Реджина заколебалась и даже почти пожалела, что позвонила Люси.

— Но? Я жду.

— Я думаю… он — жиголо.

— Ты шутишь?

Реджина промолчала.

— Господи, это совсем не в твоем духе! Немедленно возвращайся домой! Похоже, ты слишком долго пробыла в Италии. Предполагалось, что ты отдохнешь, расслабишься, насладишься вкусной едой, прекрасными произведениями искусства и пейзажами, проведаешь свою бабушку в Тоскане…

— Думаю, что произведения искусства — часть проблемы. Здешние скульптуры излишне эротичны.

— Заплати ему и езжай прямо в аэропорт!

— Но он такой горячий — я чувствую, что сгораю.

— Он подсыпал тебе что-нибудь в вино?

— Нет!

— Не делай этого! Это все из-за того, что Бобби назвал тебя фригидной. Кроме того, ты слишком много работала в последнее время. Ты ведь позвонила мне потому, что хотела услышать голос разума, правда?

Нет, она позвонила Люси, потому что хотела поделиться с ней тем, что для нее действительно важно.

— Понимаешь, здесь, в Италии, идея с Е-321 показалась мне слишком… безличной.

— Мы уже говорили об этом, подруга. Не забывай, что Е-321 прошел множество тестов и анализов. Если ты не передумаешь, хотя бы воспользуйся презервативом, слышишь? Что ты знаешь о нем, кроме того, что он хорош собой и мастерски соблазняет доверчивых дурочек вроде тебя?

Нико, продолжавший говорить по телефону, поднял голову и тепло улыбнулся ей. Реджина махнула в ответ рукой, чувствуя себя школьницей перед первым свиданием.

— Я чувствую какую-то странную, роковую связь с ним…

— Возьми себя в руки. Это плохо, а ведь ты еще даже не переспала с ним.

— А мне кажется, это хорошо.

— Плохо, очень плохо…

Телефон Реджины запикал — кто-то вызывал ее по второй линии. Высветилось имя Сюзанны — странно, сестра никогда ей не звонила.

— О боже! Сегодня крестят близнецов! Мне звонит Сюзанна, представляешь? Я должна ответить. Пока.

— Последнее слово — быстро на самолет!

— Я тебе перезвоню.

Реджина отключила Люси и ответила сестре.

— Привет! — позвала Реджина, чувствуя себя виноватой. — Как прошли крестины?

— Наконец-то! Не могу поверить, что дозвонилась!

— Как крестины?

— Были все… кроме тебя.

Чувство вины стало сильнее.

— Мы все на заднем дворе. Очень жарко, но ты же знаешь папу — он все равно делает мясо-гриль, а мама контролирует, чтобы оно не превратилось в угли, как в прошлый раз. Она продолжает надеяться, что ты встретишь в Италии мужчину, и жалеет, что ты рассталась с Бобби. Это она заставила меня позвонить тебе, только не говори ей, что я тебе сказала. Она даже сама набрала номер. Итак, тебя уже укусил любовный микроб?

Реджина посмотрела вниз на Нико.

— Нет.

— О, мама будет очень разочарована — она была уверена, что в Италии случится чудо.

У Реджины внезапно пересохло в горле.

— Я скучаю по тебе. Джина спрашивает о тебе каждый день. Когда ты вернешься?

— Через три дня.

— Джина все время плачет. Скучает по тебе, а тут еще папа сказал ей жуткую вещь…

— Что он сказал?

— Не знаю, что за бес в него вселился. Он сказал буквально: «Теперь, когда у нас два таких чудесных мальчика, ты нам больше не нужна».

— О нет! Он снова…

— Снова?

— Да это я так…

Реджина вспомнила день, когда Сюзанну принесли из больницы. Гордая оттого, что стала старшей сестрой, трехлетняя Реджина подбежала к коляске. Ее отец стоял на коленях возле коляски, и Реджина обняла его за шею.

Говорят, что человек не помнит того, что случилось с ним в три года. Неправда. Слова отца, произнесенные тогда, отравленной стрелой на всю жизнь пронзили ее сердце. Теперь, когда у меня есть новая чудесная дочка, ты мне больше не нужна.

Реджина отпрянула от него, а отец взял на руки Сюзанну. Реджина убежала в свою комнату и заперлась. С тех пор в ней навсегда поселилось чувство ревности к сестре и сомнение в отцовской любви. Эти чувства лишь обострились, когда Сюзанна вышла замуж за Джо и родила троих детей.

Отец оставался равнодушен ко всем ее достижениям. Все, о чем он мог говорить, — это Сюзанна и внуки. Нет, Реджина и сама любила племянников и иногда ненавидела себя за чувство ревности к сестре.

— Дай трубку Джине, — прошептала Реджина, закусив губу.

В трубке раздались громкие всхлипы.

— Джина, это тетя Реджи. Послушай меня, золотая. Дедушка любит тебя, он просто пошутил.

— Я ненавижу братиков!

Реджина вспомнила, как ненавидела сестру за то, что она была маленькая, беленькая, пухленькая, сама же Реджина в школе была плоскогрудой, худой и высокой, как жердь, — выше всех мальчишек.

— Нет, ты очень хорошая старшая сестра, и ты любишь своих братиков. Дино и Дэвиду очень нужна такая сестра, как ты. А у дедушки просто было плохое настроение — оно бывает у всех людей. Ты красивая и замечательная девочка. Тебя все любят, особенно я.

— А дедушка?

— И дедушка тоже, — ответила Реджина с уверенностью, которой не чувствовала.

— Я люблю тебя, тетя Реджи! Ой, шоколадный торт! Пока!

— Собираются резать торт, — послышался в трубке голос сестры. — Джина совсем как ты, когда дело касается шоколада.

— Поцелуй от меня всех детей. Я скучаю по ним и уже накупила два чемодана одежды и игрушек для них.

— Джо передает привет.

Джо… Реджина закусила нижнюю губу. А что было бы, если бы Джо женился на ней? И она родила бы от него детей?

Сюзанна отключилась.

Глаза Реджины затуманились. Она думала о той ране, которую нанес ей отец и которая так и зияла открытой в ее сердце. До рождения сестры отец обожал ее. Реджина много трудилась, чтобы снова завоевать его любовь, снова занять главное место в сердце, но тщетно.

Сюзанна была пухленькой миленькой блондиночкой, и ей охотно прощались плохие отметки и опоздания. Никто не заругал ее и не воспротивился, когда она бросила колледж и вышла замуж за Джо Ханта. Никто даже не заметил, что она увела Джо у старшей сестры, сердце которой оказалось разбитым.

У них было много общего с Джо, они были друзьями и любовниками, но, как только его взгляд задержался на Сюзанне, все это перестало иметь значение.

— Ты звонил Виоле?

Нико нахмурился. Его мать, княгиня Донна Глориана Лючия Романо — и это далеко не все ее имена и регалии, — которую близкие друзья звали Глорией, быстро говорила с ним по-итальянски, хотя не любила говорить на родном языке. Она получила образование в Париже, потому что ее мать, бабушка Нико, имела в свою очередь мать-француженку и предпочитала все французское. И мать, и бабушка Нико любили французский язык больше всех остальных, но он предпочитал итальянский или английский.