Когда она в последний раз приходила домой так поздно? Пожалуй, лет семь назад, когда на пару с Аннушкой бегала по всему городу, искала Алю, которая ушла к кому-то в гости, не предупредив их об этом. Но то позднее возвращение домой было ужасным – она волновалась и плакала, правда, украдкой, а то Анна и так выглядела как привидение, белая и страшная… Женщины вдвоем шли назад в пустую квартиру, так и не обнаружив Альку, и хорошо еще, что девчонка уже сидела под дверью, виновато улыбаясь… Они ее даже не ругали в тот момент, такое было счастье обнаружить негодницу живой и здоровой. И все же это далеко не лучшее Ванессино воспоминание, та вынужденная прогулка по темным улицам врезалась в ее память как что-то тревожное и неправильное, может быть, и потому тоже она никогда никуда не ходила вечерами?..

Натянув теплое ватное одеяло до подбородка, Ванесса легла на бок и уютно свернулась калачиком. Широкая двуспальная постель вдруг показалась женщине слишком большой для нее одной. Странно, ведь раньше она ничего не замечала, ее все устраивало… И вообще, этому раскладному дивану уже лет двадцать, не меньше, Ванесса купила его как раз в тот год, когда Виталий женился на Анне… Да-да, все верно: она отдала молодым ту старую софу, а сама спала на раскладушке, потом приобрела диван. Виталик мужественно нес его на своем горбу с первого этажа на пятый, а ночью сына скрючил остеохондроз… Анна тогда измучилась с ним, мужчины, когда болеют, просто невыносимы.

Резко раскрыв глаза, Ванесса медленно вдохнула и выдохнула, потом сосчитала до десяти и снова зажмурилась. Почему, когда хочешь уснуть, память всегда услужливо подсовывает те воспоминания, которые и днем-то будоражат сознание и не дают жить спокойно? Это все Станислав виноват, если бы не он, ее голова не гудела бы сейчас, как потревоженный улей, и прошлое не высовывалось бы изо всех щелей с такой настойчивостью, а лежало бы себе где-нибудь в закоулках мозга, на самом дне, как задремавшая кобра… Но Станислав приехал и потревожил проклятую змею. И все же как хорошо, что он здесь!.. Интересно, Анна его помнит?..

* * *

Анна, как выяснилось пару дней спустя, прекрасно помнила Станислава. Они столкнулись на улице, на проспекте, когда Ванесса размышляла, в какое бы кафе зайти, чтобы было не очень много народу и подавали приличный кофе. Конечно, посреди недели не так сложно найти два места в нормальном заведении, но все-таки вечер, весна, через несколько дней – Восьмое марта.

Именно в тот момент, когда Ванесса, наконец, определилась с выбором, дотронулась до Станислава и даже, кажется, взялась за его локоть, на нее буквально налетела Анна. Невестка выглядела так необычно – взволнованная, с горящими глазами и лохматая, трогательно худенькая в своей просторной рыжей дубленке. Ванесса сотни раз видела, как Анна одевается перед уходом на работу и раздевается, вернувшись, но оказалось, что на улице она смотрится совсем по-другому, не как дома. И, может быть, если бы не эта странная незнакомость невестки, то Ванесса не смутилась бы так сильно, и неожиданное столкновение не выбило бы ее из колеи, она просто представила бы Станислава Анне, и все… Вместо того женщина глупо застыла, как соляной столб, и только моргала, когда невестка обращалась к ней, ни слова не слыша из-за звона в ушах и напряжения в горле.

Станислав потом посмеялся над Ванессой, да ей и самой стало смешно – это же надо было разволноваться из-за пустяка!.. Словно Анна могла сказать или сделать что-то такое – какое? – что помешало бы Ванессе наслаждаться общением с ее мужчиной или вдруг нарушило их близость… Невестка мило улыбнулась, вспомнила Станислава Сергеевича («Вы были у нас на свадьбе»), пригласила его заходить в гости, попрощалась и побежала дальше, сжимая в худенькой ручке («Опять перчатки забыла где-то…») увесистую сумку. И все. Точно и не было никакой случайной встречи. Как ни странно, не засверкала молния в небе и не грянул гром, и даже на ладонь Ванессы, лежащую на руке Станислава, Анна не обратила никакого внимания.

