- Как интересно, - солгал он.

- Да, ее видели на волнах у Верфи Сирен, - сказал Дейфон. – И в ненастную ночь в гавани Мелетиды.

- Вероятно, она собирается похитить корону Гелиода, - сухо сказал Ксенаг.

Король сатиров видел, что Дейфон услышал нотки презрения в его голосе. Юноша закрыл рот и взял в руку кубок. Большинство людей продолжили бы свой рассказ, но Дейфон явно почувствовал неодобрение сатира. Возможно, он был более проницательным, чем изначально полагал Ксенаг. И именно проницательности так жаждал король сатиров.

- Наслаждайся вином, парень, - тепло произнес Ксенаг. – А потом расскажи мне притчу.

Сказание притч было высоко ценимым искусством с негласными правилами, как для сказателя, так и для слушателя. Дейфон широко улыбнулся просьбе Ксенага. Казалось, он не был удивлен тем, что привлек внимание коварного короля сатиров.

- Мой повелитель, я не достоин рассказывать притчи, - колебался Дейфон.

- У тебя серебряные уста, - возразил Ксенаг. – Уверен, даже боги Никса сядут тебя послушать.

- Вы слишком добры, - произнес Дейфон. – Но если Вам так угодно, Ваше величество, я расскажу Вам новую притчу, которую услышал по дороге сюда. Надеюсь, Вы простите мое косноязычие…?

- Разрешаю тебе пересказать ее своими словами, - великодушно сказал Ксенаг.

Дейфон поправил подушки вокруг себя и облокотился о спинку кушетки. Гуляки сгрудились у резных ножек помоста. Ксенаг уселся поудобнее, слегка подавшись вперед, словно не желая упускать ни единого слова.

- Как мы все знаем, Пирфор уже давно не появляется в ночном небе, - начал Дейфон. – Он тяжело трудится в свое горной кузне и пренебрегая своими обязанностями перед его братьями и сестрами в Никсе.

Ксенаг вежливо кивнул. Юноша, выращенный в Мелетиде был склонен рассматривать конфликт между Гелиодом и Пирфором в подобном свете. Мелетийцы обожали своего бога солнца, считая Пирфора падшим братом низкого сословия. Какой-нибудь юноша из Акроса мог бы описать эту историю наоборот.

- Много лет назад, в тяжелое время сражений с минотаврами, Фенакс начал нашептывать на ухо Гелиоду о том, что Могий задумал пленить его, и заточить в своем Храме Злобы. Бог Истребления планировал вырезать имя войны на лице Гелиода.

Ксенаг узнал эти события, произошедшие не более десятка лет назад. Дейфон же говорил о них, как о далеком прошлом, хотя он сам был их современником, хоть и очень юным. В Теросе, история превращалась в миф гораздо быстрее, чем в иных мирах. В том, что сказал Дейфон, были зерна правды, но большая часть была искажена его ограниченным ракурсом.

- Гелиод решил напомнить Могию о том, что он был повелителем всего пантеона, - продолжал Дейфон. – Поэтому он попросил Пирфора перестроить Никс. Гелиод желал, что Никс превратился в прекрасный дворец, чтобы все узрели его величие. Но Пирфор отказался возводить величественное здание, поскольку он сговорился с Могием и коснулся алтаря темного бога.

Ксенаг хрипло усмехнулся, но Дейфон не услышал его. Рассказ юноши превратился в пропаганду Гелиода, что раздражало еще больше, чем высокомерие этого пня. Конечно, юноша не мог оценить творческую сторону Пирфора, то, как он мог создать нечто прекрасное лишь с тем, чтобы уничтожить и начать заново. Ксенаг не испытывал любви к Богу Кузницы, но ему была близка страсть его души.

- Когда боги повздорили, Пирфор выковал меч в пламени своей горы, - продолжал Дейфон. – Он завидовал Гелиоду и не желал, чтобы Никс отражал его величие. Пирфор хотел унизить Бога Солнца, но в своем испепеляющем безумии, он допустил ошибку. Ему не хватало точности Тассы, Богини Моря. Недоставало хитрости Крана, Бога Бурь. Поэтому, в своей ярости, он освободил могучего Поликрана из его логова в небесах.

Теперь Ксенаг почувствовал искру любопытства. Каждый знал миф о Поликране. Много веков назад, Нилея обессмертила его, перенеся в Никс, после того, как он уничтожил огромный полис, размером с Акрос и Мелетиду вместе взятые – так утверждали слагатели мифов. Нилея превратила гидру в небесное существо, поскольку не могла позволить ему погибнуть, но понимала, что он был слишком опасен, чтобы сосуществовать бок-о-бок со смертными. И Поликран оставался в Никсе, пока Меч Пирфора не освободил его, вновь вернув на землю.

- Гелиод попал в трудное положение, - продолжал Дейфон. – Когда гидра коснулся земли, он утратил свою пелену из звезд. Поликран пылал бессмысленной ненавистью к цивилизации, и Мелетида, величайший город всех времен, был в опасности. Но Пирфор вызвал Гелиода на поединок меж двух колонн и вознамерился уничтожить Никс. Конечно, Бог Солнца не мог этого допустить. Он призвал своего старшего брата, Круфикса, который редко выходил из своего Храма Таинств на краю мира.

Ксенаг терял терпение с каждым разок, когда уголки губ Дейфона приподнимались в конце каждого медленного предложения. Он слышал эту историю тысячу раз. Произошло ли что- нибудь новое, что вскоре будет поглощено этой легендой? Если смертные уже рассказывали истории о гидре, а боги все еще этого не замечали… что ж, планы Ксенага развивались быстрее, чем он рассчитывал.

- И Гелиод воззвал к своей прекрасной сестре Нилее… - Самодовольно продолжал Дейфон. Он говорил повышенным тоном, имитируя форумных сказителей, собиравших огромные аудитории в Мелетиде.

- Да, Нилея натянула сеть из лиан и стеблей и поймала гидру, рухнувшего с небес, - перебил его Ксенаг. Все знали, чем заканчивалась эта история: Вместе с Гелиодом они связали гидру и заточили в огромной пещере, после чего Нилея высадила великий Нессийский Лес поверх пещеры. А Керан могучим ветром перенес Меч Пирфора в океан Тассы, где он был погребен в руинах Ариксмета.

- И бла, бла, бла, Круфикс отшлепал их по рукам и сказал так больше не делать, или он их запрет в Никсе, как непослушных детей, - саркастично закончил Ксенаг.

Воцарилась звенящая тишина. В рассказе притчи были определенные правила, и Ксенаг сам обычно их придерживался. Он сам попросил рассказать притчу, в конце концов. Считалось неслыханной грубостью – не менее чем оскорбление достоинства Дейфона – подгонять рассказчика подобным образом. Сатиры, собравшиеся вокруг помоста Ксенага, быстро скрыли свое изумление, но Дейфон выглядел уязвленным вмешательством короля сатиров. Ксенаг сощурил глаза. Дейфон испортит весь праздник своей обидой.

- Ты сказал, что слышал что-то новое по дороге сюда? – проговорил Ксенаг.

Несколько сатиров узнали опасные нотки в его голосе и стали потихоньку отходить от помоста. Боковым зрением Ксенаг видел,