отступала. Она знала, ради чего и кого все это затеяла, а значит, делу стоило бояться ее, а не ей — дела. Отличный девиз, который, пожалуй, она возьмет за правило. А пока…

Лена улыбнулась и приветливо вложила руку в раскрытую ладонь Николая Борисовича, решившего помочь ей выйти из автомобиля. Если хочет ей угодить, что ж, пусть, ее это вполне устраивает. Все равно его поведение никак не повлияет на ее конечные выводы, но, быть может, в первое время облегчит взаимоотношения с другими работниками. А это какое-никакое, а уже подспорье.

— Спасибо, — поблагодарила она и, выбравшись из салона, глубоко вдохнула свежий воздух. Где-то сбоку раздавался звонкий мальчишеский смех, и Лена не справилась с любопытством, повернула на него голову…

…и вздрогнула, в секунду забыв и о смехе, и о всех предыдущих мыслях.

Двенадцать лет, будь они прокляты, и прошлое накрыло с головой в первую же минуту ее возвращения. Словно в полуторамиллионном городе не нашлось никого другого, с кем Лена могла бы столкнуться — и кого меньше всего на свете хотела бы видеть.

Корнилов, собственной персоной.

Заматеревший, небритый, щекотавший какого-то мальчишку, засунув того подмышку, словно ему тоже было весело, — но какое все это имело значение? Лена в секунду очутилась на заднем дворе школы, где под пошлую музыку чьего-то сотового ей пришлось раздеваться, чтобы спасти парня, в которого она была влюблена.

Тогда она еще не знала, что все это было лишь спектаклем. И что на нее поспорили. И что именно он пообещал своим друганам заставить Черёму танцевать перед ними стриптиз.

Димка Корнилов.

Парень, который испортил ей жизнь и которого она ненавидела всей своей сущностью…

Глава 3

— Че, Корень, отбрила тебя Черёма? Разделала под орех? Как же ты переживешь-то это? А еще плейбоя из себя корчишь. А какой ты плейбой, если с тобой Черёма вальс танцевать отказалась? Позор на всю школу, Корень! Позорище! Мне уже стыдно, что я с тобой за руку здоровался.

Жнец — Кирилл Жнечков — сидит, как всегда, на древнем облупленном гимнастическом бревне и изображает из себя то ли махараджу, то ли дона Корлеоне. У него это хорошо получается: и взгляд высокомерный, и голос издевательски снисходительный, и отряд подданых из соседних параллелей благолепно в рот заглядывает. И власти у него слишком много, чтобы просто послать и растереть.

Димка злится и не знает, что ответить. Потому что Жнец все говорит правильно. Черёма сегодня на биологии унизила его, прилюдно отказавшись танцевать с ним на Последнем звонке вальс, на чем так настаивала классная. Не то чтобы Димке хотелось танцевать или хоть сколько-нибудь была интересна Черёма — скорее с точностью до наоборот, — но именно он должен был фыркнуть в ответ и сообщить, где он видел подобное предложение вместе с классной и ее любимицей Ленкой Черемных. Не успел. Обычно безропотно принимающая все преподавательские заскоки Черёма на этот раз, бросив быстрый презрительный взгляд на Димку, заявила, что лучше будет танцевать с задротом Перепелкиным, чем встанет в пару с дебилом Корниловым. Причем если «задрота» к фамилии Перепелкина мысленно добавил Димка, то «дебила» озвучила сама Черемных. И класс тут же зашелся в истеричном смехе, заглушив его остроумно-оскорбительный ответ и не позволив Димке как следует ответить на подачу.

Он утешал себя тем, что Черёма, по крайней мере, избавила его от необходимости репетировать с ней никому на фиг не сдавшийся вальс — то-то позору бы было! — но встреча в школьном дворе со Жнецом, которому какой-то хрен уже успел доложить о Димкином проколе, заставила закусить удила. Димка никому никогда не позволял смеяться над собой. И Черёма будет последней, кому он спустит подобное унижение.

— Подумаешь, вальс! — притворно-равнодушно хмыкает он. — Если я захочу, Черёма стриптиз передо мной станцует, и ты, Жнец, тогда еще…

— А захоти, Корешок! — неожиданно оживляется Жнец, не давая Димке договорить. — Только не перед тобой, а перед всеми нами, чтобы мы знали, что ты не брешешь. Я тебе за это и должок твой прощу: такое зрелище стоит оплаты.

Глаза у него горят, а от плотоядной ухмылки на мгновение становится тошно, но отступать Димке некуда. Если сейчас пойдет на попятную, станет изгоем еще большим, чем та самая Черёма, которую он презирал все годы совместного обучения. Она, правда, ничего плохого ему не делала, просто вечно игнорировала, как, пожалуй, и большую часть одноклассников, но Димка видел в этом старательно демонстрируемое превосходство, которого не терпел и которое выводило его из себя. Тем более что для превосходства, пожалуй, был повод, и не один. Во-первых, Ленка была умной. Не зубрилкой, как тот же Перепелкин, а именно умной девчонкой, которая легко брала олимпиады и находила ответы даже на самые каверзные задачи. Во-вторых, у нее был небедный папаша, о чем свидетельствовали весьма стильные ее наряды, и, хоть Черёма никогда ими не кичилась, Димке, росшему с одной матерью, из раза в раз чудилось обратное. В-третьих, и это, пожалуй, было самым большим для него раздражителем, Ленка не считала его лидером класса и не смотрела влюбленными глазами, как остальные девчонки. Просто не замечала — пока сегодня вдруг не взъерепенилась и не обозвала перед всем классом дебилом. И кто скажет, что это не заслуживало искупления?

Уж точно не Димка Корнилов.

— Да без проблем, Жнец! — прищуривается он, уже представляя, какое испытает удовлетворение, когда Черёма станет перед ним раздеваться. Сладкая, сладкая месть. — Назначай день — и не забудь о своем обещании. А шоу я тебе устрою!

О том, что будет чувствовать Ленка, он не думает. Думает, что Жнец предложил ему весьма выгодный обмен, в котором Димка окажется дважды в выигрыше: и Черёму проучит, и от долга избавится. А долг был немалым, да еще и проценты накапали из-за просрочки. А откуда Димке взять деньги? Это у Жнеца папаша — слуга народа и зарабатывает так, что впору самому нанимать слуг. А у Димки мать — воспитатель в детском саду, и даже на пенсию по выслуге лет еще не наработала. Димка в каникулы подрабатывал, чтобы иметь хоть какую-то свободу, но из-за этого и задолжался Жнецу, когда тот предложил взять у него в прокат ноутбук, чтобы порубиться в «крутые игрухи». Димка мечтал о такой штуке уже лет пять и махнул на все заработанное. А потом денно и нощно гонял ноут, пока тот сам собой не выключился и не отказался снова включаться.

Наверное, его легко починили бы в каком-нибудь сервисе, но Димка просто не