Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она осторожно поставила подсвечник на пол. Случись в этом деревянном домишке пожар, последствия – к гадалке не ходи – будут плачевными, забеспокоился Бенедикт, но его внимание тут же переключилось на ее полуобнаженное тело.
– Ух ты! – невольно произнес он – его подруга выглядела сногсшибательно. Потом он все же спросил: – А не опасно оставлять здесь свечу?
– А как ты думаешь, живут люди на хуторах, Бенни? Сразу видно, что ты городской.
Он усмехнулся:
– Ты не собираешься ложиться? Тебе разве не холодно?
– Знаешь, мне, вообще-то, не бывает холодно. Я даже сама не знаю почему.
В отблеске свечи он заметил на ее губах улыбку. Потом она развернулась и без всяких объяснений снова спустилась вниз.
– Куда ты?
Она не ответила. Бенедикт придвинулся поближе к свече, пытаясь хоть немного согреться. Ему на ум снова пришло слово «нереальный». Или, скорее, «призрачный» – да, это слово описывало ситуацию лучше. И в то же время его не покидало ощущение какой-то секретности происходящего, из-за чего приятное волнение в душе лишь нарастало.
Она почти сразу вернулась, на этот раз с бутылкой красного вина и двумя бокалами.
– Вот это да… – только и вымолвил он.
Девушка скользнула под одеяло и прижалась к нему.
– Так-то уютнее, правда, Бенни?
То, как прозвучало его имя в ее устах, вкупе со всей обстановкой, наполнило Бенедикта неописуемым восторгом.
– Да, – ответил он, не зная, что еще сказать.
– Один из моих предков жил здесь неподалеку, – сказала она, и, судя по интонации, Бенедикту предстояло услышать длинную историю. Его подруга была мастерицей рассказывать разные истории – он влюбился в нее и поэтому тоже. И вообще, влюбиться в нее было так просто – даже слишком просто, но он не сожалел, что это случилось. Уже не сожалел. – Люди говорят… – Она сделала паузу для пущего эффекта, а потом игриво продолжила: – Не знаю, хочешь ли ты слушать про это…
– Конечно хочу.
– Люди говорят, что его призрак до сих пор ходит по долине.
– Так я в это и поверил!
– Хочешь верь, хочешь нет, но именно так они и говорят. Поэтому я ни за что и никогда не согласилась бы оказаться здесь ночью одна. – Она еще плотнее прижалась к нему.
– А ты сама его видела? – спросил Бенедикт.
Он ждал, что она признается в своем розыгрыше, но внутренне надеялся на продолжение. Ему было интересно, хотя он и понимал, что не следует принимать все эти байки за чистую монету.
– Нет… – Она замолчала, и у Бенедикта возникло ощущение смутной тревоги. – Нет, но я чувствовала его присутствие… слышала какие-то странные звуки.
Ее голос прозвучал так серьезно, что у Бенедикта по спине пробежал холодок.
– Однажды в детстве я была здесь, наверху, с папой – только он и я. Когда я задремала, папа куда-то отлучился, а я сквозь сон почувствовала, что осталась одна. Стояла ранняя весна, поэтому ночи были еще темные. Окончательно проснувшись, я попыталась зажечь свечу, но фитиль все никак не хотел загораться… А потом я услышала этот звук – и знаешь, Бенни, такого страха я не испытывала больше никогда – ни до, ни после той ночи…
Бенедикт молчал, уже жалея о том, что согласился ее слушать. Он заглянул ей в лицо, и на мгновение ему показалось, что в ее глазах таится страх. Бенедикт зажмурился и постарался отогнать от себя ощущение тревоги. Ну как можно было купиться на подобную ерунду!..
– Я в это не верю, – сказал он наконец.
– Это потому, что ты не знаешь всей истории, Бенни, – отозвалась она полушепотом, давая понять, что самое жуткое еще впереди.
– Всей истории? – переспросил он.
– Его сожгли на костре. Представь себе – на костре!
– Что за чушь! Хватит меня разыгрывать.
– Неужели ты думаешь, что я стану шутить на такую тему? Разве ты не читал о том, как сжигали колдунов?
– Может, ты о ведьмах? Тех женщинах, которых сжигали на кострах за колдовство?
– Да нет! Женщин здесь на кострах почти не сжигали – это были в основном мужчины. И мой предок был одним из них. Представь себе, Бенни, представь хотя бы на миг, каково это – быть сожженным на костре.
От переизбытка чувств она резко взмахнула рукой и задела подсвечник. У Бенедикта перехватило дыхание.
Горящая свеча упала на деревянный пол…
Ее реакция была мгновенной – подхватив с пола свечу, она вернула ее на прежнее место.
Потом усмехнулась:
– Все могло закончиться гораздо хуже.
– Да уж! Бога ради, будь осторожнее, – сказал Бенедикт, еще не успев оправиться от испуга.
– И знаешь, – продолжила она, будто ничего не случилось, – мне кажется, он был виновен.
– Виновен?
– Да, в колдовстве. Ну, я не говорю, что его надо было сжигать на костре, но чем-то подобным он явно занимался. Я немного изучала эту тему – магические знаки и все такое. Меня это увлекло.
– Серьезно? Тебя увлекла дьявольщина?
– Понимаешь, я думаю, что это у меня в крови – в генах…
– Что? Колдовство у тебя в крови? – едва веря своим ушам, спросил Бенедикт.
– Ну да, колдовство.
– Скажи мне, что ты шутишь.
– Бенни, такими вещами не шутят. Я даже немного экспериментировала – это так захватывает! – Она легонько толкнула его локтем.
– С чем ты экспериментировала?
– С колдовством. – И она шутливо добавила: – Как, по-твоему, мне удалось заманить тебя в свои сети?
– Прекрати.
– Верить или нет – твое дело.
– Я с трудом верю, что нахожусь здесь, с тобой.
Она рассмеялась:
– Не выпить ли нам по глотку?
Бутылка красного вина все еще стояла нетронутой возле свечи, а рядом с ней – два бокала.
– Не хочу вылезать из-под одеяла – я до сих пор не согрелся.
– Не согрелся? – И она добавила, будто дразня Бенедикта: – А не испугался ли ты?
Он молчал.
– Значит, все-таки испугался?
– Разумеется, нет. – Он поближе придвинулся к ней, чувствуя исходящее от ее тела тепло.
– Бояться нечего – пока горит свеча, он не издаст ни звука. А вот в темноте, Бенни…
С этими словами она протянула руку к свече, потушила пламя пальцами, а потом снова повернулась к Бенедикту и нежно поцеловала его в губы.
Бенедикт проснулся рано. Вообще-то, он ожидал, что в летнем домике, вдали от городского шума и будильников, его сон будет крепче.