жалела об этом. Я получила возможность работать на одном месте, не распыляться, и при этом хорошо зарабатывала. Не буду вдаваться в подробности, но буквально за год работы в журнале я получила повышение в должности и вскоре стала главным редактором. В мои обязанности теперь входило не только написание статей, но и работа с другими сотрудниками, а также правка текстов. Моя зарплата значительно выросла, однако к недостаткам работы можно отнести только совершенную нехватку свободного времени. К сожалению, я не могла уделить своей дочери достаточного внимания, так как уходила на работу рано утром и частенько задерживалась там до позднего вечера. Благо, моя мама, которая жила отдельно, согласилась сидеть с Леной, и все время дочь проводила с бабушкой. В выходные я старалась заниматься с дочкой, водила ее в парк аттракционов, в кафе… Но сами понимаете, этого недостаточно. К сожалению, моя дочь росла без меня, хотя старалась во всем быть послушной девочкой и радовать меня и свою бабушку. Лена пошла в первый класс, стала учиться старательно, на отлично. Моя мать — женщина строгая, она многого требовала от внучки, хотела, чтобы та получила хорошее образование и была всесторонне развитым ребенком. Водила ее в бассейн, на английский язык… Скажу, что до недавнего времени проблем с дочерью у меня не было — Лена все время проводила в школе, дома учила уроки, несколько раз в неделю ходила в спортивные секции и на иностранные языки. Девочка почти не общалась с одноклассниками, не гуляла на улице. Я была этому только рада — если ребенок старательно учится в школе, у него не будет времени на сомнительные развлечения. Если другие Ленины одноклассницы свой досуг проводили на каких-то тусовках и дискотеках, то Лена сперва готовилась к занятиям, а потом посещала дополнительные секции. Я все же старалась уделять дочери внимание — летом, помню, свозила девочку на море, выбрала хороший дорогой курорт. За отличную учебу награждала Лену поездками, куда та выберет, и вроде Лена была очень довольна. Так, во всяком случае, мне казалось.

Ольга упрямо сжала губы и, сцепив пальцы, продолжила свой рассказ:

— Но год назад у нас в семье случилась трагедия — умерла от сердечного приступа моя мама. Лена тогда училась в восьмом классе. Сами понимаете, каково это — терять близкого, родного человека. Только со смертью матери я поняла, как на самом деле была привязана к ней… Чтобы уберечь дочь от потрясения, я отправила зимой Лену на каникулы в лагерь, а сама занялась похоронами. Лена не хотела уезжать, но я настояла — незачем девочке видеть похороны, ехать на кладбище… Меня поддерживала моя подруга и Анна Степановна, а заодно и другие сотрудницы издательства. После похорон я постаралась с головой уйти в работу, надеясь, что это хоть как-то отвлечет меня… Пока Лена находилась в лагере, я практически не появлялась дома — даже завтракала и ужинала в кафе, чтоб не готовить ничего самой. Сама себе устроила бешеный ритм жизни, и это, следует отметить, немного помогло. Если б я сидела одна в квартире, наверняка бы сошла с ума от переживаний…

Я сочувственно кивнула и приготовилась слушать дальше:

