с родителями двенадцать лет назад, сбегая из этого города так далеко, как только могла, и не собираясь возвращаться. Как долго она держала свое слово и была уверена, что сумела избавиться от прошлого, но то настигло ее внезапно и безжалостно, загнав в самые отвратительные воспоминания, от которых спина покрылась холодным липким потом, а пальцы свело судорогой, сбив дыхание так сильно, что даже сидевший за рулем Николай Борисович не оставил это без внимания.

— Тебе нехорошо, Леночка? — озабоченно спросил он, и она позволила себе не цепляться к очередному его панибратскому обращению. — До заправки дотянешь или здесь, на обочине, остановиться?

Лене пришлось приложить немало усилий, чтобы после отрицательного жеста заговорить хоть сколько-нибудь спокойно.

— Нет, ничего, Николай Борисович, не беспокойтесь, мне не нужна остановка, — заверила она его. — Чем скорее мы доберемся до места, тем лучше.

Он бросил на нее недоверчивый взгляд и покачал головой.

— Володя тоже все торопыжничал и отдыха себе не давал — и к чему это привело? — неодобрительно заметил он, однако Лена только отвернулась к окну и, припомнив психологическую практику, заставила себя дышать «семь-одиннадцать». Это было самым действенным способом, чтобы избавиться от неуместного приступа паники. Проклятое прошлое не давало покоя, и Лена определенно переоценила себя и собственную силу духа, оказавшуюся безоружной перед слишком близкими воспоминаниями. Но она сумеет справиться с собой: за двенадцать лет она овладела этим искусством виртуозно. Как же хорошо, что она решила ехать сегодня сразу в автосервис, а не в родительскую квартиру, где было пролито слишком много слез. Работа отвлечет, позволив Лене не думать о том, о чем она поклялась себе забыть. А она всегда держала слово.

Почти всегда.

— Как там он сам? — выдернул из весьма привычной мантры голос Николая Борисовича, и Лене снова пришлось приложить усилие, чтобы понять, что он спрашивает ее об отце. — Я позваниваю, конечно, но Володя терпеть не может говорить о здоровье. Раздражается, что эта болезнь выбила его из седла.

Лена кивнула, подтверждая последнюю фразу. Отца действительно выводил из себя тот факт, что он не может, как прежде, отдавать любимой работе большую часть своего времени и вынужден бездельничать, пока другие трудятся за него. Бездельничать он не любил — и не умел — и это качество Лена унаследовала от него. И пусть она ничего не понимала ни в финансовых отчетах, ни в работе автосервиса, отцовское же упрямство и любознательность помогут ей со всем справиться. Жаль, конечно, что не было нужных знакомых, разбирающихся в подобных вещах, — но у Лены в этом городе вообще не было знакомых. Она всех их вычеркнула из жизни двенадцать лет назад и не собиралась пускать обратно даже под угрозой провала задуманного расследования. Нет, она найдет способ сделать то, что задумала, даже если придется работать денно и нощно, хотя бы чтобы отдать долг отцу, однажды отказавшемуся от любимого детища ради куда более, как оказалось, любимой дочери. Лена этого не забыла и всем сердцем желала доказать отцу, что он не ошибся в ней и что она любит его ничуть не меньше.

А ради этого стоило перетерпеть мелкие нынешние неприятности.

— Папа очень благодарен вам за то, что вы не бросили сервис и не позволили в трудный момент развалиться его делу, — уклончиво ответила Лена, не желая, подобно отцу, говорить о его здоровье. Здоровье, к сожалению, по-прежнему оставляло желать лучшего. — Он всегда повторяет, как ему с вами повезло.

— Э, да что там: одно дело делаем, — махнул рукой Николай Борисович, но по его тону Лена поняла, что попала в цель своей признательностью, а значит, могла похвалить себя: и душой не покривила, и впечатление о своем неожиданном визите немного подправила, и от ненужных мыслей отвлеклась. Теперь следовало вернуться к нужным. — Четверть века уже почти как вместе работаем, — продолжал между тем Николай Борисович. — Начинал Володя, правда, в одиночку…

Дальше Лена не слушала: история становления «Автовлада», как и история появления в нем Николая Борисовича, рассказывалась в ее присутствии не единожды, а потому она могла пока прикинуть несколько вариантов своих действий.

Сначала она посмотрит, какие документы по ее требованию предоставит ей отцовский помощник и будут ли в них те, что насторожили Лену. Если будут, значит, Николай Борисович, скорее всего, не подозревает о творящемся у него под носом беспределе и его можно будет смело вычеркивать из списка подозреваемых.

Хотя, с другой стороны, он ведь может просто не догадываться, какая у Лены цель в действительности и не считать ее хоть сколько-нибудь опасным оппонентом, тем более что он явно видит в ней избалованную девочку, которой любящий папочка во всем потакает.

А вот если не даст — тогда что? Опять два варианта: либо он виновен и пытается это скрыть, либо кто-то уже подчистил документы, чтобы ни тот ни другой хозяин не обнаружил подлог. А Лена даже не знала, кто занимается в «Автовладе» бухгалтерией. И не хотела спрашивать, чтобы не возбуждать лишних подозрений.

Да, нелегкая ей предстоит задачка. А ведь надо будет, пожалуй, еще и с рабочими пообщаться, да как-то так, чтобы они прониклись к ней доверием и выложили если не всю подноготную своих товарищей, то хотя бы ту ее часть, что интересовала Лену. Вот только разговаривать по душам она не умела. Вообще хорошо разговаривать с людьми не умела: с детства была достаточно замкнутым человеком, из-за чего еще в школе прослыла зазнайкой и заработала обидное прозвище «Черёма». Зато научилась защищаться и даже нападать первой, когда того требовал случай. Лишь однажды дала слабину — и до сих пор себя за нее не простила.

Работать с бактериями было не в пример проще. Те хоть и могли при неловком обращении доставить неугомонным людям массу неприятностей, но цели уничтожить конкретно Елену Черемных перед собой не ставили, да и подлостей от них ждать не стоило, поэтому с ними Лена как раз дружила.

Дружить с людьми она не хотела.

— Ну вот и приехали, — снова выдернул из размышлений Николай Борисович, который сбросил скорость и аккуратно заводил свою машину на парковку возле такого знакомого комплекса отцовского автосервиса. За то время, что Лены не было в городе, «Автовлад» сменил вывеску и заметно разросся, и она коротко вздохнула, понимая, что все отсрочки закончились и пришла пора возвращаться к реальности. Реальность немного пугала, но куда больше, пожалуй, завораживала: Лена любила загадки и кажущиеся поначалу невыполнимыми задачи. Она привыкла бороться с трудностями и, что характерно, побеждать их — и никогда не