воды, в неизведанные земли мертвых. Дакс ухватился своими маленькими ручками за шерсть соболя, всхлипывая по матери. В три огромных прыжка соболь пересек Земли Отчаянья в относительную безопасность Нессийского Леса.

- Вон там, под солнцем. – Услышал Дакс слова Караметры, обращенные к ее соболю. – Оставь ребенка и возвращайся ко мне.

Соболь замешкался, но повиновался. Как только малыш опустился на изумрудный мох, соболь умчался к своей хозяйке, в Никс. Дакс повернулся на бок под ветвистым дубом и заплакал. Он рыдал, пока силы не покинули его, и он изможденный погрузился в сон. Боги хоть и были прихотливыми и непредсказуемыми, но все же уважали судьбы смертных. И Дакс не стал ни трофеем Караметры, ни добычей Эреба. Скорбящий мальчик будет предоставлен себе, пока не встанет на ноги, либо же не умрет под открытым небом.

Дакс лежал в тени дуба три дня, сжимая амулет матери, пытаясь отделить божественные звуки от шума материального мира. Большинство смертных видели лишь божественные образы в ночном небе, да и те были туманными и мимолетными. Но для Дакса Никс был ярким даже при свете дня. И все эти три дня он наблюдал за сражением богов и слушал щебет лесных птиц. Он видел Пирфора, Бога Кузницы, сражавшегося сияющим мечем, который разрезал божественную ткань Никса с каждым своим ударом. Дакс чувствовал дыхание обычного ветра на щеках, и шелест листьев над головой. Наконец, он был готов. Он понял, к какому из миров что принадлежит. Он смог думать на языке матери, и дышать речами богов.

Когда он сел, поднявшись с земли, то обнаружил, что не один.

За ним наблюдала девочка. Она притаилась на краю поляны, закутанная в черный плащ, который ей был явно слишком велик. Он не знал, была ли она здесь три минуты, или все три дня. Ее волосы были каштановыми, а кожа бледной, словно ее долго держали вдали от солнца. И поскольку он воспринимал мир во всей его многогранности, он видел ее скорбь, словно призму, и от увиденного у него перехватило дыхание. Он потерял мать, и чувствовал, что может не пережить эту потерю. Что бы ни потеряла эта девочка, превосходило его утрату несоизмеримо больше.

- Мне нужна еда, - сказала она осипшим от обезвоживания голосом.

Им обоим нужна была еда. Дакс был отчаянно голоден, а она выглядела так, словно голодала уже давно. На ее руках были странные отметины, похожие на шрамы, а кожа вокруг глаз была пепельного цвета. Он беспокоился, что эта пепельность могла покрыть все ее лицо и дальше, пока она не станет наполовину пепельной, и ветры Тероса развеют ее в пыль.

- Нету, - сказал он. Его голос был снова его собственным, детским голосом. Но он все еще слышал слова Караметры, звенящие в его разуме, подобно храмовым колокольчикам, мешая ему сконцентрироваться на материальном мире.

- Как называется этот мир? – спросила девочка.

Ее вопрос не удивил Дакса. Он видел как божественный мир, так и мир смертных. И, возможно, смог бы увидеть и Подземное Царство, если бы знал, откуда на него можно было взглянуть. Вероятно, девочка была из Никса, и попала сюда по ошибке. Но в тени ее тела не сверкали звезды, а все существа, рожденные в Никсе, обладали этой звездной сущностью.

- Терос, - ответил он.

Девочка зажмурилась, словно его ответ причинил ей физическую боль.

- Мне нужна еда, - сказала она.

- Да, - согласился он. Она произнесла это не как вопрос, но даже если бы произнесла, у него не было ответа. Он не представлял, что делать дальше. Она просто хотела есть. Он завидовал ее целенаправленному желанию.

Солнце садилось, и Дакс взглянул на небо, где лики богов над его головой обретали яркость и четкость. Пирфор сходился с Гелиодом в смертельной битве. Боги не могли убить друг друга, но они стремились причинить друг другу как можно больше боли. Для смертных, подобная дуэль была бы ограничена обычаем, называвшимся меж двух колонн. Но для богов, весь небосвод был их боевым полигоном.

- Как тебя зовут? – спросила девочка.

- Дакс, - ответил он.

- Я Элспет, - представилась она, но он не ответил. Он был заворожен блеском Меча Пирфора, созданный богом в его священной кузницу. Гелиод был безоружен. Он метнул свое копье далеко на север в плохо рассчитанном выпаде. В небесах боги кружили друг вокруг друга, как волки вокруг добычи. Дакс постигал историю их конфликта, идущую от основания небес. Он знал, что Бог Горизонтов предупредил их о том, чтобы их ненависть не вытекала из Никса в мир смертных. Но их ярость поглотила их.

- Где твоя мама? – спросила Элспет. Было странно, что она не знала о сражении богов. Дакс задумался, замечала ли она Никс вообще. Она подошла к нему ближе, но, словно испуганное животное, пересекла поляну короткими перебежками. Он ждал, неподвижно наблюдая за небом. Вскоре она приблизилась достаточно близко, чтобы дотронуться до его руки, если бы захотела. Она взглянула на стеклянный амулет на его шее. Теперь асфодель светилась зеленоватым светом, отражая жизнь леса.

- Умерла, - сказал Дакс. Он все еще ни разу не связал и двух слов в одно предложение, но она, казалось, этого не замечала.

- Прости, - сказала она, но не утешила его никаким жестом. Он чувствовал ее беззвучную мольбу, ту, что она выражала наклоном плеч и пепельными впадинами вокруг глаз: Пожалуйста, помоги мне.

Дакс не знал, что делать, поэтому он наблюдал за небом, где Фенакс, Бог Обмана, крался через горизонт над головой истощенной девочки.

- Я попробую, - пообещал он.

* * *

Дакс и девочка медленно двинулись сквозь ночной лес. Элспет шла так, словно у меня были сломаны кости. Дакс постоянно спотыкался о корни, поскольку не сводил глаз с битвы Гелиода и Пирфора. Наконец, Элспет взяла его за обе руки, словно боясь, что он упадет и поранится. Она склонила голову и пристально вглядывалась в темную тропу. Вспышки священного света озаряли лес вокруг них под ударами клинка Пирфора, уничтожавших огромные куски Никса. Дакс считал, что Элспет целенаправленно поднималась на гору. Спустя годы, он не раз задумывался, откуда девочка знала, что его нужно было отвести на ту вершину. Если бы ее не оказалось там, чтобы взять его за руки, он бы никогда не нашел свой путь и предназначение. Но тогда он был слишком отвлечен, чтобы придать этому значение.