Его горячая ладонь задерживается на моей талии, и у меня перехватывает дыхание.

— Осторожнее, синьорина.

За показной доброжелательностью таится угроза, и господин Феликс теперь не отступит, пока не выяснит, что со мной не так. Я явно под подозрением.

Сдать бы ему убийцу, чтобы спровадить побыстрее. Но я понятия не имею, кто и зачем отравил кухарку — я не успела дочитать до тех глав.

И не исключено, что убийца как раз Ася. То есть я. Попала…

— Благодарю, господин, — улыбаюсь я и спешу убраться.

Я могу думать только о зуде между лопаток, пока пересекаю вестибюль. Господин Феликс провожает взглядом каждый мой шаг, и даже выступ стены не сможет защитить меня. Я поворачиваю и не останавливаюсь до тех пор, пока между мной и господином Феликсом не встаёт вторая стена. Согласно роману, видеть он может сквозь только одну преграду. Я выдыхаю, оглядываюсь.

В коридоре я снова одна. Хорошо…Есть возможность привести в порядок взбаламученные мысли.

«Фаворитка герцога», да? Вот же! Слов приличных нет. И неприличных, кстати, тоже. В голове легко и пусто. Мысль на тему возвращения мелькнула и растаяла. А что я, собственно, потеряла? Долгое выздоровление, изуродованную внешность и разрушенную мечту о семье? Близких и друзей у меня нет. В пустой однушке меня не ждёт даже засыхающий кактус.

Единственное, что меня смущает — это сословное устройство общества. Окажись я главной героиней было бы чуть легче, она полноправная аристократка. А я… я дочь горничной. Причём отношение барона ко мне сложное. С одной стороны он не выбросил Асю в приют, нанимал ей нянек, учителей, одевал скромно, но дорого, звал дочерью. С другой стороны, официально он Асю не признал, и сейчас Ася синьорина с девичьей фамилией матери, живёт в доме отца на птичьих правах.

— Юная госпожа?

Я оборачиваюсь.

На меня смотрит большеглазая голубоглазка в платье цвета крепкого кофе. Чепец и белоснежный передник не оставляют сомнений — передо мной служанка. А значит, можно быть не слишком вежливой. Нет, я не собираюсь грубить, ни в коем случае.

— Я просто задумалась, — поясняю я спокойно.

Служанка лишь обозначает намёк на поклон и проходит мимо. В её руках пустой поднос. Я следую за ней на небольшом расстоянии, а дальше, ориентируясь на запах свежей сдобы, отыскиваю кухню. Согласно роману, обычно Ася завтракает со слугами.

Меня же интересует не только пища, хотя и она тоже, лёгкий голод уже ощущается, но прежде всего меня влекут сплетни. Смерть кухарки — и не будут обсуждать? Да в жизни не поверю! Я переступаю порог:

— Доброе утро.

Разговоры моментально стихают.

— Синьорина?

Я замираю. Читать в романе — одно. Столкнуться лично — другое. Ася завтракает на кухне — казалось бы, исчерпывающе. Если не учитывать, что за коротким словом прячется огромное помещение. Куда мне сесть? К кому обратиться? Сомневаюсь, что Ася лично копалась в кастрюлях половником.

Мда, врать мне придётся много. А как иначе? Признание в иномирном происхождении — прямой путь в клинику для душевнобольных.

Я нарочно спотыкаюсь об порожек, вскрикиваю и припадаю на одно колено, мимоходом ущипнув себя до боли. На глаза выступают настоящие слёзы, и я поднимаю голову.

— Нога…, — жалобно выдыхаю я, не в голос, но достаточно громко, чтобы меня расслышали.

— Ох, госпожа!

Кажется, купились.

Ко мне на помощь приходит одна из служанок, помогает встать.

— Как вы, синьорина?

— Спасибо большое, всё в порядке, — отвечаю я, делаю шаг и вопреки своим же словам припадаю на ногу, почти падаю снова.

Так, не переигрывать! Мне совсем не нужно, чтобы «маленькая неприятность» дошла до барона или чтобы мне вызвали врача, который сразу определит, что моя нога в полном порядке.

Служанка придерживает меня за локоть.

— Юная госпожа?

— Мне бы, наверное, сесть, — улыбаюсь я. — Я побеспокою тебя?

Уловка срабатывает. Служанка помогает мне дойти до дальнего конца стола. Видно, что ведёт она меня к конкретному месту. Моему месту! Неужели сработало?

— Большое спасибо, — улыбаюсь я.

— Госпожа, есть омлет на сливках, каша с сухофруктами, творожная запеканка, — перечисляет служанка сегодняшнее меню.

Гибель кухарки на работе кухни не сказалась, ведь есть ещё повар, вторая кухарка. Словом, слуг хватает и далеко не все они были упомянуты в романе.

Я выбираю омлет.

Служанка, естественно, им одним не ограничивается. Омлет — основное блюдо. Дополнением идут зажаренные до золотистой корочки тосты, жирный мясной паштет и сырная нарезка. Чая служанка передо мной не ставит. Как и пахнущих корицей пышных булочек, на аромат которых я пришла. Пить хочется, но спросить я не решаюсь — это будет странно. Возможно, чай мне подадут после того, как я закончу с основным завтраком. Ладно, почему нет? В чём-то даже удобнее.

Расспросы я откладываю. С набитым ртом не говорят — это раз. Возможно, девушки будут сплетничать между собой, а я послушаю — это два. И я с удовольствием принимаюсь за завтрак. Нежные кусочки тают на языке. Я ем неспешно, искренне смакую.

Но ни на секунду не забываю о главной цели — я должна разобраться в ситуации. И я имею в виду не только убийство, прежде всего — своё перерождение и туманное будущее.

Покончив с тостами, я от души хвалю:

— Невероятно вкусно.

— Спасибо, юная госпожа, — служанка забирает тарелки.

Я угадала, чай мне накрывают отдельно.

Я дожидаюсь, когда служанка поставит чайник и с недоумением спрашиваю:

— А почему все такие тихие сегодня?

— Госпожа, разве вы не знаете, что случилось?

Обмен сплетнями предполагает взаимное обогащение сведениями сомнительной достоверности.

— Не-ет, — осторожно отвечаю я и бросаю затравочку. — Правда, когда я спускалась, я увидела очень страшного незнакомца! Молодой мужчина, высокий такой, подтянутый, хорош с собой, но с зелёными глазами. Барон представил его как своего важного гостя. Что же произошло?

— Вы его видели?! Ой…

Служанка смущённо прикрывает рот ладонью.

В чём дело? Не хотят откровенничать при Асе?

По первым главам я не знаю о девушке слишком много. Змея в сиропе — да. Главную героиню ненавидит — да. Не без причины. Ася чувствует себя несправедливо обделённой и мечтает подставить законную наследницу, чтобы получить официальное признание и стать единственной дочерью барона. Погибнет сестра или, опозоренная, будет отправлена в монастырь, Асе не так уж и важно, хотя смерть предпочтительнее — чтобы наверняка, с гарантией.