Элизабет уже решила было, что дело пропащее, но тут увидела, что по лужайке идет Инид Роллинз, ее лучшая подруга, и машет ей рукой.

У Инид что-то произошло. Она позвонила Элизабет накануне вечером и сказала, что нужно поговорить о чем-то очень важном. «Вопрос жизни и смерти», — сказала она, и при этом голос ее дрожал от волнения. Элизабет ужасно хотелось узнать, в чем дело, но Джессика все дулась.

— Джес, мне надо поговорить с Инид.

— И как только ты можешь дружить с Инид Роллинз? Она такая скучная. Не разговаривай с ней, а то еще подумают, что это я с ней стою.

— Инид очень хорошая. Почему она тебе не нравится?

— Зануда она. И вообще какая-то ненормальная, — сказала Джессика и оглянулась. И дурное настроение с нее как рукой сняло. Она бросилась на шею Элизабет, обняла так, что чуть не оторвала от земли.

— Так и быть, прощаю, — объявила она, широко улыбаясь. — Иди уж к своей Инид. Встретимся в двенадцать.

Элизабет удивилась, но она давно привыкла к внезапным переменам настроения Джессики, обрадованно обняла сестру и побежала догонять Инид.

— Так что случилось? — спросила Элизабет, догнав подругу.

— Ш-ш-ш! Не так громко, Лиз, — прошептала Инид Роллинз, краснея и оглядываясь по сторонам, словно их вся школа подслушивала.

— Чудачка, здесь же никого нет, — улыбнулась Элизабет.

Инид оставалась серьезной, и Элизабет поняла: ее подруга хочет обсудить что-то действительно важное. В прошлом году они вместе ходили на уроки творчества и подружились. Инид, по мнению Элизабет, была удивительным человеком и, конечно, не зануда, что бы там ни говорила Джессика. Каштановые волосы до плеч, большие зеленые глаза — она была очень хорошенькая и к тому же умная, ее замечания были неожиданны и остроумны. Но Инид предпочитала держаться в тени. А Джессика была уверена: раз на людях молчит — значит, глупышка. Но Джессика просто ее не знала. Инид как бы окружал ореол таинственности, точно ей одной ведом секрет, которым она не хочет ни с кем делиться.

Они уже подходили к дверям школы, когда Элизабет увидела, как на стоянку въезжает черный «порш», за рулем которого — красивый, нагловатый Брюс Пэтмен. Инид дернула подругу за рукав.

— Давай посидим немного, — сказала она. Элизабет тут же села на траву рядом и приготовилась слушать:

— Ну?

Инид покраснела еще больше, а потом вдруг улыбнулась такой счастливой улыбкой, что Элизабет не узнала подругу.

— Кто он? — спросила Элизабет.

— Что? — Инид раскрыла глаза от изумления.

— Ты же слышала. Кто он?

— Как это тебе удается, Лиз? Видишь людей насквозь. Ты можешь стать следователем и даже сочинять детективы.

Теперь настал черед Элизабет краснеть. Инид знала ее сокровенную мечту — стать писательницей. Не журналисткой, а настоящей писательницей. Когда-нибудь она будет писать стихи, пьесы, даже романы. А сейчас в школьной газете она оттачивает мастерство. В «Оракуле» Элизабет вела рубрику «Глаза и уши»: никто не знал, кто автор появляющихся там заметок, и Элизабет не смела рассказать об этом даже своей лучшей подруге. Сколько раз ей хотелось поделиться с Инид, Джессикой или хоть с кем-нибудь — но приходилось молчать. О том, кто автор, знал только мистер Коллинз, куратор школьной газеты.

В школе была традиция: если имя автора к концу года становилось известно, несчастного под веселый хохот бросали в бассейн прямо в одежде. Элизабет Уэйкфилд вовсе не улыбалось купание в школьном бассейне.

Элизабет взглянула на раскрасневшееся лицо Инид, стараясь угадать, не раскрыла ли та ее страшную тайну. Но нет — мысли Инид явно заняты совсем другим.

— Угадай, кто мне позвонил, — наконец выпалила она.

— Не знаю. Кто?

— Роняй Эдварде, новенький из класса мисс Марки. Стою я на днях в столовой, — мечтательно проговорила Инид, — и чувствую, что он смотрит на меня.

— Но он такой тихоня! Никогда слова не скажет.

— Ты его не знаешь. Есть люди, которые не сразу открываются.

— Да, есть, — согласилась Элизабет и подумала, что эти слова можно отнести к ней самой. Она не сразу распознала в Инид незаурядную личность. Зато у нее теперь такой друг!

— Так он позвонил — и что сказал?

— Пригласил меня на бал «Фи Эпсилон»!

— Ой, Инид, вот здорово!

— Я так счастлива, — улыбнулась Инид и тихонько спросила:

— А ты с кем пойдешь?

— Не знаю.

— Не переживай, он тебя пригласит, — сказала Инид.

— Кто пригласит?

— Сама знаешь.

Вот почему Инид такая хорошая подруга. Она умела сказать все, не ставя точки над «i». Инид догадалась, что Элизабет влюблена в Тодда, но деликатно умолчала его имя, ведь все еще было так неопределенно.

Элизабет хотела было расспросить о Ронни побольше, как вдруг глаза Инид расширились от ужаса, и она дернула Элизабет к себе.

— Осторожно! Псих какой-то! — крикнула Инид, и они с Элизабет повалились на траву.

Элизабет, не понимая, в чем дело, посмотрела по сторонам. И в этот миг мимо них по направлению к школе пронесся красный вихрь. Завизжали тормоза, и возле черного «порша» Брюса Пэтмена картинно остановился маленький красный автомобиль.

Джессика!

Элизабет взглянула туда, где поставила «фиат». Его там не было. Сунула руку в карман, где лежали ключи. Они исчезли! И она сразу вспомнила, как Джессика бросилась ее обнимать — тогда она и стащила ключи.

— Поговорим после, — сердито сказала Элизабет. — Сейчас мне надо повидать мою милую сестричку.

— Ладно. Только не говори никому…

— Конечно, не скажу.

Элизабет пошла туда, где бок о бок стояли черный «порш» и красный «фиат». Брюс Пэтмен, большой, красивый, темноволосый, сидел развалясь за рулем своего шикарного спортивного автомобиля. Джессика стояла рядом с таким видом, как будто ничего особенного не произошло.

«На этот раз она у меня получит», — кипела Элизабет, пустившись бегом. И даже не заметила, что ее кто-то догнал и бежит рядом.

— Куда так торопишься? — это был Тодд Уилкинз. — Мне надо поговорить с тобой, — прибавил он и улыбнулся.

Элизабет остановилась как вкопанная. Тодд Уилкинз, предмет ее мечтаний, стоял рядом.

— Да так… — промямлила она. — А о чем? — Элизабет готова была ударить себя. Почему, стоит ей увидеть Тодда рядом с собой, она становится полной идиоткой?

— Ты задаешь вопросы, как заправский журналист, — засмеялся Тодд. — Прямо в точку. Скоро тебя начнут наперебой приглашать все газеты.

Элизабет тоже рассмеялась.

— Я думал, ты… Хотел спросить… — теперь начал мямлить Тодд.