– Об этом не беспокойтесь, я сейчас зайду к Саше, уменя к нему дело. Вы же знаете, перед Восьмым марта он устраивает корпоративнуювечеринку, и мне нужно обсудить с ним ряд вопросов. Я скажу, что заходила квам.

– Зачем?

– Жаловалась на водителя. Мне не нравится, что онпостоянно нарушает правила. Нас часто останавливают, и приходится терять кучувремени на объяснения с сотрудниками ГАИ. Или как оно теперь называется?

– Он действительно ездит с нарушениями? –обеспокоенно спросила Нана.

– Разумеется. Но теперь все так ездят. И разумеется,мне это не нравится. Я не хочу попасть в аварию.

– Вы хотите, чтобы вам заменили водителя?

– Я думаю, для первого раза будет достаточно, если высделаете ему внушение. Благодарю вас. Всего доброго.

Филановская поднялась и вышла из кабинета, громко стучакаблуками. Нана озадаченно посмотрела ей вслед и даже нашла в себе силыусмехнуться сквозь боль и озноб. Да уж, доктор педагогических наук.

Через несколько минут вернулась из аптеки Влада, высыпала настол перед начальницей горку каких-то таблеток, порошков и микстур.

– Влада, детка, давай-ка сама, – слабым голосомпопросила Нана. – Я уже ничего не соображаю, даже надписи прочитать немогу.

Секретарь взялась за дело, наливала воду, что-то растворяла,что-то капала. Нана покорно пила и глотала все, что ей давали, и ни во что невникала. Вся ее спортивная жизнь приучила терпеть боль, и она умела терпетьболь в спине, в суставах, в ушибленных при падениях местах, терпеть ипродолжать кататься, и прыгать, и вращаться, хотя от вращений немыслимо, простозапредельно болели руки: от высокой скорости вращения лопались сосуды. Головнаяболь была единственной болью, с которой Нана справлялась плохо и совершеннопереставала соображать.

Половина первого. У нее есть еще час, чтобы прийти в себя.

– Никого ко мне не пускай и ни с кем несоединяй, – велела она Владе.

Секретарь вышла, Нана заперла за ней дверь и прилегла нанеудобный кожаный диван. Сидеть на нем, конечно, хорошо, а вот лежать… Даже приее не самом высоком росте ноги помещаются с трудом. И холодно как! А накрытьсянечем. Если только шубой, но для этого нужно встать, а сил нет. Легла, неснимая пиджак, хорошо еще, что костюм трикотажный, не мнется. У уважающих себяруководителей имеется комната отдыха, и даже с собственным санузлом, и всегдаесть возможность отдохнуть, полежать, накрывшись теплым пледом, прийти в себя,принять душ. И почему она такая упрямая дура? Ведь Филановский, когда онипереезжали в это огромное новое здание, предлагал ей устроить при кабинететакую комнату, а она засопротивлялась, мол, ни к чему ей эти барскиероскошества, она сюда работать приходит, а не отдыхать. Теперь вот жалеет…

Через пятнадцать минут озноб стал уходить, еще через пятьголовная боль ослабела, а через полчаса Нана почувствовала, что, пожалуй,переговоры она провести сумеет. Хорошо, что нет ничего сложного и скандального,обычная рутинная встреча, которую неудобно было отменять просто потому, чтолюди приехали из другого города и сегодня вечером собирались уезжать назад.

Она открыла глаза, повернулась, и взгляд ее упал на кресло,в котором еще недавно сидела Филановская. Надо что-то делать с ее поручением.Или потом? Ведь ничего срочного.

И все-таки она встала с дивана, отперла дверь и выглянула вприемную.

– Влада, найди мне Тодорова, если он в издательстве.

– Я его видела сегодня, – кивнула девушка, быстронажимая кнопки на телефонном аппарате.

Конечно, ничего не случилось бы, если бы Нана позвонилаАнтону сама и попросила зайти. Но лучше действовать через секретаря. Почему-тоНана была в этом уверена.

Антон Тодоров был как раз тем человеком, которому можно инужно поручать такие задания, с каким приходила тетка шефа. Помимо личнойохраны руководства, охраны зданий, сооружений и материальных ценностей,проверки персонала издательства на благонадежность, коммерческой разведки иконтрразведки, то и дело возникали ситуации, требующие деликатного иконфиденциального разрешения. Ситуации эти возникали не только с сотрудникамииздательства, но и с авторами, причем с авторами даже чаще, а АлександрВладимирович Филановский давно уже понял простую истину: чтобы автор с тобойработал, ему должно быть комфортно во всем, а не только в денежном отношении.Автора могут переманить в другое издательство, посулив ему более высокиепродажи и, соответственно, гонорары, но в этот момент он вспомнит о том, какловко, аккуратно и незаметно для постороннего глаза разрешались некоторые еголичные вопросы, например, с сыном, попавшим в милицию, или с женой, оказавшейсяна крючке у какой-нибудь мошенницы-ясновидящей, или с возникшим из ниоткудабывшим одноклассником, прослышавшим о доходах автора и теперь осаждающим егопросьбами дать денег, которые он наверняка никогда не вернет. Вспомнит автор обэтом и еще десять раз подумает, прежде чем принимать выгодное предложениеконкурентов, а подумавши, скорее всего, откажется. Вот на такие поручения ибросали Антона Тодорова. И справлялся он с ними, надо признать, вполне успешно.В службу безопасности издательства «Новое знание» он пришел из уголовногорозыска и обладал не только необходимыми знаниями и навыками, но и нужнымизнакомствами.

– Нана Константиновна, пришел Тодоров, – прозвучализ интеркома голос Влады.

– Да, пусть заходит, – ответила Нана и быстропровела расческой по растрепавшимся волосам.

Антон плотно притворил за собой дверь и ласково улыбнулся:

– Привет.

– Здравствуй.

Нана с удовольствием позволила ему обнять себя и быстропоцеловать в губы. Рука Антона уже начала было привычное движение от ееобтянутого колготками колена вдоль бедра под юбку, но внезапно остановилась.

– Какая ты горячая! У тебя температура?

Он отстранился и внимательно оглядел ее лицо. Нана молчала.

– Господи, да ты совсем больная! Тебе домой надо,срочно.

– Сама знаю, – вполголоса пробормотала Нана.Говорить громко она не могла, каждый звук ударами кувалды отдавался в висках изатылке. – У меня две встречи, их нельзя отменить. Сейчас проведу обе ипоеду.

– Да как же ты поедешь в таком состоянии? Тебе за рульсадиться нельзя. Я тебя отвезу сам.

– На глазах у всего издательства? – усмехнуласьНана. – Не смеши меня. Кстати, открой дверь в приемную.

Их роман длился уже два года, и оба они делали всевозможное, чтобы об этом не узнали на работе. Собственно, ничего крамольного вих отношениях не было: Нана давно в разводе, Тодоров вообще никогда не былженат, но романтические отношения между начальницей и подчиненным казались ейчем-то совершенно недопустимым, примерно столь же неприличным, как отсутствиечестолюбия. И не только недопустимым, но и пошлым. Антон этого мнения не разделял,но ссориться из-за таких пустяков считал бессмысленным и старался, чтобы Нанабыла довольна и не нервничала.