Алексион появился с мечом и попытался пронзить им духа.Вместо этого меч прошел сквозь плоть Войны и вонзился в живот Эша. Тот застоналот мучительной боли, разлившейся по телу.

Алексион побледнел в лице.

— Мне так жаль, хозяин.

Он должен постараться быть единственным с зияющей раной. Эшне станет обвинять своего помощника. Сейчас самым важным было спасти их жизни.

— Уходи! Забирай Дэйнджер, демонов, Тори, и убирайтесьотсюда к дьяволу.

Война схватил его за горло. Эш задыхался, пытаясь разжатьсильную хватку. Он встретился взглядом с Алексионом. Тот излучал преданность,но его друг знал, что Эш делает. Он не мог сражаться, когда его отвлекают.

— Я буду ждать тебя у Нерэтити. — Собрав женщин, Алексионисчез.

Эш стал наносить удары по руке Войны, пытаясь освободитьсяот его хватки. Когда это не удалось, Эш выстрелил в бога энергетическимзарядом, даже не побеспокоившим его.

— Чего ты хочешь? — прохрипел Эш.

Еще больше усиливая хватку, Война равнодушно поднял голову.

— Твоей смерти.

В ушах Эша загудело, так как воздух в легких заканчивался.Он попытался сделать вдох, но это было бесполезно. Когда все скользнуло втемноту, хватка духа ослабла.

Страйкер улыбнулся, наблюдая, как Ашерон синеет, и на сейраз это не был естественный цвет его кожи. Ублюдок был в одном вздохе отсмерти.

По крайней мере, пока в комнату не ворвался хтонианецСавитар вместе с двадцатью демонами шаронте, которые напали на Войну и увелиподальше от Ашерона. Напав скопом, крылатые демоны разожгли гнев Страйкера. Ониподняли Войну с пола и швырнули его о стену, даже когда он метнул в нихэнергетический заряд.

Савитар подбежал к Ашерону, чтобы привести его в чувство.

Проклятье. Почему хтонианский ублюдок не мог остаться напляже, где жил? Нет, Савитару надо было привести армию демонов, чтобы защититьАшерона.

Звучит по-детски, но это просто несправедливо…

И это очень сильно его злило.

— Страйкериус! — Жуткий вопль Аполлими разорвал воздух,пронзая его барабанные перепонки и заставляя волоски на шее подняться дыбом.Мгновением позже она стояла перед ним с разметавшимися вокруг прекрасного лицасеребристо-белокурыми волосами. Как у него и Ашерона, ее глаза были бледнымвихрящимся серебром. И они были наполнены яростью, когда она пристально смотрелана него.

Ему, вероятно, следовало испугаться. Но это не стоило техсил, которые потребуются, чтобы не ударить лицом в грязь. Кроме того, с нимслучались и худшие вещи. В его нынешнем ничтожном состоянии пытки, расчленениеи смерть будут приняты с облегчением.

— Что-то… не так? — невозмутимо спросил он, зная, что этоттон взбесит ее еще больше.

В ответ на его покровительственный тон Аполлими хотелосьзаорать. Хотелось уничтожить кровососущего повелителя даймонов, отправив его внебытие прежде себя. Если бы только она могла. Если бы не проявление слабости сее стороны столетия назад, она освободилась бы от него раз и навсегда. Тогда онбыл смертельно ранен своим отцом, и, чтобы нанести Аполлону удар в спину, онаобъединила свою кровь с кровью Страйкериуса, придавая ему силы. Этот акт нетолько спас его жизнь, но и связал вместе их жизненные силы.

Если умрет он, умрет и она. Вот почему ее сын никогдапо-настоящему не вредил Страйкериусу, неважно, как сильно даймон злил его.

Вот почему она не могла убить Страйкера сама.

Какая ирония, она была богиней, известной своейбезжалостностью, и те несколько раз, когда она по-настоящему проявляла ее, тавозвращалась к ней и тяжело ранила.

Теперь ничего не поделаешь. Ее родной сын подвергсянападению и, скорее всего, виноват в этом был ее приемный сын, Страйкер.

— Что ты сделал? — требовательно спросила она.

Страйкер откинулся в кресле и сложил руки за голову,внимательно глядя на нее. Он размышлял, в основном, над одним или двумявоспоминаниями, и немного сожалел о нескольких последних решениях. «Кто-то дажеможет назвать это хандрой, но я убью любого, кто глуп настолько, чтобыпредположить ее существование у меня». — Он был больше, чем плетущий интригидаймон.

Ее волосы, окружая, поднялись еще выше. Напоминая ленты,развевающиеся на сильном ветру, они давали понять, что она не оценила егосарказм.

— На Апостолоса напали. Ты это спровоцировал?

Он не знал, почему его так сильно раздражало, когда онаназывала своего сына Апостолосом, хотя весь остальной мир знал его как Ашерона.

И, честно говоря, он не провоцировал парня. Оннепосредственно был причиной этого. Большая разница.

Он, однако, был не настолько глуп, чтобы сказать ей об этом.Их жизненные силы могли быть соединены, но когда дело доходит до ее родногосына и его благополучия, Аполлими теряет все свое самообладание и чувствосамосохранения.

Она убьет их обоих, чтобы защитить Ашерона.

— Нет, — честно ответил Страйкер. Его взгляд скользнул внизна сфору, скрытую от взора Аполлими. Страйкер на мгновение сосредоточился и увиделВойну, окруженного демонами шаронте, которые, как ни удивительно, сумелипричинить духу вред. Ашерон лежал на полу, кашляя и хрипя. Выглядит немногохуже, но, тем не менее, живой. Ничтожный ублюдок. Савитар кричал что-тодемонам, но, пока Аполлими была здесь, Страйкер не мог слышать звук.

Будь они прокляты.

Тщательно скрыв выражение глаз, он опять посмотрел наАполлими.

— Так что я могу сделать для тебя, матера? — спросил он,используя атлантское слово «мама».

Аполлими сделала длинный медленный вдох, пытаясь обнаружитьистину. Страйкериус всегда был убедительным лгуном. Когда-то они объединилисвои силы против Аполлона. Но те дни прошли, и теперь оба танцевали вокруг другдруга в сложном поединке, добиваясь преимущества.

Она хотела бы выкинуть отсюда его и его даймонов. Но,несмотря на обострение их отношений, они обеспечивали ее компанией и армией,что позволяло ей по-прежнему сохранять власть и влиять на мир людей. Не говоряуже о том маленьком пунктике, что, пока они поклонялись ей, они питали ее силы.

В отличие от небольшой группы ее жриц, которые по-прежнемужили и служили в мире людей, даймоны обладали гораздо большей властью. Онимогли предоставить ей средства для защиты Апостолоса.

— Я хочу, чтобы твои даймоны подчинили себе Войну.Немедленно.

— Сейчас день, и, пока солнце не сядет, он вне пределовнашей досягаемости. Ты же не хочешь, чтобы один из нас сейчас погиб и истощилтвои силы?

Она хотела бы стереть это самодовольное выражение с егокрасивого лица. В отличие от остальных светловолосых даймонов, его короткиеволосы были такими же черными, как и его сердце. Превосходная окраска помогалаему не выглядеть точной копией своего отца.