– Вы так и живете все вместе? Анна изменилась, была пухленькая, веселая, а теперь – бледная и большеглазая. Хотя, конечно, столько лет прошло, была девчонка, стала женщина… Как у них с Виталием, все нормально? – Станислав отставил в сторону чашку с кофе и дотронулся до руки Ванессы, успокаивая ее пальцы, нервно постукивающие по столу.

После встречи с Анной, бегущей с работы домой, Ванесса могла позволить себе задержаться подольше, теперь домашние знают, что с ней все в порядке, и не будут волноваться. Поэтому они со Станиславом завернули в «Бэмби», заняли столик у окна и попытались завязать легкий разговор ни о чем. Но за полчаса беседы Ванесса измучилась – каждая фраза, произнесенная собеседником, почему-то попадала точно в цель. Не стремясь задеть или ранить женщину, Станислав тем не менее делал это, и, хотя она старалась не показать своего смятения, у нее это, судя по всему, выходило плохо… Она уже несколько раз ловила на себе его обеспокоенные взгляды, а теперь он гладит ее руку, но не так, как бы ей хотелось – нежно, ласково, а словно бы успокаивая расстроенного ребенка.

– Виталий уехал. Уже восемь лет не живет с нами… Такое в жизни часто случается, сам знаешь, не поладили, расстались, он уехал, а Аня с Алечкой со мной. – Все в порядке, голос звучит ровно, да и пора бы уже… Восемь лет прошло, не уворачиваться же от разговора всякий раз, как речь заходит о сыне? – Приходи к нам в гости, увидишь, какая у меня взрослая внучка, ты ее когда видел в последний раз? Ей годика два было, да?..

– Только не говори мне, что ты полностью вжилась в роль бабушки, потому что я все равно не поверю. Да и не выглядишь ты бабушкой взрослой девицы. – Станислав делано сердито нахмурил седые брови, озорно сверкнул серыми глазами и даже, кажется, погрозил Ванессе пальцем – она в этот момент рассмеялась от облегчения и удовольствия и не рассмотрела деталей, потому что счастливо зажмурилась.

Как же Ванессе просто с ним! Удивительный человек, с ним все по-другому: и радость – острее, и тоска – глуше, даже когда ей больно, то – не так, как было бы без него. Ванесса восемь лет училась говорить простыми словами о своей боли, но так и не научилась, и она, эта боль, давно стала для нее привычной – черная, гладкая, как жук скарабей! Уже много лет женщина живет с ней, не замечая ее, но чувствуя каждое мгновение, и почему-то только сейчас, когда Стас снова рядом, скарабей вдруг проснулся и неуютно зашевелился в душе. Ванесса будто очнулась от сна, и боль ожила вместе с ней, но теперь ей не так страшно, потому что рядом – ее мужчина!

Со Стасом спокойно и – безопасно. Стоит ей только заглянуть в эти ясные глаза, такие же блестящие и живые, что и раньше, как все сразу само собой становится на свои места. А голос – Ванесса даже не взялась бы описать его, он настолько необычный, что может принадлежать лишь одному человеку на всей земле, и не узнать его нельзя! И брови, и эти волосы, когда-то темно-коричневые, как она говорила, «цвета горького шоколада», а теперь – темно-серые, словно покрытые пылью или пеплом… однако все такие же густые и непослушные. Ванессе знакомо каждое его движение, но до чего же это нужно ей – сидеть, не двигаясь, и заново знакомиться со всем, что она так любила. И любит. И бог с ним, со скарабеем в груди, никуда ей не убежать уже от этой боли!