— Вернулась из лагеря Лена — ей не понравился отдых, и она с трудом дождалась окончания каникул. Раньше домашним хозяйством занималась моя мама, но с ее смертью убираться и готовить стало некому. Я подумывала нанять домработницу, но Лена неожиданно заявила, что хочет сама научиться готовить и будет поддерживать дома чистоту. Я решила, что моя дочь выбрала для себя подобный способ справиться с горем — ведь она все свое детство провела с бабушкой и, возможно, теперь хочет заниматься домашним хозяйством, чтобы таким образом сохранить о ней память. Я не возражала, у Лены неожиданным образом и впрямь открылся талант к кулинарии. Может, бабушка научила ее азам домоводства, а может, Лена, как всегда, серьезно подошла к проблеме и сама проштудировала кулинарные книги — не знаю, но к ужину у нас всегда было какое-то новое блюдо, приготовленное идеально. Если это были пирожки, то непременно подрумяненные, как с картинки, совершенной формы. Если салат, то нарезанный как в лучшем ресторане, если суп — то необыкновенно вкусный, словно выполненный талантливым шеф-поваром. Я даже перестала посещать кафе — зачем, если Лена готовила необыкновенно вкусные блюда? Мне кажется, у нее получалось даже лучше, чем у моей мамы… Моя дочь стала инициатором проведения косметического ремонта в квартире. Как ни странно, но управились мы быстро, хотя пришлось потратить все лето, дабы переклеить обои, выкинуть всю старую мебель и безвкусные ковры, столь любимые моей мамой. С этим атрибутом мы с дочерью дружно решили расстаться — Лена, помню, заявила, что новую жизнь надо начинать с новой квартиры… Наверное, прошлое лето было самым счастливым в нашей жизни — ведь мы занимались ремонтом с дочерью, вместе обсуждали дизайн, выбирали мебель, нанимали работников. На три летних месяца мы с Леной необыкновенно сблизились, ведь мы были заняты общим делом. А потом… потом все изменилось.

Ольга сделала паузу, показывая, что теперь ее рассказ переходит к новому повороту сюжета. Я с интересом ждала продолжения истории.

— Началось все этой осенью, — снова проговорила Ольга. — Лена пошла в девятый класс, я снова окунулась в работу. Хотя я по-прежнему приходила поздно, но заметила, что моя дочь сильно изменилась. Начать с того, что она полностью изменила манеру одеваться. Если раньше я выбирала для Лены одежду, руководствуясь чувством стиля, и при этом не упуская из внимания тенденций современной моды, то теперь дочь стала выбирать совершенно иные вещи. Она стала одеваться во все черное, украшения выбирала из металла с какой-то мрачной символикой. Я с удивлением заметила, что в ее гардеробе появились черные толстовки с черепами и волками, кожаные куртки-«косухи», черные джинсы с металлическими цепями. Вначале Лена говорила мне, что одежду взяла у подруги, но, когда я спросила, что это за подруга, дочь заявила, что деньги на свой гардероб заработала сама. Я старалась не вмешиваться в личную жизнь Лены — каждый волен носить то, что ему нравится. Правда, я намекнула, что в школу лучше не ходить в подобном облачении, на что Лена ответила резкой грубостью. Она выкрасила свои длинные русые волосы в черный цвет и зачем-то выбрила виски. Мне, конечно, подобная прическа показалась совершенной дикостью, но стоило мне высказать свое мнение, как Лена тут же устроила скандал. Я, будучи автором статей на разные темы, неплохо ориентируюсь в моде и знаю о молодежных движениях Тарасова вроде «рокеров», «рэперов», «металлистов», «готов». Я поняла, что Лена почему-то увлеклась готической модой — она стала читать соответствующие романы, начала с классического Брэма Стокера, потом перешла на современные «Сумерки» и «Интервью с вампиром». Я, грешным делом, сперва подумала, может, Лена влюбилась в какого-нибудь парня из школы, может, молодой человек — фанат или музыкант рок-группы, вот моя дочь и решила привлечь его внимание. Но потом поняла, что ошиблась. Лена совсем не походила на влюбленную девушку, я пыталась вызвать ее на откровенный разговор, поинтересовалась, есть ли у нее молодой человек. На это Лена лишь презрительно фыркнула и заявила, что любовь придумали себе сопливые дурочки да домохозяйки, которые читают мой журнал. Она так и сказала — «поклонницы твоего женского журнала, которым нечем заняться в свободное время». Но это еще полбеды. Самое главное, теперь Лена стала куда-то уходить поздно вечером, а возвращалась далеко за полночь. На звонки не отвечала, я просто места себе не находила. На мои расспросы Лена отвечала резкими выпадами, заявляла, что она взрослая, и я не имею права ее контролировать. Вроде она живет своей жизнью, а я своей, она в мою не лезет, и я не должна лезть в ее. Помню, она мне заявила: «Где ты была, когда мне нужна была твоя помощь, твой совет? Оставила меня на попечение своей матери, а тебе до меня никогда дела не было. Сейчас опомнилась, да? Только поздно стало, мне теперь не нужны твои проповеди!»