День вновь пролетает «хреново запущенной ракетой», и единственное желание, которое я сейчас испытываю, — это, придя домой, забраться под бок к Стасу (ну и пусть он роется в своем телефоне, главное — что рядом). С ним мне спокойно, и дневные проблемы словно растворяются, когда я нахожусь в надежном кольце его рук.

Мечты о вечернем релаксе в объятиях любимого не может испортить ни забитая пассажирами маршрутка, в которой я целый час добираюсь до нашего района, ни двадцатиминутное покорение снежных завалов, забытых коммунальными службами после дневной непогоды. Но зато их отлично может разрушить стоящий в прихожей большой чемодан и не менее объемная дорожная сумка.

— Ста-а-ас! — кричу, едва прикрыв за собою дверь. — Нас выселяют?

— Нет. — Он пожимает плечами, выходя мне навстречу из полутемной комнаты. — Я уезжаю.

— Что? — хрипло звучит единственный вопрос, который я могу сейчас из себя выдавить, оседая на полку с обувью, прямо под висящую на вешалке куртку Стаса, и взирая на него в недоумении.

— Кис, — недовольно морщится он, прислонившись плечом к косяку, — вот только давай без слез и истерик.

— Но как? Почему сейчас? Ты же говорил летом? — нервно тараторю я.

— Так получилось… — Он равнодушно пожимает плечами, скрещивая руки на груди и смотря на меня сверху вниз каким-то нечитаемым взглядом. На мгновение мне даже кажется, что в его глазах мелькнуло раздражение.

— Как получилось? — Я не могу взять в толк, как всего за один день его планы изменились так кардинально.

Паника накрывает меня, утягивая на дно пропасти, темной и безысходной. Как так? А как же наши планы на Новый год? А моя учеба? А наша совместная жизнь, его как-то вскользь упомянутое предложение о свадьбе? Как со всем этим быть?

— Киса… — Стас нехотя отталкивается от стены и присаживается на корточки передо мной, берет мои ладони в свои и вглядывается в мое лицо, на котором наверняка отражаются все оттенки смятения. — Ну ты же понимаешь, что я это делаю для нас, для нашего общего будущего, — ненавязчиво убеждает он меня в правильности своего поступка.

Он смотрит мне в глаза таким проникновенным взглядом, что мне становится стыдно за свое непонятно откуда взявшееся нытье и переживание. Я стараюсь, честно стараюсь понять. Но на душе словно кошки скребут, и ощущение такое, будто его внезапный отъезд непоправимо изменит нашу жизнь не в лучшую сторону.

— Но… — теряюсь я, — мы же собирались вместе, — нерешительно напоминаю ему, — а я сейчас не могу, у меня еще целый семестр впереди и две сессии.

— Ну, а я не могу отказаться от данного предложения. — Стас старается сдержать нарастающее возмущение, но желваки на его скулах играют так, что еще чуть-чуть, и он точно сорвется.

— А я тут одна останусь, — хнычу я, не в силах успокоиться.

Да, подруги все же правы: в последнее время мое настроение — те еще эмоциональные качели, а виной всему нервное напряжение перед грядущими зачетами и экзаменами, и это точно доконает меня.

— И что? — Стас возмущенно вскакивает с места и, запустив пятерню в волосы, ерошит их. — Ты что, в захолустье, без благ цивилизации остаешься?! — рычит он, повышая голос. — Ты останешься в благоустроенной квартире, оплаченной, между прочим, на несколько месяцев вперед.

— Да-да, прости, я все понимаю, — извиняюсь, стараясь заглушить очередной всхлип, смахивая навернувшиеся слезы: не люблю скандалов и всячески стараюсь их избегать. — Просто…

— Что «просто», Кис?! — психует он. — Просто мне надо послать лесом выгодное предложение отца и остаться с тобой?!

«Да!» — орет мое сознание, но вместо этого я лишь торопливо качаю головой.

— Нет-нет! Конечно же, нет, — тихо, еле шевеля пересохшими губами, произношу то, что он желает от меня услышать.

— А что тогда, а? — Он недовольно смотрит мне в глаза, и меня будто холодом обдает.

— Прости, — извиняюсь я, поднимая на него свой взгляд, полный непролитых слез.

— Не смотри на меня так, Кис. — В его голосе чувствуется угроза, и я задыхаюсь от сковавшего все мое нутро ледяного испуга: он никогда так не говорил со мной.

В недоумении лишь молча тереблю в руках платок. Нервы, это все нервы и переживания. Мне все просто показалось, и сейчас он опять присядет передо мной, возьмет мои озябшие ладони в свои, согреет их теплом дыхания и скажет…

— Кис, — мягко звучит, словно извинение, — ну, правда, чего ты? Ну, хотели вместе, а получается вот так. Зато я за это время найду нам квартирку. — Его улыбка растворяет все нечаянные обиды. — А ты приедешь ко мне, как только сможешь. Тем более, я пробуду там лишь до конца лета. А потом вернемся, и все будет по-старому.

— Хорошо, — немного хрипло шепчу я, проталкивая звуки сквозь подкативший к горлу ком легкой грусти.

— Ну, вот и славно!

Стас поднимается, пряча руки в задние карманы своих зауженных светлых брюк, оглядывается по сторонам, словно проверяет, не забыл ли он что-то нужное. Его большой чемодан уже стоит у двери. А вылет намечен на раннее утро.

*Агния*

Он уезжает этим же вечером. Вызывает такси, целует меня на прощание и выходит за дверь, не оборачиваясь. А мои и без того однообразные дни становятся нудными «днями сурка» во всех оттенках серости.

Поставив перед собою цель закрыть сессию до новогодних праздников, я уверенно к ней иду. Загоняю себя учебой, старательно подтягивая все «хвосты», сдаю зачеты и экзамены и даже умудряюсь частично переделать курсовую. Мозг заполнен до отказа учебными знаниями, так что для остального в нем практически не остается свободного места.

Все время бодрствования я провожу в университете. Домой приезжаю лишь для того, чтобы бездушной тряпичной куклой упасть в пустую и холодную кровать, закутавшись в большое одеяло, и провалиться в крепкий сон до самого утра, а проснувшись под протяжный звон будильника, вновь окунуться в очередной четко выстроенный день.

Со Стасом мы созваниваемся почти ежедневно. Звонки всегда спонтанные, всегда только от него, и все как под копирку:

— Привет, Кис. Как дела? — торопливо интересуется он.

Я сумбурно отвечаю, потому что в этот момент непременно чем-то занята: либо я на лекции, либо запихиваюсь в переполненную маршрутку, либо еще что-то неотложное, не дающее просто спокойно поболтать.

— Ну, хорошо, — констатирует он мой краткий отчет. — Пока, завтра позвоню. Сейчас спешу.

И так каждый раз. А когда я нахожу укромный уголок и пятнадцать минут свободного времени на то, чтобы без спешки с ним поговорить, его телефон либо занят, либо вообще вне зоны доступа. Потом, правда, непременно от Стаса прилетает сообщение с коротким «Прости, был занят, перезвоню» — скупо, сухо, без единого смайлика.

Необъяснимая обида комом встает в горле, но всякий раз я успокаиваю себя тем, что это временно. Что, как только я сдам летнюю сессию, я уеду к нему, может, даже переведусь на заочное обучение, и мы вновь будем вместе.