к дверям автобуса. За рулем была молодая девушка, в середине салона сидела еще одна женщина в белом халате и больших круглых очках с тонкой металлической оправой. На задних сиденьях разместилась пара студентов, вероятно, бывшие пациенты — испуганная девушка в веснушках и джинсовой куртке и обнимающий ее блондин в сером худи.

Девушка-водитель — невысокого роста брюнетка — жестом потребовала быстрее подняться по ступенькам.

Военный помог профессору зайти в салон, хлопнул меня по плечу и, кивнув девушке-водителю, выбежал на улицу в сторону одного из внедорожников.

Мы прошли немного вглубь салона и сели по соседству с женщиной в очках. Я помог профессору усесться у окна, сам разместился рядом.

Двери автобуса закрылись, и он резко рванул с места.

— Вот это денек, да? — с усмешкой обратилась женщина в очках к нам с профессором. — Никогда бы не подумала, что меня попытаются убить гигантские фосфены. К такому не готовили на курсах повышения квалификации. Я Светлана, кстати, успела отработать аж целую неделю тут у вас до… всего этого!

— Фосфен, — медленно практически по буквам проговорил профессор. Я понял, что он впервые что-то сказал с того момента, как вышел из моей палаты.

Автобус резко свернул на шоссе в сторону выезда из города. С двух сторон дороги распростерлись поля, слева вдалеке облака освещали огни городского центра.

— О чем вы говорите? — обратился я к Светлане.

— Вряд ли вы слышали о том, что такое гипнагогия, — она демонстративно вздохнула и развернулась в нашу сторону, стараясь усесться поудобнее, чему мешала обтягивающая деловая юбка. — Это пограничное состояние между сном и явью. И в нем люди видят гипнагогические галлюцинации, одной из разновидностей которых являются различные линии и геометрические фигуры — фосфены. Треть людей видят их во время засыпания, вот прямо такие синеватые зеленоватые фигуры и пятна. Но не разрушающие целое здание в гребаной, мать ее, реальности!

Женщина хохотнула.

— Как… как объяснить происходящее, спросите вы, — еле сдерживая смех, она развела руки в стороны. — Понятия не имею! За… за исключением варианта, что вас всех не существует и это все мне просто снится!

— Что это? — удивленно спросил доктор Ланк, прошедший по салону к месту водителя.

Я подтянулся к нему с водителем. В нескольких десятках метрах впереди на неосвещенной дороге были видны огни двух других автобусов. И на нас сверху что-то приближалось.

— Какого… — протянула девушка за рулем. — Держитесь!

Первый автобус начал сворачивать с дороги. На половине пути в свете его фар возник какой-то «шум», падающий под крутым углом прямо на нашу колонну.

Это было наслоение из смеси геометрических плоскостей и элементов самолета, пересекающих друг друга под самыми разными углами. Я успел разглядеть по меньшей мере семь крыльев и несколько двигателей. Элементы этой поразительной абстрактной конструкции находились в постоянном движении — каждый в свою сторону и под своим углом. Плавность их вращения прерывалась чем-то наподобие тика, резким сдвигом, мгновенно заменяющим часть объектов.

Одно из крыльев разнесло первый автобус по разным сторонам дороги. Возникла вспышка, осветившая всплеск появившихся в конструкции десятков небольших копий крыла. В центре этого хаоса проявились очертания кабины авиалайнера.

«Шум» своей кабиной направлялся прямо в сторону второго автобуса, который отчаянно пытался затормозить. Но это было бесполезно. Я понял, что сейчас автобус, проскользив по асфальту, въедет в конструкцию, мы последуем его примеру, и ночь озарится взрывами бензина и авиационного топлива.

Я наблюдал, как кабину самолета начинает, как бумагу, разрывать мчащаяся машина, но тут что-то произошло. Второй автобус продолжил движение вперед. И мы продолжили следовать за ним. Вокруг больше не было ночного шоссе, мы двигались в плохо освещенном тоннеле. Точнее, это был салон самолета и одновременно тоннель. Не просто смесь деталей интерьера авиалайнера и подземной конструкции. Это было в прямом смысле два пространства в одном.

Смотря в окна, я пытался отделить одну сущность от другой, но все вокруг начинало расплываться, а меня попросту стало мутить, это было невозможно воспринимать по отдельности, как бы ни пытался.

Я успел заметить, что автобуса впереди нас уже не было, зато появилось множество стоящих в тоннеле машин, на которые мы неслись. В этот же момент меня с Ланком кинуло вперед — девушка-водитель, придя в себя от случившегося, резко нажала на тормоз.

7. Не стойте на пороге

Когда автобус остановился, я обернулся посмотреть, все ли в порядке, но не обнаружил пару на задних сиденьях, как и самих сидений — половину автобуса отсекла ровная бетонная стена. Но с самим тоннелем теперь все было в порядке. Если можно в этой ситуации подобное сказать. Никаких превращений в салон самолета и головных болей больше не было.

— Да что происходит? — доктор Ланк встал на ноги и схватился двумя руками за волосы. — Этого всего не может быть! Не может быть. Мне нужно выйти отсюда!

С этими словами он начал ломиться в переднюю дверь выхода из автобуса.

— Выпустите меня! Мне нужно выйти отсюда!

Доктор рванул к панели у водительского кресла и, не дожидаясь реакции девушки за рулем, нажал кнопку открытия дверей. Они еще не успели открыться, но Ланк протиснулся в проход, сделал шаг к выходу и, закричав, соскользнул вниз. Мы вместе с водителем бросились к доктору. Ланк двумя руками держался за ступеньку автобуса, под которым больше не было асфальта.

Доктор повис между лестничными маршами подъезда какого-то старого многоэтажного дома. Не меньше девяти этажей. Старая облупившаяся краска бледно-синих стен, у части лестниц отсутствовали ступени, а некоторых лестниц вообще не было.

— Держите меня! Держите! — у доктора сорвалась одна рука, и теперь он висел только на второй.

Я схватил его за врачебный халат, как кота за холку, начав тянуть обратно в салон автобуса.

— Голубчики, ну наконец-то! — раздался незнакомый голос за спиной. — Я уже заждалась, вы проходите, проходите, не стойте на пороге.

Вместе с девушкой мы втащили доктора в салон, и я незаметно для себя протянул руку к ручке обычной входной двери, которая стояла открытой на месте автобусных дверей. Старая обивка коричневого цвета, дверной глазок и пара древних замков.

Ланк оставался лежать на полу, а мы с девушкой синхронно обернулись.

Практически весь салон автобуса «размылся», вплетаясь в освещенную теплыми солнечными лучами прихожую и кухню старой панельной многоэтажки.

Это очень странное ощущение, во сне такие переходы между совершенно разными местами кажутся естественными, их и не замечаешь вовсе. Но тут, сейчас, все мы прекрасно понимали всю парадоксальность происходящего.

Я наблюдал, как краска салона автобуса растворяется в